Несовершенно и несекретно

Прежде постороннему попасть в Сокол было невозможно. КПП начинались задолго до въезда в огороженный со всех сторон поселок — часть города Снежинск, которой, впрочем, не было на советских картах ни как «объекта 0211», ни тем более как «лаборатории Б», не было там и самого Снежинска. Здесь разрабатывали оружие и изучали влияние радиации на человека — в Соколе, например, несколько лет работал выдающийся биолог и генетик Николай Тимофеев-Ресовский (1900-1981), в 50-е не получивший Нобелевскую премию, кажется, лишь потому, что СССР не стал отвечать на запрос шведского комитета, жив ли знаменитый генетик или нет.

Судьба Тимофеева-Ресовского — одна из многих судеб, к которым обратился в Соколе Павел Отдельнов, художник-исследователь и расследователь. Его проект «Звенящий след» в рамках VI Уральской индустриальной биеннале современного искусства развернут в доме, где прежде размещалось общежитие для специалистов, среди которых были и пленные немцы. Три этажа там названы, словно улицы в городе — Немецкая, Дворянская, Пролетарская, нетрудно догадаться, где жили пленные специалисты, ученые «из бывших» и выходцы из рабоче-крестьянского союза. Выбрав в качестве термина слово из сленга атомщиков («звенеть» — это когда счетчик Гейгера предупреждает о повышении радиации), Отдельнов разместил в двадцать одной комнате живописные и графические работы, цитаты на стенах и фотографии, посвященные месту и людям, которые обитали в этих краях, большим и трагическим событиям истории; так, рассказывается о последствиях катастроф, в том числе о переселении целых деревень после взрыва на «Маяке» в 1957 году. Названия комнат конкретны — «Котлован», «Шоколадники» (те, кто получали в пайке шоколад), «Полярное сияние» (в местной газете мини-ядерный взрыв, следы которого в атмосфере были видны еще долго, пытались выдать за природный феномен). С рассказами экскурсовода Алексея Липатникова, которому теперь принадлежит здание, прошлое оживает, но перед нами не театр и не публицистика, а художественное воплощение времени.

Проекты Отдельнова вне Москвы настолько значительны, что их стремятся показать и в столице — хотя в случае c Соколом сложно представить, как именно можно это сделать, не везти же конструктивистское здание целиком? Но и сымитировать его невозможно, здесь важны следы времени, которые проступают повсюду, от планировки комнат и коридорной системы до мелких примет бывшего общежития, и даже специфический уральский свет за окнами — тоже часть выставки. К счастью, челябинские власти, кажется, оценили и красоту проекта, и его туристическую привлекательность, не исключено, что в том или ином виде «Звенящий след» останется в бывшем доме отдыха чекистов, ставшем в дни войны госпиталем, и после закрытия биеннале. На обороте листка, где перечислены названия комнат, напечатана подписка о неразглашении сведений особой важности, секретных и совершенно секретных, а также о запрете любого контакта с иностранцами, включая запреты на посещение посольств, миссий и консульств иностранных государств — потенциальным иноагентам есть к чему стремиться и чего ожидать. Но куда важнее реакция местных жителей — некоторые, говорят, плакали на выставке. 

Екатеринбург и не только

Индустриальная биеннале проходит в нескольких городах Урала, в этом году она вновь вышла за границы Свердловской и Челябинской областей, среди участников оказались Тюмень и Тобольск («Новая» писала о выставках в этих городах в статье «Потрогать или дотронуться?»), а также чугунолитейные и прочие заводы — так, в Полевском на одном из зданий Северского трубного завода художники Анна и Виталий Черепановы нарисовали на стене заводоуправления огромную композицию с фигурой человека в медицинской маске — посмотреть проекты резиденций за пределами Екатеринбурга можно в рамках «арт-индустриальных маршрутов». Биеннале везет за город всех желающих.

Основной проект с поэтичным названием «Мыслящие руки касаются друг друга» в Екатеринбурге лишен главного адреса, он проходит сразу в восьми местах, от цирка с отличной программой перформансов до Уральского оптико-механического завода, от музея истории и археологии Урала до бывшего кинотеатра «Салют», где показывают видео.

Девиз биеннале вполне пандемиен — «Время обнимать и уклоняться от объятий», хотя его придумали еще в 2019 году, до эпидемии, он связан с Екклезиастом. 

Так, на оптико-механическом заводе построили настоящую зону в миниатюре — большое пространство огородили забором из колючей проволоки, внутри поставили маленький домик, куда можно зайти: вырезки с видами пейзажей из журналов на стенах, транзисторный радиоприемник на столе с музыкой 90-х… 61-летняя турецкая художница Хале Тенгер работала над инсталляцией в годы, когда радио в Турции освободилось от госмонополии, но сила искусства — в его метафоричности: сегодня внутрь «игрушечной» зоны заходишь с мыслью о недетских проблемах журналистов во всем мире.

В Екатеринбурге много работ турецких авторов: все три куратора биеннале — Чала Илекэ, Аднан Йылдыз и Ассаф Кимель — родом из Турции, они живут и работают в Германии, но хорошо знают турецкую арт-жизнь, тем более что многие из этих художников давно в Европе. Иностранные кураторы — всегда возможность взглянуть на родное искусство сквозь призму мирового. Наряду с большим количеством работ уральцев в программе фильмы, инсталляции и объекты таких звезд, как Яэль Бартана или Клеман Кожитор — в «Салюте» показывают фрагменты его знаменитой постановки балета на музыку «Галантных Индий» Рамо в Парижской национальной Опере, потрясающий гимн крапму (уличному танцу, рожденному лет сорок назад в афроамериканской среде Лос-Анджелеса), — вдохновленный татлинской «Башней Третьего Интернационала» фильм Антона Гинцбурга «Turo» (2016). Здесь связываются воедино Утопия, Авангард, Чернобыль и распад Советского Союза — набор, которому позавидовали бы многие в 20-е, если, конечно, кто бы поверил в такое развитие истории.

Среди спецпроектов — остроумная выставка «Обнять/плакать» в екатеринбургской галерее «Синара Арт». О профессиональных кризисах в арт-среде куратор Лев Шушаричев рассказывает с авторами, чьи работы не были отобраны для нынешней биеннале. Подобный негативный опыт сопровождает многие карьеры, особенно молодых художников, каждый по-своему справляется (или не очень) с отказом, критикой и порой высокомерием со стороны отборщиков. Выставка рассказывает и о таких опытах, и о потаенных сторонах арт-жизни, куда редко проникает любопытствующий нос зрителя.

В залах «Синары» показывают и выставку, связывающую уральский текстиль и опыты звукового его перевоплощения — при помощи специальной технологии звучать начинает любой материал, публика может проверить это прямо на себе.

Что хорошо в подобных проектах, помимо их художественного значения, так это место, где они проходят, — культурный центр «Синара» возник усилиями большой строительной компании, которая не просто извлекает прибыль из новых домов, но не забывает и о новых смыслах. Подобное происходит теперь все чаще — так, в Тюмени на территории бывшего рыбного порта, где затевается большое строительство, новые хозяева ведут переговоры с Гошей Елаевым и другими художниками группы «Космическая корова» по поводу организации здесь арт-центра. Чем кончится, пока еще непонятно, но сами возможности радуют.

Уточнение особенностей

Среди самых дурацких терминов в современном арт-языке, повторяемых вкривь и вкось, — «локальная идентичность». Термин навяз, но суть передает правильно: с поиском своих корней и уточнением особенностей связана выставка в арт-галерее Ельцин-центра «МЖК-1980». Она рассказывает о феномене молодежных жилых комплексов в позднем СССР и состоит из двух проектов — «Что делает нас лучше» и «Место на Земле». Первый — документальный, посвящен феномену «дома своими руками» в стране, где квартиру ждали десятилетиями, второй — попытка художественного осмысления утопии совместного проживания.

В Свердловске построили один из самых больших МЖК в стране, «Комсомольский»; воспоминания повзрослевших участников далеких событий, зафиксированные на видео и в слове, — среди самых впечатляющих экспонатов. Каких только работ не приходилось бросать будущим новоселам, чтобы устроиться штукатуром, каменщиком или маляром и получить право относительно быстро вселиться в отдельную квартиру. Из сегодняшней перспективы это выглядит тотальным унижением, но тогда движение МЖК поддерживали с неменьшей помпой, чем строительство БАМа — и если последний по-прежнему выглядит экономически спорным, то от МЖК остались хотя бы дома, где скорее обнимались, чем уклонялись от объятий.

Основной проект биеннале открыт до 5 декабря, остальные выставки завершатся раньше.

Алексей Камчатский, специально для «Новой»