Конец того света

Земную жизнь пройдя до середины, можно проехать еще сто с небольшим километров от Москвы и очутиться в солнечной Тарусе. Проворная и вьющаяся рысь здесь вряд ли преградит вам путь, как, впрочем, не будет ни льва, ни алчной волчицы. Какие к черту львы в Калужской области, максимум — экскурсовод Наталья Львовна Зайцева — певица, художница, бухгалтер, геолог, скиталица, поэт.

— Вчера, — говорит Наталья Львовна, — буквально вчера я осознала, что это настоящая любовь. Теперь я знаю: если правда существует рай на земле, то он находится здесь, в Тарусе.

Если вы не бывали еще в раю, просто оглядитесь. С десяток голубей и черная собачка на сонной центральной площади у круглого фонтана, похожего на большой, давно оставленный кем-то таз. Шаурма. Медицинские анализы. Автостанция. Таксисты, жмущиеся друг к другу, как императорские пингвины. Крохотный рыночек со старухами, вареньем, хреном и моченой антоновкой. Заборы, дрова, овраги, святые источники и дачи. Дачи. Дачи.

Две неровные, как будто виноватые улицы с разных окраин сходятся в центр здешнего рая, к православному храму и памятнику коммунистическому Ильичу. За ними — пустота и тишина. C амфитеатра высокого берега открывается акварельный изгиб реки забвения Ока. И бескрайний нагой луг на другом ее берегу. В сквере на набережной — две отлитые в металле стражницы покоя русской суеты — поэтессы Цветаева и Ахмадулина. Рядом с ними кафе «Ока» с балконом, видом на речку и столами, покрытыми клеенкой. 150 г водки, котлетка в тесте, форель с пюре. Боже, что за комедия, жаль не дожил Данте Алигьери! На свете остались два всего лишь места, две сущности, в которые искренне верит пока еще человек, где ему все еще безмятежно, достойно, радостно и хорошо — кладбище и дача. Оба этих места и есть Таруса.

Никто не знает, почему все так тут получилось, но только так уж повелось. Рассказывают, например, случай с писателем Паустовским. Якобы незадолго до смерти в 1968 году Константин Георгиевич возвращался с рыбалки к себе на тарусскую дачу, которую снимал, и встретил двух студенток. Студентки спросили его, где тут дом писателя Паустовского, а он как всякий матерый прозаик, притворился деревенщиной: не знаю, мол, никакого Паустовского, отродясь я такого не читал.

— Да как вы можете не знать его? — изумились студентки. — Он же у вас тут похоронен.

И он у нас тут похоронен. Как и все остальные. Художник Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов. Дочь Марины Цветаевой Ариадна Эфрон. Мемуаристка Ада Александровна Федерольф-Шкодина. Сама поэтесса Цветаева мечтала лежать в здешней земле, да только пришлось повеситься в Елабуге, и могила ее толком так и не нашлась. Зато в Тарусе у натоптанной вдоль речки тропинки, недалеко от родника, стоит теперь камень с напоминанием, что Марина Ивановна хотела бы успокоиться именно тут. И каждый, кто пока еще не похоронен, но уже носит в себе этот тайный камень русской души, затерян в Тарусе, бродит среди здешних дач, смущая студенток, собачек и голубей.

В хорошие дни, говорят, можно натолкнуться на писателя Григория Остера, автора «Вредных советов». Театрального художника Бориса Мессерера, четвертого мужа единственной в своем роде Беллы Ахмадулиной. Легендарного итальянского мастера мозаики Марко Бравура, которого заманил жить и работать в Тарусе миллионер и меценат Исмаил Ахметов. Можно познакомиться даже с Оксаной Савоскул, специалисткой по глобальному потеплению климата, которая больше не живет на Шри-Ланке и не спасет внешний мир, а основала внутренний, то есть фонд «Тарусское наследие». Восстановила с единомышленниками на этом свете все, что нужно на том, — исторический облик Бассейки — железного резервуара, входившего когда-то в систему водоснабжения Тарусы. Впереди — создание Сада забытых фруктов Тонино Гуэрры и установка в городе Окон в Прошлое из резных раскрашенных наличников.

— Друзья Тарусы, — так называет дачников экскурсовод Наталья Львовна Зайцева. — Пекутся о городе.

Пекутся! Что же еще и делать в русском-то раю.

Умение превратить царствие небесное в ад, а ад в дачу — кажется, вот в чем состоит истинное предназначение России. Вечная смерть, внезапная жизнь — звучит, может быть, и печально, зато только так, слава богу, можно увидеть в гробу в белых тапках на босу ногу все происходящее вокруг и уехать к черту на дачу. Смысл этих благословенных мест — в их грехе и отсутствии смысла, радость — в горе, поэзия — в прозе. Чтобы понять и простить весь этот свет, есть, наверное, один только способ: жить на том и ничего не называть своими именами, если только в мозаике и стихах. Именно поэтому яд в России — новичок, жигули — лада, розы — морозы, а город — Таруса. Вы не обращали внимания, что все названия наших городов звучат так, как будто кто-то их не расслышал, неправильно записал и забыл, а мы — никогда и не читали. То — Русса? Та Русса? Какая, в сущности, разница, если сущность понятна только на кладбище. А нам ведь еще тут жить. Поэтому: не говори как есть — это и есть Россия.

Стоит ли удивляться, что известие, опубликованное в октябре на первой странице небольшой Тарусской районной газеты «Октябрь» быстро стало таким огромным и нашумевшим. Оказались нарушены законы всего известного нам русского мира, и судьба его в очередной раз подверглась опасности и испытаниям. Решением Городской думы № 12 от 20 октября 2020 года 16 улицам исторической части Тарусы были возвращены прежние, дореволюционные, более понятные имена. Улиц Розы Люксембург, Пионерской, Урицкого, Луначарского, Карла Либкнехта, Энгельса, Свердлова, Карла Маркса, Декабристов, Каляева, Нерезова, Октябрьской, Ленина, Володарского и Комсомольской не стало. Вместо них эти места депутаты назвали: Посадская, Огородная, Лесопильная, Кирпичная, Тарусская, Ивановская, Овражная, Полевая, Городская набережная, Боголюбская, Широкая, Воскресенская, Калужская, Прончищева и Серпуховская. Более того. Вслух было произнесено, что центральная площадь Тарусы на самом деле теперь Соборная, а не площадь старого доброго Ленина, Владимира Ильича.

Слава богу, конечно, что последовавшие за этим события не стали началом Страшного суда, то есть все прежде погребенные не восстали из могил и не приняли участия в совещаниях городской и районной администраций, собраниях обеспокоенных горожан и дискуссиях в социальных сетях. Но с другой стороны, в силу мистического и даже несколько потустороннего характера этих мест, можно смело утверждать, что в Тарусе наступил конец не только этого, но заодно и того еще света. Естественно, начался скандал.

Главный вопрос восставших — в чьих руках власть над действительностью, которой в действительности не существует. Вот с какого перепугу улица Розы Люксембург вдруг стала Посадской, если раньше всегда называлась Кладбищенской? Не десяти же депутатам городской Тарусской думы придумывать для вечности новые мимолетные сущности, не они создают вселенную нашей бессмертной души. И какого хрена с этой душой вместо Пионерской кто-то теперь оказался на Огородной? И кто такой вообще Прончищев вместо Володарского? Хотите вершить судьбу Отечества — занимайтесь краеведением. Рассказывайте, если так уж неймется, про купечество, интересуйтесь жизнью почетных горожан. А историю России придумывает, а значит, творит — только народ. Почему не спросили народ?

Сокрушители основ на это возражали, что, во-первых, Прончищев — морской российский офицер. Он уроженец Тарусского уезда, первооткрыватель Таймыра, погиб во время Великой Северной экспедиции в 1736 году. А во-вторых, народ у нас творит историю максимум три дня, потом отвлекается, потому что у него заболела кошечка. Сейчас такая жизнь, что соберешься передвинуть мусорный контейнер из точки А в точку В и сразу расколешь все общество, снизу до Кремля. Пару лет назад вон пытались переименовать улицу Каляева, объясняли, что он кинул бомбу в Великого князя Сергея Александровича и не покаялся, он террорист, во всей России не осталось уже улиц с его именем, и что толку? Погрязли в дискуссии, как в могиле. Да, не спросили народ. Да, вместо Каляева Боголюбская. Да, уходят в небытие Либкнехт и Люксембург, а Ильич и Октябрь, если они вам так дороги, так повесим таблички, мол, «бывш. Площадь Ленина» и «бывш. Комсомольская». И все это не за счет, заметьте, бюджета! Есть сторонники перемен, и они сами все это оплатят. А вы зато вздохнете теперь спокойно, о чем еще можно мечтать?

Не будем мешкать и мы. Дойдем сначала до кафе «Тарусское время» на углу Луначарского и Володарского, то есть, простите, Кирпичной и Прончищева. Это самое известное в городе заведение с салатом оливье без колбасы, но с курицей и атмосферой старины. В меню совсем нет алкоголя, зато повсюду висят фотографии давно умерших людей и случившихся событий. На стенах, полках и в витринах — штук двести часов из разных эпох, и кажется, все они ходят, чтобы отсчитывать каждому посетителю что-то свое. Что именно, можно попытаться спросить у владельца «Тарусского времени» Владимира Самохина.

Самохин один мог бы символизировать все прошлое всей России, поскольку довольно ярко выжил в самые трудные для нее времена. Приехал сюда из Калуги учиться на резчика по дереву в начале 90-х. Тарусу он всегда ненавидел. Грязь, пьяные менты, драки и убийства — вот чем она тогда была, как и вся Россия. В общежитии техникума Самохина били так, что служба в Рязани в ВДВ показалась ему отпуском. Тем не менее из армии Владимир вернулся с молодой женой именно в Тарусу, потому что не хотелось домой, а хотелось стать правильным человеком. Денег не то чтобы не было, не было даже кровати. Пять лет в общаге, восемь — на съемной квартире. Первого ребенка Самохин купал с помощью пластиковой бутылки из-под «Спрайта». Но спасся, причем спасся красиво, как это бывает в России, если веришь, что ты живешь в ней, а не выживаешь.

Все попробовал, все получилось. Как резчик по дереву бывал даже в Швейцарии на практике. Поехал туда с топором, ножами и в грязных драных кроссовках: думал, тоже будет колхоз и придется собирать картошку. Но в итоге даже подзаработал: точил швейцарцам ножи и вырезал ложку, которую все так полюбили, что поместили в местный музей ложек. Иными словами, пытался заниматься чем угодно, даже бизнесом, до тех пор, пока не появилось свое дело. В своем кафе «Тарусское время» Самохин со временем все сделал сам и своими руками.

— Все столы, полы, мебель, все, что вы видите, — все это я, — Самохин ест свой любимый оливье без колбасы и утверждает, что горошек для салата тоже покупает он сам. — Ну а как иначе? Вот в Америке человек сначала моет посуду, а потом становится миллионером. А у нас все наоборот: сначала становятся миллионерами, а потом смотришь — моют посуду. Потому что не понимают главного: безденежье и Бог — вот два условия, при которых отлично работают мозги и принимаются самые верные решения. Знаете, почему я богатый человек? У меня есть вот это.

Самохин доедает свой оливье и показывает две своих руки. Пожмем ему правую и отправимся теперь из прошлого в настоящее России, на улицу Посадскую, простите, бывшую Розы Люксембург. Здесь в здании городской администрации служит депутат Тарусской думы Сергей Манаков, один из авторов и главных сторонников идеи конца прежнего и начала нового света. Как и положено настоящему символу непростого времени, которое как обычно сейчас переживает Россия, Сергей Александрович — силовик. 20 лет он был милиционером, руководил вневедомственной охраной. Однако со временем обнаружил в себе тягу к прекрасному, понял, что любит синий цвет, спрашивал о его особенностях у крупных столичных художников, приезжающих жить на дачу. Ясного ответа, как водится, не получил, но почувствовал, что все вокруг непросто, и поэтому необходимо личное участие. Вышел на пенсию, стал депутатом, решает вопросы. Специфику текущего момента описывает примерно так: контингент разный. Но в целом люди появляются на свет, чего-то добиваются и приезжают в Тарусу, чтобы тут умиротвориться. От этого получается доход. В ответ необходимо обеспечить сохранность имущества.

— Мы разработали систему ценностей, — Сергей Александрович говорит о нынешнем положении дел в России уверенно и по-хозяйски, странно даже спрашивать его о чем-либо, потому что чувствуется: вопросы задает здесь он. — Природа. Дух времени. Творчество. Человек. Исходим из этих установок. Турист должен ночевать здесь, кушать и расслабляться. Дачник — смотреть, как открываются виды, и чувствовать дыхание старины. Возвращение улицам их исторических имен — часть большого плана перемен.

Самобытность как государственная услуга — согласитесь, это именно то, что все мы сейчас переживаем. Но только вот ради чего? Для ответа на этот вопрос придется отправиться в будущее, в сердце Тарусы, на площадь Соборного Ленина, в администрацию Тарусского района. Руководитель администрации Руслан Владимирович Смоленский — вне всяких сомнений, один их самых необычных людей не то что района, но и остального русского мира. Хотите вы того или нет, но именно с ним всем нам предстоит еще жить, и если не на том, то точно на этом самом свете.

Руслана Владимировича, что называется, помотало. Родился в Вильнюсе, учился в Обнинске, работал в Калуге и области вместе с бывшим губернатором Анатолием Артамоновым. Пятеро детей. Опыт управления людьми и собой — в 2016 году у Смоленского в щитовидке нашли 7-сантиметровую опухоль, которая давила ему на горло и не давала говорить. А сказать Руслану Владимировичу хотелось бы многое.

Смоленский — энтузиаст истории России. Главное его увлечение — открытие и покорение русского Севера, великие исследовательские походы. В компьютере Руслана Владимировича есть даже ссылки на какие-то уникальные сетевые ресурсы, в которых маршруты легендарных северных экспедиций можно накладывать на все известные виды и типы карт.

— Мне всегда было интересно, как Россия устанавливала свой суверенитет над новыми территориями, например, над Аляской, — говорит Руслан Смоленский. — Так вот, я выяснил, что по законодательству того времени достаточно было просто описать неизвестное место, назвать его по-своему, картографировать, выставить координаты и пограничные столбы. Это и было формальным основанием присутствия на этой территории.

Будете смеяться, а может быть и плакать, но Руслан Владимирович прав — именно описание России как совершенно неизвестного нам места в ближайшие долгие годы и станет единственным формальным основанием нашей жизни на этом свете вообще и в Тарусе в частности. Переосмысление, то есть фактически придумывание истории мира, будет главным способом заявить и отстоять в нем свой суверенитет. И Руслан Владимирович в этом деле очень преуспел.

Он обновил уже четыре пласта региональной истории, успев поработать даже главой администрации злого города Козельска. Смоленский выяснил, например, что Калужская область — родина трех цариц. Затем, оттолкнувшись от подвига преподобного мученика Кукши, открыл феномен столицы вятичей, древнего города Серенск, находившегося на правом берегу речки Серёна, притока Жиздры. Нашел новые подробности стояния на Угре, а также приложил усилия к обнаружению доказательств подвига злого Козельска во времена противостояния оного войскам Орды.

И хорошо, если это окажутся не плиты местных могил. Потому что если из них выйдут к нам Паустовский, Борисов-Мусатов, Федерольф-Шкодина и Ариадна Эфрон и пойдут бродить по российским умам и участкам, один только Бог знает, в каком мы окажемся аду.

Впрочем, как и всегда, остается призрачная надежда, что переименование окраин русского мира так не затронет его сознания. Все-таки повторение старых названий — своего рода спасение от деменции, то есть приобретенного слабоумия. А еще лучше — способ победить подлинный, интуитивный страх действительно назвать все своими именами. Согласитесь, Сечинский бульвар, проспект Силовиков, Площадь Обнуления и Большой Ковидный переулок звучат куда более печально, чем даже улица Кладбищенская.

Так что вот вам главный вопрос для странствия по России: где лучше жить — в прошлом, будущем или на даче? На том или на этом свете? И лучше об этом не думать, а прямо спросить у Руслана Владимировича Смоленского.

— Как бы сказать? — говорит Руслан Владимирович и ненадолго задумывается. — Мария Ивановна Цветаева, 1916 год. Завершающие слова. Настанет день — когда-нибудь, и я, устав от вас, враги, от вас, друзья, и от уступчивости речи русской, надену крест серебряный на грудь, перекрещусь, и тихо тронусь в путь по старой по дороге, по Калужской. Можно ли так написать, если Калужская будет называться улицей Ленина или улицей Силовиков?

Да кто бы знал. Царствие небесное. Аминь. Приезжайте в Тарусу.