Вначале были успешные фестивальные показы: мировая премьера в Таллинне на фестивале «Темные ночи», американская – в Санта-Барбаре, российская – на фестивале «Дух огня», где фильм получил три награды (Дебют, Операторская работа, Музыка). Впрочем, в дымах отечества этот показ был предсказуемо самым сложным. И тут надо дать слово Борису Нелепо, председателю Отборочной комиссии:

«Любой куратор, работающий в России, знает на своем опыте, что такое цензура и самоцензура. Тем не менее, ничего сравнимого с давлением во время показа «Аутло» я не припомню в своей жизни. Весь фестиваль я провел с телефоном, по которому часами и часами общался с разными инстанциями.

…Собственно, изначально не шло речи о цензуре со стороны инстанций власти. Напротив, все началось как проявление того самого низового активизма из прекрасной России будущего: как в случае с «Дау» на Берлинале, появились возмущенные представители общественности, которые начали писать официальные письма, а также протесты в социальных сетях. В итоге, они даже вызвали нам на сеанс полицию, которая тоже была корректна. Возрастной ценз «Аутло» 18+. В частности, я лично стоял на входе в зал и проверял паспорта зрителей… Фестиваль завершился. Я был очень счастлив: это был, на мой взгляд, лучший наш фестиваль за эти четыре года, несмотря на кризис с эпидемией. Весь мир ушёл на карантин, а к нам пришел товарищ майор (активисты дописались до омбудсмена по правам детей, как я понимаю).

Почему был показан фильм? Так мы же фестиваль, мы показываем фильмы, а «Аутло» к тому же имеет прокатное удостоверение от Минкульта. Почему до вас его не показывали в России? Так наш фестиваль стремится показывать российские премьеры, то есть первыми демонстрировать фильмы. Почему после вас его не показывали в России? Так по окончании нашего фестиваля же закрыли кинотеатры по всей стране, товарищ следователь. Почему на церемонии закрытия на сцене были несовершеннолетние балерины, выносившие награды, когда при них произносилось слово «Аутло»? Товарищ следователь, слово «Аутло» не считается само по себе лгбт-пропагандой.

Почему ваш каталог не упакован в полиэтилен? Почему вы выбрали этот фильм, а не другой? Почему у вашего отборщика нет образования ВГИКа? Предоставьте протокол с печатями отборочной комиссии, принявшей решение показать фильм. А где оценочный лист? Вы же ставили баллы фильмам, где заверенный лист? По каким критериям было принято решение отобрать этот фильм?

Все вопросы — реальные. Всю весну коллег из Ханты-Мансийска таскали на допросы. Поднимали записи с камер в кинотеатре. Простите за банальность и штамп, но это действительно Кафка. Не было нарушено ни одного закона (возрастной ценз соблюден, прокатное удостоверение есть, хотя и об этом отдельно, но даже оно по закону не нужно для показа на фестивале), но если проверка пришла, она же не может уйти ни с чем? Уже полгода моя команда, да и я тоже, пишет объяснительные, отвечает на вопросы, оправдывается. Абсурдные вопросы повторяются по кругу. На прошлой неделе вот пришло уже новое письмо от прокуратуры по запросу какого-то депутата. Нарушений закона нет и быть не может, но и что с того? Вы виноваты, объясняйтесь.

Сегодня я понял, что у меня больше нет сил. Я сломался».

Провокационное арт-высказывание, которое сложно пересказать словами. Вкратце. Школьный мачо (Глеб Калюжный) становится тайным объектом желания некоей вневременной фейковой дивы Аутло (Елизавета Кашинцева), которой позволено все, и хрупкого одноклассника Никиты (Виктор Тарасенко). Персонажи живут в разных эпохах (советский генерал, влюблен в романтического трансгендера, они поют под гитару со слезами на глазах «Я буду пить и пить тот океан чудес, который где-то есть за краем света»). Подростки изучают босховский «Сад неземных наслаждений» и вкушают запретные плоды. В финале во вневременное пространство среди ржавых гаражей — останков советской эпохи придет минотавр... Кажется дебютантка, вложила в фильм все свои знания: от Набокова до античной мифологии, от Боккаччо до опытов маркиза де Сада и платоновского «Пира» Здесь и экстравагантные оргии, и секты адамитов (связанная с Босхом), и фрустрированные старшеклассники с типичным «расстройством неосуществимых замыслов». И само кино — своевольно, истовое соединяет профессию и самодеятельность, символику и социальность, броские барочные запоминающиеся кадры с подростковым кэмпом.

Как будто идея этой фантасмагории о внутренней и внешней свободе стала и для ее создателей руководством к действию.

Разумеется, у такого спорного одиозного фильма могут быть почитатели и убедительные критики. Но разве это причина для запретов, допросов в прокураторе, угрозы существованию одного из интереснейших фестивалей?

Шаг за шагом неукоснительно спускаемся вслед за Орфеем в ад заточенного в подземное царство невежества. Оскопленным становится не только кино (вспомним запреты и скандалы вокруг «Любви» Гаспара Ноэ, «Смерти Сталина» Ианнуччи, «Бората» Ларри Чарльза), но сама реальность, в которую конституция вносит «поправки о семейных ценностях», «поправки в закон об усыновлении».

Первое желание возмущенных творческих масс — обвинить Минкульт, насаждающий архаику и ханжество. Но Минкульт как раз дал разрешительное прокатное удостоверение 18+, что еще раз подтвердила руководитель кинодепартамента Светлана Максимченко. Да и руководство Ханты-Мансийского округа поддержало фестиваль, до последнего защищало его от нападок.

Но идет натиск ужесточения законов. Вмешательство в культурную повестку силовых ведомств и ретивых чиновников становится их любимым видом спорта. А снимать фильмы с показа «по звонку» оказывается проверенным методом. Таким образом был исключен армянский фильм «Врата в рай» из программы МКФ, продюсер Евгений Гиндилис рассказал «аналогичный случай» о внезапном снятии с показов фильма Александра Расторгуева «Выбирая Россию». На Артдокфесте «по звонку» без предписания и уведомления изъяли из программы фильм о Джемилеве, лидере крымских татар.

В нашем «климате» это конечно, фантастика в духе Уэллса. Но и киногенералам от кинематографа («мейджорам», руководителям кинофестивалей, в том числе ММКФ и «Кинотавр», прокатчикам, гильдии продюсеров России) пора бы объединить усилия, направить на благие цели проверенные лоббистские методы, чтобы защитить российское кино от жесткого наступления реакции, чиновничьего мракобесия.

Иначе, придут и к вам. И тогда уже не поздоровится ни Михалкову, ни Кончаловскому.

После всех скандалов и снятий фильма у нас осталось 10 кинотеатров (Москва, Питер, Красноярск, Тольятти). Это конечно, хуже, чем я ожидал, но пока у нас есть прокатное удостоверение — работаем. Если, конечно, его не решат отозвать накануне релиза «для дополнительной экспертизы», как это уже случалось.

Надеемся, показы начнутся в ближайший четверг. Разумеется, нам дали очень поздние сеансы, так что это особый опыт для тех, кто захочет посмотреть фильм. Это и понятно, картина нишевая, мы и не рассчитывали на 800 копий. К тому же в условиях пандемии, число зрителей вообще катастрофически сокращается. «Конференция» Ивана И. Твердовского о события Норд Оста собирает немногим больше 50 тысяч рублей в день. Что касается нашей картины, и нездорового ажиотажа вокруг нее, все началось с российской премьеры на «Духе огня», людям не понравилась аннотация, и начались протесты отдельных недовольных граждан. Потом ТАСС дал звонкий заголовок: «Организаторы фестиваля не планируют отменять показ фильма о геях». И покатился снежный ком. Хотя это фильм не о геях и не о ЛГБТ. Картина Ксении Ратушной имеет отношение к ЛГБТ, как «Борат» — к Казахстану. Все происходящее в фильме — условность, внутренние проекции автора. Поэтому к картине столько претензий не только у консерваторов, но и активистов ЛГБТ.

«Аутло» соответствует российскому законодательству. В нем нет ни порно, ни мата (некоторые слова запиканы). Сейчас в прокате идет новый фильм Озона о любви двух юношей, недавно прошла «Верность» Нигины Сайфуллаевой об интимной жизни героини, «Портрет девушки в огне» о сближении двух девушек, зрители смотрят трагикомедию Сегала «Глубже» о том, как снимается порно. Значит, можно снимать с показов кино по личному усмотрению отдельных зрителей?