Безусловный срок

Дела по инцидентам, связанным с несанкционированными митингами 23 и 31 января, начали поступать в суды. На акциях по стране тогда было задержано 9,7 тыс. участников (по сведениям «ОВД-Инфо»), значит, таких дел по части 1 статьи 318 УК РФ («применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти») будут десятки или сотни, причем в разных городах.

Санкция части 1 ст. 318 предусматривает наказание от штрафа до 200 тыс. рублей и до лишения свободы на срок до 5 лет, судьи могут также использовать механизм условного лишения свободы с испытательным сроком. Тут важны ориентиры для судебной практики, и принципиально, кто будет задавать планку.

5 апреля Октябрьский районный суд Санкт-Петербурга рассмотрел в особом порядке (без оценки доказательств вследствие признания подсудимым вины) дело водителя самосвала Артема Попова, который, по данным обвинения, пнул по ноге одного полицейского и толкнул другого, и приговорил его к 1,5 года лишения свободы условно с испытательным сроком в 2 года. 7 апреля Тверской суд Москвы приговорил водителя такси Валерия Есина, который «бросил металлическое заграждение в сторону полицейского» уже к 2 годам реального срока. Его дело также рассматривалось в особом порядке, а защита указала на смягчающие обстоятельства: наличие двух малолетних детей.

Московские суды традиционно жестче в такого рода делах, но разница все же бросается в глаза. Откуда она взялась так быстро? 6 апреля на сайте СК РФ появилась информация, что Александр Бастрыкин остался недоволен вынесенным в Санкт-Петербурге приговором и «поручил подчиненным проанализировать содержание судебного решения и полноту отражения его (подсудимого) противоправных действий… и представить доклад о наличии оснований для рассмотрения вопроса об инициировании в установленном порядке обжалования приговора». «Не исключено, — говорится далее на сайте, по-видимому, со слов Бастрыкина, — что

(это вам не стихи писать!).

Александр Бастрыкин преподавал уголовный процесс на юридическом факультете Ленинградского госуниверситета и в других профильных вузах с 1980 года, в 1987 году защитил докторскую диссертацию, заведовал кафедрами. Он, конечно, объяснял студентам и аспирантам, что как по советскому, так и позже по российскому уголовно-процессуальному праву следственные органы проводят лишь предварительное следствие, выводы которого должны быть подтверждены в ходе судебного следствия в условиях состязательности сторон. Судья, а не следователь стоит на вершине пирамиды правосудия, а государственное обвинение в суде поддерживает прокурор, но никак не следователь, который после передачи обвинительного заключения в прокуратуру не имеет к делу никакого отношения, хотя может быть вызван в суд в связи с нарушениями, допущенными в ходе следствия.

Так в любом учебнике написано. И именно с академической точки зрения следователю — каковым при всех его регалиях остается Бастрыкин — давать такого рода фактические указания судьям (в том числе районным, да хоть даже мировым) — это все равно что в местах лишения свободы обозвать кого-нибудь «козлом». За это «по понятиям» должна была бы последовать безотлагательная «ответка». Ведь вот что на самом деле заявил во всеуслышанье Бастрыкин:

Но молчит бывший зам Бастрыкина генпрокурор Игорь Краснов, на полномочия которого прямо покушается бывший начальник, промолчали и председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев, и словоохотливый в иных случаях председатель КС РФ профессор Зорькин. Про себя они, наверное, отвечают пока на другой вопрос: кто-то поручил Бастрыкину задать и провозгласить эту новую планку репрессии или это его личная инициатива?

Эксперты опасаются, что СК намерен лоббировать изменения в УПК, позволяющие следователям в обход государственного обвинение напрямую вмешиваться в судебный процесс. На практике так уже происходит, но с точки зрения теории это обосновать невозможно. Право, Александр Иванович, уж лучше, чем стихи!