Все врачи — герои, и это главный урок пандемии. Но некоторые из них к тому же были и остаются настоящими волшебниками. Например, Сергей Владимирович Готье, один из лучших трансплантологов в России и в мире. Операции, которые он проводит, а до того — придумывает, проще описывать именно как чудо.
Но во время пандемии Сергею Готье приходилось творить и другие чудеса — уже как организатору. Ведь на нем — Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова. Как удалось прожить ковид-год и что такое трансплантация в пандемию, Сергей Готье рассказывает «Новой газете».
Сергей Готье. Фото из личного архива
**— Как изменилась работа центра за последний год, какие операции у вас проводились, а какие стало невозможно проводить в условиях пандемии?**
— С начала марта прошлого года началась пандемия коронавирусной инфекции, и нас она, конечно, тоже коснулась. Прежде всего, мы должны были не допустить поступления инфицированных пациентов. В то же время оказание жизнеспасающей медицинской помощи должно было продолжаться, иначе люди бы умирали, не дождавшись операций. Мы не прекращали выполнение трансплантаций.
Эпидемиологические правила работы были строго регламентированы, прописаны, в частности во Временных методических рекомендациях Минздрава, которые очень быстро, оперативно обновлялись с появлением новых сведений о вирусе, особенностях течения заболевания, способах терапии и профилактики. Кроме того, мы постоянно общались в Сети с иностранными коллегами, делились опытом работы.
Возможности диагностики во всех учреждениях позволили исключить риски получения органов от инфицированных доноров.
Сразу могу сказать, что
и по нашему опыту, и по зарубежному опыту ни одного случая передачи вируса COVID-19 с пересаженным органом зарегистрировано не было.
Но в связи с тем, что многие стационары, которые до пандемии работали по программе донорства органов, были перепрофилированы в ковидные стационары, число донорских органов уменьшилось. Соответственно, несколько уменьшился темп выполнения трансплантаций.
Тем не менее нашему центру удалось за 2020 год сделать 192 трансплантации сердца, что лишь чуть-чуть меньше 2019 года, и сохранять мировой приоритет уже в течение пяти лет.
Кроме того, мы традиционно используем родственное донорство почки и части печени, и темп этих операций не снизился, а если говорить о трансплантациях детям — то мы их сделали больше, чем в 2019 году.
Больные, перенесшие в разные сроки трансплантацию различных органов, находящиеся в разных регионах, как и все, начали заболевать коронавирусной инфекцией. Причем надо было не только вылечить такого пациента, получающего иммуноподавляющее лечение, но и сохранить функцию пересаженного органа. Специфика этой ситуации диктовала необходимость госпитализации таких больных в учреждение, имеющее опыт лечения инфекций у реципиентов.
Поэтому — по нашей инициативе, при поддержке Минздрава, по специальному распоряжению правительства — на базе нашего центра был открыт отдельный стационар для лечения COVID-19 у реципиентов донорских органов. Мы их сконцентрировали здесь, и это позволяло в большинстве случаев вылечить заболевание и сохранить пересаженный орган.
Фото из личного архива Сергея Готье
**— Скажите, пожалуйста, сегодня здоровый человек в обычной жизни должен соблюдать классические меры безопасности: ношение масок, перчаток, кто-то носит специальные очки. Как изменилась жизнь ваших пациентов, тех, которые перенесли операции по пересадке органов? У них же тоже есть угроза заразиться коронавирусом?**
— Нужно четко понимать, что независимо от того, имеется ли трансплантированный орган у человека, или его не имеется и это здоровый человек, соблюдение мер безопасности необходимо. Сейчас как-то актуальность перчаток уходит, она сохраняется в местах массового скопления народа, ну, скажем, в магазинах. Кассиры в перчатках, и это правильно. Но если говорить о покупателях, то обработать руки антисептиком гораздо легче: пришел в магазин — руки обработал, вышел из магазина — руки обработал, главное — не совать их в рот и не тереть глаза.
А вот насчет масок — это очень актуальная вещь. И я считаю, что вообще, независимо от наличия или отсутствия антител, пока мы полностью не простились с этой инфекцией, ношение масок все равно обязательно, пока не будет выработан коллективный иммунитет. На это уйдут месяцы, но это нужно сделать, иначе мы рискуем, что волна пандемии повторится. То же относится и к нашим пациентам.
Кстати, если мы будем носить маски в периоды сезонного подъема заболеваемости ОРВИ и гриппом и будем массово прививаться от гриппа, то и сезонных эпидемий не будет.
**— Сергей Владимирович, на территории центра, вы сказали, работала «красная зона». На сегодняшний день она функционирует или нет? Врачи «красной зоны» — это ваши же врачи? Как это было устроено?**
— «Красная зона» у нас существовала в первую волну. Все условия работы в «красной зоне» соблюдались, включая выделение отдельного персонала для работы с этими пациентами, которые не пересекались с медперсоналом других отделений, в которых выполнялись плановые операции.
«Красная зона» была территориально и технологически полностью изолирована в соответствии с инструкциями, ее организация была одобрена и санкционирована к открытию специальной комиссией инфекционистов и эпидемиологов. В «красной зоне» работали, соблюдая все меры защиты.
Фото: РИА Новости
**— На сегодняшний день появились ли у вас пациенты, которые переболели COVID-19, и сейчас им, возможно, требуется пересадка легких или, может быть, других каких-то органов, или это стало осложнением непосредственно после перенесенного заболевания?**
— Нам пришлось сделать повторную пересадку сердца молодому человеку, который через полтора года после первой трансплантации сердца заболел ковидом. Нам удалось его вылечить от тяжелой пневмонии, однако развился миокардит трансплантированного сердца, и понадобилась ретрансплантация. Сейчас у него все хорошо.
Сегодня у многих больных, поступающих на плановые операции, мы обнаруживаем рентгенологические признаки перенесенной ранее ковидной пневмонии,
обычно без клинических проявлений. Это не требует специального лечения и тем более трансплантации легких.
Недавно мы по жизненным показаниям экстренно пересаживали печень одному взрослому человеку, который переболел ковид-пневмонией всего за месяц до трансплантации. Мы увидели в легких остаточные явления, но это нас не остановило, и он без легочных осложнений перенес пересадку и послеоперационный период.
**— Понятно. Но еще не было пациентов, у которых оказались бы очень сильные осложнения на легкие?**
— Пока нет. Но я думаю, что в будущем, наверное, будем встречаться с такими пациентами с дыхательной недостаточностью. Я, конечно, не хотел бы такого пожелать, но объективно, думаю, будет.
**— Я видела, что вы участвуете в социальной рекламе, призываете вакцинироваться от ковида. А вашим пациентам можно делать прививки?**
— Да, мы со своими пациентами тоже работаем. Все зависит от уровня медикаментозного подавления иммунитета у конкретного больного. Если дозы иммунодепрессантов большие — эффективность прививки может быть меньше, чем у здоровых людей. То есть он может не выработать достаточного количества антител на прививку. И, таким образом, он не будет полностью защищен от инфекции. Но просчитать это невозможно, а вреда прививка не принесет. Так что, лучше прививаться.
Другое дело — пациенты, которые давно перенесли трансплантацию органа и уровень иммуносупрессии небольшой. Им надо прививаться обязательно. Как и любому здравомыслящему человеку.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»