Сергей Ковалев в ПАСЕ, 2000 год. Фото предоставил редакции архив Международного Мемориала (мы вынуждены приписать, что Роскомнадзор его полагает «иностранным агентом»)
Искали фотографию. Зима, через площадь Минутка в Грозном против ветра идут три человека — в пальто, шляпах. Три депутата, три бывших политзэка — Молоствов, Ковалев и третий, кажется, Юл Рыбаков.
Стреляли со всех сторон. Не попали.
Потом за годы чеченской войны в него ни разу не выстрелили ни с той, ни с другой стороны.
Когда его избирали народным депутатом, судимость еще не сняли, заставили вписать в официальную биографию. Но это ему не помешало,
депутатом Союза, правда, не успел, но депутатом России через год — его избрали.
Потом он стал первым Уполномоченным по правам человека.
Потом этот пост сделали разменным в политических играх; «права человека» Ельцин отдал коммунистам, которые до этого «права человека» именовали исключительно «так называемыми» и кривили физиономии. И то, что они даже при коммунистах окончательно «так называемыми» не стали, заслуга в первую очередь его, Ковалева.
Сергей Ковалев в Перми-36. Фото предоставил редакции архив Международного Мемориала (мы вынуждены приписать, что Роскомнадзор его полагает «иностранным агентом»)
В начале 90-х мы с ним оказались членами редсовета одного журнала — «Открытая политика». Отмечали Новый год, дарили друг другу подарки, самые немудрящие. Ему, помню, бутылку джина с этикеткой, сделанной на компьютере, — джин «Саддамыч».
Когда мой товарищ политзэк Витольд Абанькин написал книжку, среди прочих немногих позвал Ковалева. Тот пришел, выступил, сбавил пафосу. Абанькин был сконфужен, но смеялся тоже.
При нем никому не удавалось поддерживать пафос на необходимом уровне.
Однажды его обидно развели уличные наперсточники. Он подошел, посмотрел, достал деньги… Опомнился, когда остался с пустыми карманами и ему предложили сбегать домой добрать…
Вспомнил, что и дома-то добирать было нечего. Отправился в милицию…
Богатым он никогда не был.
Сергей Ковалев, Андрей Сахаров, Елена Боннэр и Лариса Богораз. Составление списка политзаключенных для амнистии, 1987 год. Фото предоставил редакции архив Международного Мемориала (мы вынуждены приписать, что Роскомнадзор его полагает «иностранным агентом»)
Политзэки были разными. Он был из тех немногих, кто ни разу не «дал слабины», не пошел на компромисс в расчете на будущие выгоды.
Выгоды не добился.
Если не считать того, что даже враги его уважали и не смели бросить в него ни единым комком грязи, только самые уж оголтелые пытались чем-то задеть, что-то придумать.
Не удалось.
Прощайте, Сергей Адамович!
{{subtitle}}
{{/subtitle}}