Я не сомневаюсь, что Путин будет вмешиваться в дела Беларуси, но сомневаюсь, что он будет делать это на стороне Лукашенко, и вот почему. Я буду рассуждать не с точки зрения морали, а с точки зрения Кремля и отчасти — здравого смысла.

Ввод войск или Росгвардии в данном случае является самым непродуктивным способом получить контроль над Беларусью. Другие способы много проще.

Светлана Тихановская сама говорит, что она временный президент. Ее цель — чтобы Лукашенко ушел и провести нормальные выборы. В этих-то выборах Кремль и будет участвовать, поддерживая какого-нибудь Бабарико.

Более того, даже если он и проиграет, любой белорусский президент имеет все основания быть лояльным России, которая дотирует значительную часть белорусского бюджета и является главным рынком сбыта белорусских товаров (в Армении оппозиция победила, и ничего страшного не случилось). Не сомневаюсь, что в администрации президента сейчас разрабатывают подобные планы.

Личные отношения Путина и Лукашенко ужасны. Конечно, оба они говорят на одном языке — языке международной подворотни, но именно в рамках этой подворотни Лукашенко, будучи намного отмороженней Путина, много раз брал над ним верх (хотя, по идее, именно он зависит от Путина, а не наоборот). Он оскорбил Путина, отказавшись его обнулить, и оскорбил Путина, арестовав «вагнеровцев».

Не совсем понятно, зачем Кремлю вводить войска в Беларусь ради Лукашенко, который вытирает о Кремль ноги. Чтобы Лукашенко и дальше вытирал о Кремль ноги? Подозреваю, что если бы референдума об обнулении еще не было, то вероятность аннексии Белоруссии была бы очень высока. Но сейчас, единожды извозившись?

ЕС долго раскачивался, но через неделю признал очевидное и объявил Лукашенко персоной нон грата. Вся политика России последние несколько лет заключалась в том, чтобы добиться снятия санкций ЕС.

Введение войск — это верный способ попасть под жесточайшие санкции, что, в свою очередь, в условиях коронакризиса приведет к развитию ситуации по белорусскому сценарию и нарастанию недовольства как элиты, так и глубинного избирателя.

Другое дело, что Путин будет блефовать и делать вид, что изучает возможность военной помощи, чтобы под это дело выбить как можно большие концессии со стороны Запада.

Беларусь — одна из немногих постсоветских республик, где к русским, как к народу, относятся замечательно, и где реальным языком общения является русский. Если пользоваться казенным клише, которые в данном редком случае к месту, то белорусский народ действительно «братский народ».

Вторжение в Беларусь на стороне проигравшего тирана поменяет это отношение кардинально. В перспективе оно повлечет исчезновение в Беларуси русского языка (и переход на белорусский) и выпадение Беларуси из орбиты России. Короче: вторгшись в Беларусь, Путин потеряет ее, а не приобретет.

«Белорусские фашисты», в отличие от американских, грузинских и украинских фашистов, никогда не были предметом обличения на государственном телевидении. В Беларуси нет Крыма, который можно аннексировать, и нет Донбасса и Южной Осетии, о защите которых от фашистов можно объявить.

Если Путин решится воевать против коренного белорусского избирателя, есть большая вероятность, что он тем самым спровоцирует недовольство коренного избирателя в своей собственной стране. Если Путин вздумает усмирять Белорусский тракторный, ему надо смотреть, чтобы не восстал «Уралвагонзавод».

Слишком большая степень неопределенности. Ситуация в Беларуси меняется каждый день, и шаги, которые еще вчера казались очевидными (например, Лукашенко, строящий кампанию на обвинении России во вмешательстве в дела Беларуси), сегодня оказываются для акторов ошибочными. К этой неопределенности добавляется поведение самого Лукашенко, который пребывает в полном неадеквате, и которому, вероятно, его холуи до сих пор не сказали, что он не получил 80% голосов (скорее всего, и массовые избиения тысяч людей в этой ситуации являлись результатом неадеквата: «я получил 80%, против меня сейчас выйдет пара сотен людей, побейте их и выясните, кто их нанял).

С неадекватным союзником опасно иметь дело. Что, например, если Кремль введет войска, а главнокомандующий Лукашенко после этого объявит, что Путин пытается отнять у него, законного президента, власть, объявит священную войну против российских захватчиков и отдаст соответствующий приказ армии?

Как я уже сказала, все эти соображения — за исключением глубокой личной неприязни Путина и Лукашенко — рациональны. Наоборот, единственное соображение, которое может побудить Путина ввести войска или Росгвардию, глубоко нерационально. Это глубинный, нерассуждающий страх перед народом, осмелившимся проголосовать против диктатора, объявившим тотальную забастовку и выходящим сотнями тысяч на улицу.

Для того чтобы Кремль вмешался в дела Беларуси на стороне Лукашенко, надо, чтобы Путин полностью разделил неадекватную точку зрения Лукашенко. Надо, чтобы он искренне верил, что в Минске происходит Майдан, инспирированный подлым Западом с целью оторвать братский белорусский народ от России.

В ближайшее время мы увидим, какая точка зрения победит.

Рациональные сценарии вмешательства (условно говоря, «проект Бабарико», которые, вероятно, отстаивает администрация президента) или силовые, которые перервут последние тонкие ниточки, связывающие Россию с Западом, уничтожат совместное будущее России и Беларуси, заставят Путина выступить спасителем ненавистного ему Лукашенко, уменьшат его рейтинг, — но поставят его в полную зависимость от силовиков.

К сожалению, высока вероятность, на мой взгляд, того, что Путин, который привык вести гибридную войну, предполагающую возможность отрицания, попытается оказать «братскому белорусскому народу» гибридную помощь. Войска не будут введены, но в крупных городах появятся подразделения Росгвардии, которые придут на помощь карателям из белорусского ОМОНа. Это будет катастрофа для всех, в том числе и для «проекта Бабарико», и это будет означать захват власти силовиками. Не в Беларуси. В России.