В Ростовской области покончил с собой настоятель храма Дмитрия Донского протоиерей Андрей Немыкин. Рядом с телом 55-летнего священника обнаружили предсмертную записку, в которой он написал о невыносимых болях из-за онкологического заболевания, и наградной пистолет, который он получил за боевые заслуги в Чечне. Священник был в полном облачении и с боевыми наградами.
Можно представить, как сильно мучился Андрей Немыкин, если даже совершение смертного греха не остановило его —глубоко верующего человека и проповедника.
Боль в России — сущность, не поддающаяся регулированию по причине ее роли как одного из ресурсов власти. К тому же физические страдания из-за болезни до сих пор почти норма в обывательском представлении. А как еще может быть в стране патриархального сознания и репрессивного прошлого, где еще лет 30 назад в обыкновении было осуществление аборта без обезболивания. «Ничего, потерпишь!» — говорили ушлые акушерки липкой от ужаса женщине.
Боль ей терпеть полагалось в назидание и искупление вины за отказ от деторождения.
Боль — ресурс, который отлично подходит, чтобы держать общество в страхе. Именно поэтому, а не потому, что в стране не хватает обезболивающих препаратов, боль до сих пор — норма, а не вопиющее исключение.
Болью можно попытаться сломить противника, что сейчас и делается с Навальным, болью можно добиться признательных показаний в сфальсифицированном деле. И таких дел несть числа.
Россия — терпила. Так у нас повелось.
А когда боль — норма, то ни один законодательный акт или отсыл к гуманизму и общечеловеческим ценностям не изменит положения дел.
Еще пять лет назад Россия по возовским стандартам была недообезболена в 180 раз! Сейчас вдвое меньше. Но если сравнивать положение дел в провинции со столицей, то лучше ехать помирать в Москву.
В марте правительство внесло в Госдуму поправки в Уголовный кодекс, по которым врачи освобождаются от ответственности за нарушение правил оборота наркотических средств, если это произошло по неосторожности. [Законопроект № 1121450-7](https://sozd.duma.gov.ru/bill/1121450-7) был рассмотрен в первом чтении. То есть теперь, если, конечно, законопроект будет одобрен в финальном варианте, впаять срок за разбитую ненароком ампулу или ошибочную запись в журнале учета не удастся. Но не думаю, что этот сдвиг как-то быстро принципиально изменит жуткий страх врачей перед «наркотической статьей» и резко увеличит пропускную способность опиоидных обезболивающих в паллиативной практике.
Страх этот вполне оправдан, если посмотреть на статистику. С 2016 года по июнь 2019-го в России было возбуждено 79 уголовных дел по статье о нарушении правил оборота наркотических или психотропных средств (статья 228.2 УК), говорится в пояснительной записке к законопроекту. Из них 29 были заведены на медицинских работников, пять из которых прекратили на стадии расследования, а 15 — направили в суд.
«Дел не так много, они исчисляются десятками, но сама боязнь этой уголовной ответственности —гораздо более серьезное препятствие для медицинских работников», — отметила в разговоре с «Би-би-си» Анастасия Жданова, юрист Московского многопрофильного центра паллиативной помощи столичного Минздрава.
Наталья Савва, главный врач детского Елизаветинского хосписа, в интервью «Новой» рассказывала, что
из-за страха преследования врачи в провинции не выписывают сильнодействующие обезболивающие, хотя на фармскладах этих препаратов хватает.
А хватает потому, что их присылают в расчете на количество зарегистрированных онкобольных.
Более того, в региональных медицинских учреждениях на всякий случай ужесточают федеральные нормативы по наркотическим и сильнодействующим препаратам. Боятся проверяющих. Так боятся, что даже детям отказывают в праве не кричать от боли, срывая связки.
Боль–страх–боль. Закольцованность этой формулы в России можно прервать только свободой.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»