«Мы голодные, в морозы полуодетые бродим… ищем след сына»

12 сентября в Симферополе по инициативе ФСБ открыли памятник Феликсу Дзержинскому, главе Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). «Железный Феликс» не только боролся с контрреволюцией, но и поднимал страну из разрухи и нищеты. Благодаря его участию было восстановлено две тысячи мостов, отремонтировано почти три тысячи паровозов и более десяти тысяч километров железнодорожного пути», — заявили представители спецслужбы. На церемонию открытия пригласили ветеранов органов госбезопасности и кадетов.

В 55 километрах от памятника, в Алуште, хранятся совсем другие свидетельства работы в Крыму Дзержинского и его подчиненных. Здесь на набережной находится единственный в России дом-музей писателя Ивана Шмелева, автора «Богомолья» и «Лета Господня». О работе ВЧК он тоже писал много.

16 ноября 1920 года Дзержинский дал указание «очистить Крым от контрреволюционеров». По разным данным, в 1920–1921 годах на полуострове было расстреляно от 56 до 150 тысяч человек. Всем добровольно сдавшимся белогвардейцам советские власти обещали амнистию, но обманули. Для организации массового уничтожения были созданы специальные карательные органы — особые отряды ЧК, которые не щадили никого из тех, кого считали классово чуждыми. Иван Шмелев оказался среди «чужих».

События красного террора в Крыму нашли отражение не только в творчестве писателя, но и в его письмах. Это страшное время он провел в Алуште и был свидетелем не только нищеты и голода, но и многочисленных расстрелов, грабежей и преступлений особых отделов по зачистке контрреволюции.

Он был не кадровым офицером, сторонником белогвардейцев, а бывшим студентом, насильно мобилизованным для борьбы с красными. Причем на тот момент, когда Красная армия отбила у Врангеля Крым, Сергей Шмелев почти год ждал отставки по состоянию здоровья. Не опасаясь расправы, он сдался советским властям, но вместо обещанной амнистии был арестован, а потом расстрелян. В 25 лет.

Иван Шмелев написал сотни писем: сначала с просьбой о помиловании сына, потом — с мольбой его разыскать, а когда стало известно, что он убит, ходатайствовал о проведении расследования.

Одна из самых известных переписок Ивана Шмелева — с писателем Анатолием Луначарским, возглавлявшим нарком образования. Первое письмо Шмелев отправил в декабре 1920 года.

Последующие месяцы писатель и его жена Ольга тщетно пытались узнать хоть что-то о судьбе Сергея. Писали новые письма, друзьям, коллегам, высокопоставленным людям с просьбой помочь найти сына. Через несколько месяцев после ареста, весной 1921 года, Шмелев просит Луначарского помочь с розысками. В письме он рассказывает о мытарствах по кабинетам чекистов, красноармейских начальников, партийного руководства. В Феодосии начальник особого отдела 3-й дивизии говорил писателю, что, возможно, Сергей жив и был выслан куда-то в первой половине февраля.

«Мне кажется, что необходим категорический приказ дать мне все исчерпывающие сведения, — просит писатель Луначарского. — Тогда я поеду отыскивать сына, где бы он ни был. Это теперь вопрос и цель жизни моей. Жизнь и смерть — что-либо одно».

К марту 1921 года дело Сергея Шмелева по телеграмме председателя Революционного трибунала армии было затребовано из Феодосии. Но долго к нему не попадало.

«Одним словом, везде препоны, словно это дело какая-то государственная тaйна, — пишет Шмелев. — Сын мой невинен, я продолжаю это утверждать. Быть может, его уже нет в живых, и вот почему тайна повисла над этим делом. Я умолял сказать истину. Мне отвечали — жив. Где же он? Мне не отвечали. Кто есть сильный, кто мог бы заставить сказать правду? Ведь должны же быть нормы! Ведь не можно отнять у отца и матери их естественное право знать о сыне. Это право всегда признавалось властью. Отнять это право — значит на место права поставить бесправие и ужас и жестокость. За что нас терзают? За что убивают медленно и смеясь? За что? Мы голодные, в морозы полуодетые бродим, бродим по крымским дебрям, тычась из города в город, от порога к порогу, устрашаемые требованием пропусков, не имея крова и хлеба, мы ищем своего права, мы отыскиваем след сына, — и везде, везде одно и одно: «Идите туда, там знают, но, по всей вероятности, вам не скажут». Да, эти именно слова я не раз слышал и спрашивал в ужасе: смеются?»

Обращался Шмелев и к писателю Сергею Гусеву-Оренбургскому. Но тот даже при желании не смог бы помочь. В 1921 году большевики выслали его из Крыма для дальнейшей депортации как одного из лидеров партии эсеров.

Иван Шмелев искал помощи и у Максима Горького. В письме от 9 февраля 1921 года он тоже описывает безуспешные попытки узнать судьбу сына. В этих письма значительно больше эмоций.

Но ничего не помогло. Ни просьбы, ни хождение по кабинетам крымских чекистов и партийных руководителей. Максим Горький отправлял телеграмму Дзержинскому в Харьков, но ответа так и не получил. В начале 1921 года Горький не раз говорил и с Лениным, и с Луначарским о судьбе писателей в Крыму. Возможно, это и помогло кому-то спасти жизнь. Но помилование Ленина для сына Шмелева запоздало. Сергей был расстрелян в январе 1921 года под Феодосией.

29 марта, узнав, наконец, что сын погиб, Иван Шмелев снова пишет Горькому. Просит помочь найти останки.

Теперь в центре Симферополя есть памятник авторам этого горя.