После потопа

Бабушки возвращаются к себе в дома, пытаясь не упасть на скользком иле и не уронить подарки. Во дворе сушатся матрасы, подушки и одеяла. Возле уличной стены небольшая серая груда мелкого бытового мусора: обломки, негодная одежда и разбитая посуда. В доме все лежит на скорую руку отсортированными кучами. В спальне на кровати — одежда, которую удалось спасти, на полу — мешки с мусором. На диване, разъехавшемся в разные стороны, валяется кресло. На кухне все как будто на месте, но ничего уже не работает. Никто не рискует воткнуть шнур холодильника в розетку…

— Всю ночь шел дождь, — вспоминает Клавдия Кимонина, хозяйка размокшего дома. — В начале шестого увидела из окна, что соседскую машину затопило. Потом сын закричал: «Мама, собирай документы!» Хорошо, что успела. Нас сразу забрали спасатели на лодках и отвезли в гостиницу. Принимали всех быстро. Нигде не стояли, не ждали. Я провела в «Меридиане» две ночи, а потом вернулась домой. Вы не знаете, где раскладушки продаются? Ох, никто не знает… Рынок не работает.

Пенсионерка не знает отдыха ни минутки: вода ушла, а грязь в доме осталась. Еще вчера бродила из комнаты в комнату по щиколотку в воде. Обещают в помощь прислать Росгвардию, чтобы увезли всю мебель и технику, ставшую негодной.

— Дуйчик (обогреватель. — А. С.) оставлю, — неожиданно решает хозяйка. — Промою, просушу. Вдруг еще работать будет. Вряд ли, конечно, но попробую.

Сетует, что продукты привезли, а хранить их теперь негде. В пакете чай, постное масло, кофе, мыло, рис, сахар, гречка, тушенка, сардины, макароны и сгущенка. Жаль, соли нет.

— Сыну на работе выплатили двадцать тысяч, — говорит пенсионерка. — 

В зоне затопления свет дали, а воды все еще нет. У Кимониных колонка. Пьют оттуда, предварительно прокипятив. Летний душ сломан. Туалет в конце двора затоплен.

— Хорошо хоть ремонт не успела начать, — грустно радуется моя собеседница. — Все материалы во времянке остались — на выброс теперь. Дали бы нам лучше квартиру, измучили меня эти наводнения.

Дождь, несущий рыбу

Затопленных улиц несколько. Одна из наиболее пострадавших — улица Жени Дудник, где стоят частные дома. Здесь откачивают воду насосами третьи сутки. Чем ниже по улице, тем больше воды. Туда-сюда снуют солдаты в резиновых сапогах. Из каждого двора выносят какую-то мебель. На дорогу выливают ведрами и тачками воду с илом. Идти возможно только по немного подсохшей траве. Навстречу выходит женщина чуть за шестьдесят.

— Аксенов (глава Крыма. — А. С.) в первый день приезжал, — вспоминает Мария Кузьминова. — Я ему жаловалась на службу МЧС: почему не было никаких дозвонов? Тишина полная. В десять часов вечера прогноз посмотрела, что надвигается гроза, выпадет двухмесячная норма осадков. Мужу говорю: давай машину детям отгоним, вдруг наводнение. Он отогнал. Тут такие молнии были, все громыхало. Не спала до четырех утра.

Утром супруги еле дверь открыли. Вплавь добрались на чердак. Вода прибывала быстро — гул стоял. Еды с собой никакой не брали, не знали, что так долго сидеть придется. Позже приплыли спасатели. Один из них отдал супругам две котлеты — свой обед, который из дома взял.

— Почему нас не предупредили о наводнении? — возмущается женщина. — А то я металась, звонила в службу 112, они меня переводили на наш МЧС. Говорю: у нас тут вода в дом заходит. А они: все силы брошены на дамбу. По улице рыба плыла… От дождя бы этого не было.

Кузьминовы всю мебель выбросили. Двери тоже не закрываются, стоят перекошенные. А ведь только ремонт сделали…

— Сейчас была у нас комиссия, — разводит руками пенсионерка. — Все им показала. Стиральную машину не посчитали, хотя она теперь не работает. Говорим: чем нам стирать? Отвечают: руками стирайте! С гуманитарной помощью не приходили. Только от депутата принесли сгущенку и все такое. Базовых предметов гигиены, пледов никто не предлагал. Приходили из администрации города. Обещали с ремонтом помочь. Будем надеяться.

Путешествие на плоту

Детей на улице почти нет. Всех увезли к родственникам, которых не коснулась стихия. Иногда прохожие ищут военных и зовут к себе во дворы. По уличной «речке» бродит в шлепках одинокая девушка и кого-то высматривает. Она очень ждет военных с обеда, которые помогли бы ей вычистить внутренний двор.

— Как комнаты заливать начало, я только ребенка схватила, и бежать, — говорит Полина Скловец, — ничего больше не спасала. 

Он покатался на плотике, хотел купаться в этой жиже в маске. Думал, что мы на курорте. Как вода перестала прибывать, мы вернулись в мастерскую, только там осталась сухая зона. Нашли какие-то сухарики, их и ели.

Полина вспоминает, что сирены не было, о наводнении никто не сообщил. Спасателей они впервые увидели спустя семь часов.

— Предлагали нас забрать, но у них лодки подплывают только к воротам, — продолжает молодая мама. — Нам надо было плыть до них. Я с маленьким ребенком, холодная вода. Мы не поплыли. Они забрали соседей через окна. И вот сутки мы ждали, пока сойдет вода. Потом ребенка к бабушке отнесла. Соседи вернулись через два дня.

Полина в одиночку разгребает мусор, таскает ил и воду. Не представляет, как вернется домой сынок, здесь больше нет его игрушек и книжек — ничего не уцелело. Все вещи пришли в негодность.

— У нас машина во дворе плавала, была по крышу в воде, — продолжает девушка. — В доме тоже все плавало. На холодильник положила технику, а он перевернулся. Все утонуло. Документы потом выловила и обсушила. Живу пока без газа, ем всухомятку консервы с хлебом. Хорошо, что вода есть. Мы на самообеспечении: сами себя спасли, сами себя кормим.

Возвращение

Иначе обстоят дела у тех, кто все-таки поехал в отель. Двое братьев Праворчуков ходят по участку и матерят стихийное бедствие. На подоконнике звонит телефон, который никто не может взять из-за грязных рук, с которых капает ил. Не жаль только сигареты, выкуриваемые в перерывах между выносами негодной мебели.

— Дамбу прорвало, — уверен Евгений Праворчук. — Пятнадцать минут, и вода вся здесь была. Дождь в четыре часа закончился, и только через полчаса вода начала стремительно прибывать. В полшестого мы уже все на подоконниках стояли. Собак забрали в дом. На шкафы их отправили. Котов на руках держали. Через пару часов эмчеэсники начали гонять на лодках.

Дом Евгения и вся техника в плачевном состоянии — нет уверенности, что хоть что-то возможно восстановить. Повезло, что автомобиль был в эту ночь в другом месте, потому уцелел.

В сарае кудахчет наседка с цыплятами. Она взобралась на высокий насест под самую крышу вместе с детками и спаслась.

С улицей Жени Дудник пересекается 3-й Вокзальный переулок. Там тоже работают военные, возле домов валяется большое количество испорченной мебели, доски ламината, куски линолеума. Слышно, как бодрая пенсионерка командует молодыми солдатами, что и куда выносить.

Наталья Малышко с мужем спаслись от потопа, успев выехать со двора на своей машине. Так и ходили потом: муж — в семейниках, она — в ночнушке. Позже дети их к себе забрали. Сейчас супруги вернулись домой.

— У нас ничего не уцелело, — сокрушается Наталья, — все выбрасываем. А ведь за две недели до потопа мы обращались в МЧС, говорили, что наши дома зальет. Три недели дожди шли. МЧС приехали, посмотрели: техника есть, дренаж чистить команды нет. Неужели не могли за это время все предусмотреть и укрепить дамбу?

— Рассчитывать на помощь какую-то материальную не стоит, — продолжает Наталья. — Я оставшиеся деньги просушила, чтобы медикаменты и еду купить. Муж-диабетик без лекарств остался. Зять привозит в трехлитровых бутылях воду. Мы сейчас смеемся, а в первые дни я выла. Чиновники обещали нам по десять тысяч на проживающих и пятьдесят тысяч на строение. Что мы на это сможем купить? А заработать на пенсии мы уже вряд ли сможем.

Военные

Под тенью дерева сидят юные краснолицые солдаты в грязных резиновых сапогах. У них перекур. Для одних — это возможность отдохнуть, а для других — созвониться с близкими. Разговорчивы с незнакомцами только срочники. Контрактники быстро бросают сигареты и ныряют во двор, чтобы не сказать лишнего кому попало.

— Мы вчера делали всю работу эмчеэсников, — возмущается один из юношей. — Они должны были устранять это все, а не ходить тут фоткать.

— Ущерб серьезный, — подключается его сослуживец. — Некоторым все до стен выносим.

— Нам только резиновые сапоги дали, — смеются. — По телеку вчера показывали, что военным гуманитарную помощь оказывали. Никому ничего не давали. Так, кормят хорошо в местной школе. Мы здесь просто рабочая сила. Не у всех пострадавших есть возможность, чтобы родственники приехали, помогли. Почти все пожилые.

В разговоре солдаты постоянно возвращаются к масштабам увиденного ущерба и искренне недоумевают столь малой обещанной компенсации, жалеют местных.

— Дома, конечно, в других местах покупать нужно, — делают парни вывод. — А то вода в один миг все нажитое тобой унесет, а государство — 10 тысяч пожалует. Тоска…

Официально

По сообщениям администрации города Керчь, для проведения аварийно-спасательных работ по ликвидации подтопления на территории города задействовано: 931 человек, 149 единиц техники, 28 мотопомп, 9 лодок, 34 тепловые пушки. Производится очистка водостоков и ливневой канализации. Прочищено 23 ливневки (за весь период — 125).

Гуманитарная помощь была оказана в первый день бедствия: пострадавшим было предложено размещение в отелях «Меридиан» и «Мечта Тея» с трехразовым горячим питанием. Последующая гуманитарная помощь оказана в виде продуктовых наборов.

«Пострадавшие от наводнения в Керчи, Ленинском районе и Ялте получат единовременную выплату в размере 10 тыс. рублей, а также компенсацию за потерянное имущество: частичная утрата — 50 000 рублей; полная утрата имущества — 100 000 рублей», — сообщила вице-премьер республики Ирина Кивико.

Анастасия Смирнова