Растроился, но не расстроился

В Советском Союзе, о котором некоторые вспоминают с ностальгией, существовала поговорка: «Вы делаете вид, что нам платите, мы делаем вид, что работаем». В современных условиях работа и зарплата благодаря рыночной экономике более-менее соответствуют житейским реалиям, но в политике имитация охватывает буквально всё. «Вы делаете вид, что это выборы, мы делаем вид, что выбираем», — говорит народ Смольному. Именно так складывались дела в минувший уикенд, когда от нас хотели получить голоса на выборах.

В иной ситуации губернатор должен был бы крутиться как минимум пару месяцев, чтобы добыть для «Единой России» в Петербурге мало-мальски приличные показатели. Но Александр Беглов даже отопление в мерзнущем городе включил лишь в первый день голосования. Мол, к вечеру народ отогреется и побежит поддерживать единороссов. Понятно, что при демократии избирателя надо долго задабривать, но при той манипулятивной системе, которая у нас сложилась, настроение горожан почти не связано с результатами выборов. А куда народ денется? Реальная оппозиция к выборам не допущена. Возможности наблюдателей сведены практически к нулю. И даже если какая-то часть голосов уйдет от «Единой России» к КПРФ (согласно рекомендациям «Умного голосования»), Кремлю по большому счету все равно. С КПРФ договариваться о правильном поведении в Государственной думе или в ЗакСе ненамного сложнее, чем с «Единой Россией».

Мы всё давно знаем про ключевые политические партии. Ничего нового они нам не предлагали. Вешали, например, плакат из четырех букв, и достаточно. Могли бы вообще ничего не вешать: было бы столь же информативно.

Единственная новая партия агитировала нас на улицах Петербурга, упирая на сам факт того, что она новая. Если вдруг кому надоели старые нелюди, можно проголосовать за новых людей. Каковы при этом их намерения, что эти люди уже сделали, откуда взялись и что собираются сделать в Государственной думе, никого не волнует. Мы ведь лишь делаем вид, будто выбираем.

И даже возмущаясь тем, как нами манипулируют, мы тоже скорее делаем вид, чем выражаем свое недовольство на самом деле. Сколько писалось и говорилось в последнее время о том, что выборы фальсифицируют, о том, что к ним не допускают реальную оппозицию, о том, что нас откровенно водят за нос. Да, именно за это место нас и водят к избирательным урнам. Причем делают это уже давно. Если не двадцать лет, так уж лет десять точно. С той горячей зимы 2011–2012 гг., которую мы встретили массовыми протестами. Уже тогда было ясно, что в условиях экономической стагнации нашим властям не остается ничего иного, кроме манипулирования. 

Пожалуй, единственная любопытная история в Петербурге приключилась с яблочником Борисом Вишневским, который «растроился», но не расстроился и упорно продолжал бороться за победу в своем округе. Манипуляторы создали ему двойников, которых назвали Борисами Вишневскими, хотя мамы их знали в детстве под совершенно иными именами. Этот ход был настолько примитивен и циничен, что на настоящих выборах мог бы скорее навредить истинному сопернику Вишневского. Но у нас-то все иначе: «Вы делаете вид, что это выборы; мы делаем вид, что выбираем».

В конечном счете настоящий Вишневский благодаря этой курьезной истории приобрел не только всероссийскую, но и международную известность. А для петербуржцев стал истинным олицетворением «Яблока».

Впрочем, меня лично в последние дни гораздо больше истории с «растроившимся» Вишневским занимали размышления о таинственной кончине судьи Натальи Репниковой, которая недавно посадила Алексея Навального. Если разобраться в том, что с ней на самом деле случилось, то многое можно понять в том, как функционирует режим и каковы его перспективы. Если выяснится, что у нас не только видные представители оппозиции «внезапно смертны», но и послушные представители власти, честно отрабатывающие «госзаказ», значит, пресловутая «борьба между башнями Кремля» вступила в новую стадию. Если ж когда-нибудь выяснится, что кончина — такая же имитация, как и все остальное в наших политических процессах, сей «медицинский факт» (как сказал бы Остап Бендер) будет больше говорить о характере российского правосудия, чем о характере борьбы различных группировок за власть.