Чем хуже отношение граждан к власти, тем больше она сомневается в верности тех, кто должен ее охранять. И всеми способами пытается обеспечить эту верность: деньгами, благами, льготами и привилегиями.
Когда этого оказывается недостаточно — гарантируют безнаказанность за все содеянное. А когда и это уже не гарантирует верность — прибегают к последнему средству: «конфиденциальности». Скрывают от общества сведения об охранниках, давая им возможность творить беспредел фактически анонимно.
В декабре прошлого года «Новая газета» рассказывала, как был внесен и стремительно принят закон, по которому право на «конфиденциальность» (а по сути, на засекречивание) сведений о своей личности и имуществе получали «защищаемые лица» — чиновники и большая часть силовиков.
Причем если
раньше для получения государственной защиты было нужно, чтобы этим лицам реально угрожала опасность, то теперь это условие было сочтено излишним.
Сама по себе должность уже дает основания для предоставления госзащиты и, как следствие, — для недоступности для посторонних сведений о личности и имуществе «защищаемого лица».
Автор тогда отмечал (_«Тайные государевы люди», «Новая газета», 15.12.20_), что этот закон делает почти невозможными любые журналистские и парламентские расследования, касающиеся чиновников и силовиков, а особенно — их имущества.
Но теперь решили пойти дальше — и депутаты Василий Пискарев (в прошлом — первый зампред Следственного комитета и один из авторов декабрьского закона), и Александр Хинштейн (недавний пресс-секретарь Росгвардии) внесли проект закона, по которому госзащита предоставляется всем сотрудникам МВД, Росгвардии, Минобороны и СВР, независимо от выполняемых ими обязанностей.
Суть дела в том, что в действующей редакции закона, чтобы получить право на государственную защиту, сотрудники этих ведомств должны непосредственно участвовать в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп. Или непосредственно участвовать в борьбе с терроризмом или специальных операциях. Или участвовать в оперативно-разыскной, следственной деятельности или дознании, в охране общественного порядка и обеспечении общественной безопасности, в исполнении приговоров, постановлений и определений судов.
Это условие Пискарев и Хинштейн предлагают убрать, полагая, что оно «ставит в неравное положение сотрудников (военнослужащих) одних правоохранительных и силовых органов по отношению к сотрудникам других аналогичных органов».
И что «с учетом специфики задач, возложенных на МВД, Росгвардию, Минобороны и СВР, угроза для жизни и личной безопасности сотрудников (военнослужащих) этих ведомств может возникать безотносительно их личного участия в поименованных Федеральным законом мероприятиях».
А посему предлагается дать право применять меры госзащиты «в отношении любых сотрудников органов внутренних дел, военнослужащих и сотрудников войск Национальной гвардии, военнослужащих Вооруженных сил Российской Федерации и военнослужащих органов внешней разведки».
Кстати, меры госзащиты, установленные действующим законом, вовсе не ограничиваются конфиденциальностью сведений о «защищаемых лицах». Предусматривается личная охрана, охрана жилища и имущества, выдача оружия, специальных средств индивидуальной защиты и оповещения об опасности, временное помещение в безопасное место, переселение на другое место жительства, замена документов и изменение внешности...
Если закон примут (почему-то в этом у меня нет сомнений),
правом на всю эту государственную защиту, включая «конфиденциальность», будут пользоваться не только те, кто реально рискует на своей службе (а такие, безусловно, есть), а все поголовно, кто служит в МВД, Росгвардии, Минобороны и СВР.
Включая тех, кто не рискует ничем, но крайне заинтересован в том, чтобы о них (и об их имуществе) никто не знал. Начиная с паркетных генералов, владеющих имуществом, стоимость которого превосходит их зарплату за столетие, и заканчивая теми, кто, сидя в отделах полиции, издевается над задержанными на акциях протеста, помещая их в пыточные условия.
Не могу забыть эпизод, когда несколько парней и девушек, задержанных по абсурдным основаниям, в одном из питерских отделов полиции поместили на ночь в тесные камеры, где практически невозможно было дышать. А на мою просьбу хотя бы перевести их в более просторное помещение, начальник отдела, ухмыляясь, ответил: «Я им сказал, что молодогвардейцам было хуже». Жаль, что логичный ответ — «если Вы их сравниваете с молодогвардейцами, то себя Вы сравниваете с фашистом?» — пришел мне в голову только через час. И вот таким — госзащиту и конфиденциальность??
Да, смысл происходящего прост и прозрачен: в обмен на то, что они защищают власть от «внутренних врагов», власть гарантирует жандармам и опричникам защиту и анонимность.
Между тем те, кто служит закону, а не начальству, и защищает граждан от преступников, а не власть от граждан, не нуждаются в анонимности (если только они не работают в антитеррористических подразделениях или разведке). Напротив, они могут гордиться своей работой и открыто о ней говорить.
В анонимности нуждаются другие: те, кто привлекается для «грязных дел». Кто избивает и задерживает мирных граждан, фабрикует фальшивые «дела» и заявляет о невыносимых страданиях от брошенного в их сторону пластмассового стаканчика.
Именно им обещают «госзащиту» и «конфиденциальность».
И граждане, и сами охранники должны понимать: под непроницаемыми для общества масками скрывают не соратников, а подельников.
Которых, заметим, начальство сдаст при первой же опасности со всеми потрохами, спасая себя.
И тем же охранникам стоило бы задуматься — надо ли их защищать такими методами, как они требуют?
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»