**Фильм «Редакции» запустил отчаянную дискуссию в кавказском обществе. «Новая» выслушала обе стороны.**
Опубликованный в марте [фильм](https://www.youtube.com/watch?v=4XhEznHOAPM&t=1841s) «Редакции» Алексея Пивоварова «Кавказские пленницы. Кто борется с правилами самого закрытого региона России?» наделал много шума.
Фильм, который снимался в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Чечне, рассказывал о проблеме семейного насилия и несвободы женщины на Кавказе, о консервативном укладе жизни в республиках. Вскоре после его выхода на авторов посыпались обвинения в тенденциозности и «колонизаторском подходе» к освещению проблем Кавказа.
На волне критики один из героев фильма, житель КБР музыкант Бека Курданов, публично заявил о том, что авторы фильма якобы ввели его в заблуждение относительно содержания фильма, в котором ему предстояло быть одним из героев.
«Новая» регулярно пишет о проблемах Кавказа, это наша тема. Мы знаем, как подчас нелегко бывает со всей прямотой, без обиняков рассказать о проблеме — и не обидеть национальных и религиозных чувств наших героев. Мы понимаем, как нелегко пришлось авторам фильма «Кавказские пленницы». И мы уверены, дискуссия, которую запустил выход этого фильма, — это безусловное позитивное последствие. Потому что именно диалог — лучший способ разрешения противоречий и конфликтов.
Среди тех, кого «зацепил» фильм, оказался и кавказский автор «Новой» Азрет Понежев, он прислал нам свою колонку. Ну а мы попросили автора фильма Карину Мухутдинову [ответить](https://novayagazeta.ru/articles/2021/04/05/vera-v-boga-eto-ne-pro-nasilie) ему и другим критикам.
_Редакция «Новой»_
Азрет Понежев. Фото из личного архива
В «Редакции» Алексея Пивоварова вышел фильм «Кто борется с правилами самого закрытого региона России?». В этом фильме исследуются не приграничные районы и даже не зона падения Тунгусского метеорита. Исследуется Северный Кавказ, регион, где я родился и вырос.
Собственно, с этой идеи фильм и начинается: Северный Кавказ «самый закрытый» и «несвободный» регион России. Но и тут находятся люди, которые обладают «своим запросом на свободу». Герои передачи — это в основном женщины, которые подверглись домашнему насилию. Или те, кто помогает жертвам домашнего насилия. Есть еще молодая пара музыкантов из КБР, которые рассуждают о нравах. Истории именно этих людей приводят авторов к заключению, что Северный Кавказ — оплот несвободы.
Легитимация насилия опирается, с точки зрения «Редакции», на традицию и исламское религиозное сознание.
По этой причине данный фильм не столько про насилие, сколько про критику публичной религии с ее влиянием на различные сферы общества.
Насилие и несвобода — это, безусловно, плохо. Но, защищая героев фильма с их пониманием свободы, авторы не предпринимают даже малейшей попытки выслушать тех, кто эту свободу будто бы ограничивает. В фильме мы не увидим ни одного человека, который высказывал бы мнение, отличное от того догматического утверждения о «несвободе» жителей Кавказа. Мы не услышим мнение религиозных деятелей, обычных прихожан и представителей народных объединений. Соединяясь вместе, мнение героев выпуска и самих авторов становится безапелляционным обвинением сотен тысяч людей, включая меня, в интеллектуальной отсталости и несвободе из-за своих убеждений. Но чем тогда «Редакция» Пивоварова лучше Хабиба Нурмагомедова, известного бойца без правил и поборника морали?
Я — мусульманин из Кабардино-Балкарии, для которого религия имеет фундаментальное значение не только в личном плане, но и в академическом. Мои исследования в ВШЭ и «Шанинке» касались исламского взгляда на современную политическую теорию. Почему мнение «музыканта Бека» с ирокезом из Нальчика репрезентативнее и важнее, чем мое мнение и мнение других мусульман? Его ирокез и занятие музыкой позволяют говорить о его «особом запросе на свободу», а мое религиозное сознание делает меня несвободным?
Меня поразил уровень заявленной дискуссии. Некоторые героини фильма не были рождены на Северном Кавказе, а переехали сюда в юности. После приезда они обнаружили, что «интеллект, знание языков, начитанность» есть абсолютно ненужные навыки для жизни здесь, вместо этого нужно уметь готовить и убираться. Также, с их слов, на Северном Кавказе девушек «продают, как товар, не спрашивая при этом твоих планов». Различия с прежним местом жительства настолько сильные, что Северный Кавказ одна из героинь сравнивает с «планетой обезьян». Из этого сравнения становится ясно, почему нам, жителям этой «планеты», нет надобности изучать языки, читать книги и учиться.
Слушая такое, я не могу отделаться от ощущения, что все это — неудачная шутка авторов программы.
Обвинить сотни тысяч людей в отсутствии интеллектуальных способностей и свободы из-за их религиозного мышления — нечто абсолютно выходящие за пределы разумного.
Каким образом мое исламское вероисповедание мешает мне учиться, заниматься наукой и быть активным участником общественной жизни?
В существовании домашнего насилия на Кавказе никто не сомневается. Однако разве это только проблема Северного Кавказа? С точки зрения авторов фильма, данное насилие обусловлено религией и абстрактными «правилами Северного Кавказа» («правила», которые критикуются на протяжении всей программы, при этом четко так нигде и не артикулируются). Но разве ислам одобряет домашнее насилие? Разве есть какие-то особые традиции народов Северного Кавказа, которые бы приветствовали рукоприкладство, лень и праздность мужей? Разве это не слова Пророка (мир ему и благословение Аллаха): «Самый лучший из вас тот, кто лучше всех относится к своей семье»? Проблема оправдания домашнего насилия судами присутствует во всех регионах России, и проистекает она из несовершенств судебной системы, а не из абстрактных традиций и давления религии.
Мне видится, что главная идея как героинь программы, так и ее авторов заключается в том, что у мусульман и у людей, которые рассуждают в терминах традиции, по определению не должно быть никакого права на общественную и общественно-политическую позицию. Мы не имеем права возмущаться театральной постановкой с обнаженными актерами, существованием тату-салонов и откровенной одеждой на улице. Как будто мы не являемся такими же гражданами, как и герои программы, со своими ценностями, представлениями о благе и морали. Отказывая другим в этом праве, они хотят, чтобы публичные дискуссии и правила были полностью сформулированы, исходя из их представлений о нашей «планете обезьян».
Республики, о которых идет речь в программе, являются субъектами Федерации. Так записано в Конституции, это не просто пунктир на карте. Каждая из них обладает своей собственной политической историей, традициями, культурой и в конечном итоге субъектностью.
Да, пусть в России федерализм не работает — но в головах людей должна же работать мысль о том, что мы — разные.
Что нельзя весь мир причесать под одну гребенку. Мне кажется, что в данном случае можно и нужно просто указать на существование другой позиции о тату-салонах или откровенной одежде. На то, что героини программы существуют не в вакууме, а рядом с другими людьми, в том числе и консервативно настроенными. Это и есть общество, в котором все голоса должны быть слышны. Нужно разговаривать, вступать в дискуссию, а не оскорблять и поносить.
Быть может, авторам фильма кажется, что они выполнили благородную журналистскую задачу, пролили свет в темноту. Но мы, люди, живущие здесь, понимаем, что они лишь поучаствовали в упрочении мифа про Кавказ. Где доблестные герои противостоят зловещему монстру на мифической земле, где «не действуют российские законы и тебе никто не поможет». Для «Редакции» нет разницы между Кабардино-Балкарией, Ингушетией, Чечней и Дагестаном, ведь это все одна «планета». Враг — а под заявленное в фильме лекало попадает большинство кавказского населения — наделяется всеми отрицательными чертами. Он несправедлив, он давит свободу, он жесток. Зато герои — люди без страха и упрека, абсолютное моральное мерило.