Вечером пятницы российские журналисты узнали, что наша коллега Ирина Славина публично покончила с собой. Перед смертью основательница независимого нижегородского сайта KozaPress, самого смелого и шумного медиа города, в соцсетях попросила винить в своей смерти Российскую Федерацию. Серьезность намерений Славиной никто не осознал сразу: казалось, что это был риторический ход, мол, кровавый режим снова душит. Славина регулярно сталкивалась с исками за свои публикации, но, как говорят ее друзья, ничего не боялась.
Петр Саруханов / «Новая газета»
К осени 2020 года мы привычно используем оборот «политический террор» для анализа событий, происходящих в стране. Этот термин подразумевает устрашение политических оппонентов при помощи физического насилия, и с этим у нас все в полном порядке. Когда люди сидят в тюрьмах за участие в мирных митингах — это и есть политический террор. Полиция хватает человека и тащит его в клетку за то, что у него есть разные идеи и мысли. Каждый, кто живет в крупных российских городах и не научился отводить взгляд, видел, как задерживают активистов на пикетах. Но при этом официально государство активно борется с террористами: вероятно, усматривая в них конкурентов.
Обыски у оппозиции стали рядовой вещью, так что новости об этом почти не привлекают внимания. Когда в шесть часов утра двери в квартиры граждан ломают кувалдами — это обычная история. Террор не только состоялся, но и был нормализован в сознании общества. Никто не удивился тому, что Навального могли отравить за то, что «парень явно по краю ходил», — и теперь вся Россия ходит по краю. За журналистику в нашей стране положены в лучшем случае изматывающие суды и штрафы, а если не повезет — то уголовные дела или иные «акции прямого устрашения». Профессионалам предоставлен выбор: идти на поклон к коллективной Маргарите Симоньян или выживать перед лицом террора.
О Славиной сейчас много спорят: что же с ней было не так? Почему она пошла на этот безумный шаг? Кажется, у меня есть гипотеза на этот счет. С нижегородской журналисткой все было в порядке. Ненормальными в этой ситуации можно считать всех остальных — тех, кто молча или без особого сопротивления согласился на уничтожение в России всех гражданских институтов и сползание страны в полицейщину, произвол и насилие.
Дочь Славиной на следующий день после трагедии вышла на улицу с плакатом: «Пока моя мама горела заживо, вы молчали».
И гореть Славина начала до того, как подожгла себя, а вот другие — заживо молчали.
В России любят смотреть кино о борьбе за справедливость. Три года назад публика отлично встретила и полюбила «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Ирина Славина много лет занималась правозащитной журналистикой и своими публикациями выставила в Нижнем Новгороде сотни билбордов. Ее последней публикацией стало показательное, страшное, политическое самоубийство.
Мы часто слышим фразу о том, что тем, кому не нравятся нынешние российские порядки, нужно уезжать из страны, оставить родину наедине с теми, кто грабит и уничтожает ее. Обычно эта фраза звучит грубее. Не нравится? Вали! Славиной очень не нравилось, но ей некуда и незачем было валить.