«Он находится будто в запечатанной банке»

**— Сергей Фургал в СИЗО «Лефортово» с самого начала своего ареста — с июля 2020-го. Помните, сколько раз вы его за это время навещали?** — Сложно сказать. В принципе, довольно часто, потому что нас с самого начала беспокоило, что его сразу начали ограничивать в переписке — в телеграммах и письмах. **— Письма изымаются следствием?** — Да, следователь изымает. В самом начале был такой момент: мы в первый раз подняли шум по этому поводу, и следователь ему передал буквально 5–6 телеграмм. Причем от незнакомых людей.

Я так понимаю, что у следователя на столе бардак, и он по ошибке вернул Фургалу его письма. И был единственный раз, когда в день рождения ему разрешили два звонка родным. **— Это распространенная практика — лишать писем?** — В «Лефортове» — очень распространенная. Там и в Кремлевском централе (_спецблок СИЗО «Матросская тишина»._ — **Ред.**). Но такое, скажем так, касается политических дел чаще всего, где следователь специально использует это как способ давления. Потому что в самом СИЗО обычно нет проблем, за редким-редким исключением. Основные проблемы создаются следователем: в первую очередь это лишение переписки. Второе — лишение звонков. Лишение права на свидания краткосрочные. Их отменяли (_Фургалу._ — **Ред.**), но потом они были. Еще есть способы, но это основной арсенал, который используют следователи, чтобы надавить на заключенных. **— У вас никогда не было проблем с доступом к Фургалу?** — Нет, не было. Он пару раз не выходил, сославшись на плохое самочувствие, но это нормально, человек может устать. Такого, чтобы его не приводили, не было. Когда Жириновский с членами ЛДПР [пришел](https://www.rbc.ru/politics/19/08/2020/5f3d0bdb9a79475e82bbd06f) в СИЗО (_в августе 2020 года._ — **Ред.**), им его не показали — сослались на то, что в законе написано, что депутаты Госдумы могут зайти в СИЗО, но что можно разговаривать с заключенными, не сказано. Поэтому им не разрешили общаться. **— Бывали перебои с продуктовыми передачами?** — Даже наоборот. Когда Фургал только попал в СИЗО, жители Хабаровского края стали присылать ему огромное количество передачек, и он сам их ограничил, потому что правда приносили очень много — все же хотели чем-то помочь. Тогда люди стали деньги ему слать — небольшую сумму, 27 рублей (по коду региона). Они посылали ему эти деньги, таким образом демонстрируя свою поддержку. Они отправляли все дружно по этой маленькой сумме, и сотрудники СИЗО нам даже жаловались, что бухгалтерия сходит с ума — каждую маленькую сумму надо отдельно оформить. А сами граждане, которые посылали эти деньги, тоже жаловались: посылаешь 27 рублей, а система ФСИН берет 50 с чем-то рублей за пересылку. Получается, что с тебя плату за операцию берут больше, чем пересылаешь. **— Какие у Фургала условия в камере?** — Нормальные. У него один сокамерник — периодически этот человек меняется, но вроде один и тот же в последнее время. Сергей Иванович нам рассказывал, когда был в хорошем настроении, как готовит себе салатики, научился делать из одних и тех же продуктов разные. Освоил тюремную кулинарию. **— Для политических заключенных «Лефортово» — это плохой вариант?**

Этот изолятор принадлежит непосредственно ФСИН России. В московских СИЗО (_имеются в виду СИЗО ФСИН России по городу Москве._ — **Ред.**) чуть попроще. **— Экс-губернатор [говорил](https://tass.ru/proisshestviya/9622689), что у него за время ареста ухудшилось зрение, а еще ему делали МРТ.** — Он по образованию врач, поэтому предпочитает своим здоровьем сам заниматься. Говорит, что к врачу почти не обращается, потому что сам примерно понимает, что с ним происходит. Что касается зрения, действительно, это одна из самых распространенных жалоб — что в «Лефортово», что в любом другом СИЗО. Из-за того, что там освещение не очень хорошее, искусственное, у людей довольно сильно портится зрение. Я почти не знаю ни одного человека, у которого бы не испортилось зрение в СИЗО. Сергей Иванович тоже обращал на это внимание, и его окулист осматривал по нашей просьбе, в частности. **— С чем было связано МРТ?** — У Фургала есть какое-то хроническое заболевание, о котором он не распространяется. Он не говорил нам, какое, но мы в любом случае не имеем права об этом сообщать без его согласия.

**— Об угрозах со стороны следствия бывший губернатор [говорил](https://www.vedomosti.ru/society/articles/2020/09/03/838780-furgal-ugrozah) еще в сентябре 2020 года: тогда, с его слов, грозились, что привлекут к уголовной ответственности его жену и дочь. Это было впервые или он и прежде жаловался на давление?** — Информация про угрозы со стороны следствия отчетливо прозвучала только недавно. Поскольку там запрещено такие вещи говорить, он даже не смог изложить, в чем проблема.

Еще он говорит, что уже много месяцев не имеет возможности со своими адвокатами пообщаться конфиденциально, чтобы выработать стратегию защиты и вообще обсудить уголовное дело, понять, как вести себя на суде. Стратегию защиты в широком плане. При разговоре осужденного с адвокатами все время присутствует сотрудник СИЗО или следователь. Фургал лишен права на защиту. **— В последний раз он успел [рассказать](https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/29/onk-furgal-zaiavil-o-kolossalnom-davlenii-i-ugrozakh-so-storony-sledstviia) вам, что следователь приходит к нему для ознакомления дела ежедневно, 7 раз в неделю. Как давно такое происходит?** — Я так понимаю, пару недель это происходит — каждый день ознакомление. Он еще жаловался, что ему приносят тома вразбивку: сначала десятый том, потом 30-й, потом 86-й. Они идут не подряд, логику невозможно выстроить. **— Вы слышали о таком прежде — чтобы следователь приходил каждый день?** — Честно говоря, нет. Не слышала, чтобы прямо быстрее-быстрее старались (_ознакомить с уголовным делом._ — **Ред.**). Меня часто спрашивают, почему так гонят. Мое предположение: они не хотят ему дать возможность участвовать в выборах. Пока он не осужден, он имеет право участвовать — хоть в губернаторских выборах Хабаровского края, хоть в выборах депутатов Государственной думы. Уже в конце июня выборы будут объявлены. Пока Фургал не осужден, он имеет право выставлять свою кандидатуру (_по закону баллотироваться не могут люди, находящиеся в местах лишения свободы, но только по приговору суда._ — **Ред.**).

**— Перед тем как ваша встреча была прервана, Фургал успел вам сказать, что хочет сделать заявление журналистам «о том ужасе», который с ним происходит. Вы думаете, он хотел дать новую информацию или сообщить о том, что он уже сказал вам?** — Я не знаю. Он ничего не успел сказать, его увели. При желании адвокаты могут это сделать, могут записать его заявление. У них такая возможность, в отличие от меня как члена ОНК, есть. Мы, например, не имеем права обмениваться никакими бумагами. Вернее, можем, но только через начальника СИЗО. **— Вы собираетесь к нему в ближайшее время — если, конечно, вас не исключат из ОНК?** — Да. Мы заходим к нему, когда приходим в «Лефортово». Мы ходим обычно по обращениям; если остается время, посещаем Сергея Фургала, Ивана Сафронова — тех, кого хорошо знаем, за кем следим. **— Вы одна ходите или с кем-то?** — У нас, по закону об ОНК, запрещено ходить по одному. Члены ОНК могут ходить только вдвоем или больше. Поэтому со мной всегда кто-то ездит. И конечно, есть проблема в том, чтобы найти пару, порой это сложно. Не все бывают свободны. **— Может быть так, что, если вас исключат из комиссии, ходить к Фургалу, к Сафронову будет некому?** — Естественно. Меня сейчас вышибут. Еще они точат зубы на [члена комиссии] Еву Меркачеву, [председателя] Георгия Волкова. Их еще вышибут. И все, уже некому будет ходить.