«Спасайте детей и животных! “Утриш” уже не спасти!»

На «Утриш» мы с фотокором Виталием Кавтарадзе попали как обычные туристы. Здесь, на небольшом пятачке земли, окруженном заповедником, спрятались так называемые Лагуны, а на деле большой нудистский лагерь. «Голые хиппи» облюбовали «Утриш» много десятилетий назад, еще при советской власти, некоторые практически жили в этом субтропическом раю, другие приезжали на сезон или так, на неделю. «Доброе Утро» или же «Добрый Утриш» вместо приветствия звучало здесь в любое время суток. Нельзя сказать, что вольная коммуна не привлекала к себе внимания властей и администрации заповедника, но как-то все эти годы неурядицы удавалось сглаживать. И на «Утрише» спокойно существовали люди, море и покрытые реликтовыми лесами горы.

Все изменилось 24 августа 2020 года: практически все жители «Утриша» отдыхали на пляже, когда около 12 дня в районе четвертой, самой дальней, лагуны кто-то закричал:

Высоко над горой Кобылой (больше 500 метров над уровнем моря) поднимался столб сизо-бурого дыма.

Практически сразу появились сотни пластиковых бутылок, люди кидали их с обрыва к воде, а другие тут же набирали и передавали по цепочке.

Ближе к обеду в небе начали кружить вертолеты, но они были без воды и, казалось, совершенно безучастны к беде. Все это время огонь бушевал на склонах, но не подходил близко к палаточному лагерю, казалось даже, что нам удастся сдержать стихию.

Беда пришла снизу. Видимо, упавший уголь поджег лес прямо около лагеря. Примерно в это же время наверху, где работала первая добровольная бригада, на южном склоне горы Кобыла, прогремел взрыв.

«Сначала мы подумали, что взорвался походный газовый баллон, но в этом районе никто не ставит палатки. Из места, где это произошло, повалил нетипичный черный дым, и одновременно начался огненный шторм, перешедший в верховой пожар.

— вспоминает Виталий Кавтарадзе.

После этого цепочка начала перестраиваться. Ближе к лагерю кто-то пытался еще тушить наступающее пламя, кто-то плакал, кто-то искал детей. А кто-то пытался собирать пожитки.

Лесной пожар двигался по «Утришу» очень быстро. Пламя гудело как взлетающий самолет. Но сотрудников МЧС еще не было рядом. Измотанные люди пытались отбиться от огня, который подбирался к палаткам. Пламя выло, деревья стонали и падали, а по сухой траве змеями расползался огонь. Пепел летел в сторону моря, закрывая солнце. Резкие тени лишь добавляли нереальности происходящему, как в компьютерной игре.

К четырем часам дня огонь приблизился к «Лотосу» — огромному можжевельнику с расколотым на четыре части стволом. Говорят, ему не меньше пятисот лет. Вокруг собрались самые отчаянные с наполненными водой бутылками, чтобы защищать «Лотос» до конца. Но ветер изменил направление, пламя ушло в другую сторону, священное дерево уцелело.

В это же время появились первые спасатели. Они раскатали два рукава на несколько десятков метров. Некоторые бойцы отправились наверх тушить то, что совсем недавно было лесом за третьей лагуной.

На пляже в это время сидели сотни погорельцев.

Вертолет спасателей появился около пяти часов вечера. Официально МЧС заявляет о двух вертолетах, но мы видели только один. Всего было совершено около 8 заходов на пожар в районе второй лагуны.

Практически одновременно со спасателями на «Утриш» прибыли полицейские. Они первым делом предположили, что это умышленный поджог.

Спасатели вместе с техникой начали покидать «Утриш» к восьми часам вечера. О массовой эвакуации людей речи не было. Во-первых, никому, кроме нескольких раненых, спасатели не предложили помощь, во-вторых, утришане не собирались сдаваться. С закатом стало прохладнее и показалось, что еще есть силы.

Дарья Дуброво была одной из немногих эвакуированных. Она сильно поранила ногу, пытаясь взбежать по отвесному склону с двумя пятилитровыми бутылями в руках. Мы встретились с ней уже в Анапе, где девушке оказали медицинскую помощь.

Ночью на «Утрише» стало совсем плохо. Подул сильный ветер и вновь разогнал пламя. Теперь полыхало и дымило всюду. Горы над всеми четырьмя лагунами зажглись тысячами факелов. Кто-то из самых отважных и отчаянных утришан еще пытался тушить пожар. Большинство наблюдали зарево с берега. По пляжу между временными стоянками ходила женщина в длинном платье. Ее неприкаянный вид на фоне красного зарева в горах вызывал тревогу.

— Вы кого-то ищете? — спросили женщину.

— Нет, я просто не знаю, что делать…

— Возьмите котенка. Он местный, без мамы остался, пропадет, — девушка пыталась пристроить маленького рыжего котенка в добрые руки. На стоянках всегда было много кошек и собак, которые искали и неизменно находили приют и еду у отдыхавших, а теперь оказались на грани жизни и смерти.

Дышать стало совсем тяжело. На пляж вернулись даже самые отчаянные добровольные пожарные. Закопченные и уставшие, они падали в море, чтобы хоть как-то смыть с себя усталость этого дня. Ближе к полуночи люди начали покидать временный лагерь на пляжах третьей и четвертой лагуны — боялись угореть, если огонь все же дойдет до моря.

Некоторым повезло: от третьей лагуны ходил старенький катер «Утришонок», его капитан Александр Сайфулин перевозил людей с багажом за символические 300 рублей. «Утришонок» — один из самых старых и медленных катеров на лагунах, жестяная кастрюля. Его старый капитан был единственным владельцем разрешения на ночные перевозки.

В поселке Большой Утриш наш рейс встретил одинокий человек в форме МЧС. Он помог катеру причалить и покинул пляж. На следующий день мы с удивлением обнаружили в сюжете Первого канала нашу «высадку» с комментариями о том, что спасатели организовали экстренную эвакуацию отдыхавших. При этом, по словам самого Александра Сайфулина, никакого официального запроса на эвакуацию от МЧС или местных властей ему не поступало.

«Меня попросил замдиректора заповедника Олег Николаевич Козырев помочь вывезти живущих в глэмпинге на первой лагуне. С них я даже денег не брал. Тогда же посыпались звонки с остальных лагун, но уж там я брал копеечку», — сказал «Новой» Сайфулин.

Его слова подтверждает капитан другого катера — «Левентика» — Николай.

«Сначала я возил со второй и третьей лагун добровольцев к пожару, чтобы помочь нарастить цепочку. Потом уже в Большом Утрише сотрудники МЧС попросили меня отвезти помповый насос и людей. Я согласился и денег за это не просил и не получал. Я сжег бензина на семнадцать тысяч рублей».

Спасатели перемещались на катерах местных жителей. А когда самые напуганные утришане хотели эвакуироваться вместе с отъезжавшими эмчеэсовцами, они им сказали, что лодки предназначены для перевозки оборудования и личного состава МЧС.

Некоторые утришане до конца оставались в заповеднике и продолжали тушить новые очаги.

Пожары на «Утрише» бывали и раньше. Но всегда отдыхающие справлялись с ними меньше чем за час. К тому же все знали, что огонь можно разводить только у самого моря на каменистом пляже, еду готовили на безопасных газовых горелках, а окурки не бросали в лесу. Но какое это теперь имеет значение?

«Я не знаю, как нам быть. “Утриш” был для нас вторым домом, а теперь его нет. Если это все-таки поджог, то виновные должны сесть в тюрьму»,— сквозь слезы выдавливала из себя моя соседка по катеру во время эвакуации. Ее подруга крепко обнимала девушку за плечи: «“Утриш” там, где мы, помнишь?»