Представьте себе, что вы в кинотеатре. Я покажу вам короткий ролик, где события, пройдя через призму моего мозга, отобразятся на экране. Поскольку призма моя, то и показанное будет сугубо субъективным, не претендующим на абсолютное мнение.
Я давно привык и смирился, что теперь все делается в Китае. Ну, делается и делается, ребята они трудолюбивые, съели миску риса и вкалывают, по меткому определению Жванецкого, как дизель в Заполярье.
Когда стали поступать в январе новости из Уханя, вернее, новости-то стали поступать раньше, я впервые заподозрил, что это может быть серьезная история, но был Новый год, текущие дела, и, вообще, у них всегда там то свиной, то птичий грипп, то еще какая-нибудь сугубо китайская фигня, и я не стал заморачиваться, отложив эти мысли подальше.
Фото: Reuters
Уже в начале февраля я, гуляя с собакой в Майами, разговаривал по телефону с Аликом. Алик — мой близкий друг, врач. Когда-то, много лет назад, мы готовились сдавать экзамены в Америке, где, собственно, и подружились. Алик был из нас самый умный, и за 30 лет я не могу вспомнить, чтобы Алик хоть когда-либо был неправ. Он спокойно сказал:
«Знаешь, эта история с вирусом меня очень расстраивает. Я почитал, что про него пишут, и все это кончится очень плохо. Сам посмотри, смертность реальная, инфицированность высокая, лечения нет».
Я в ответ ему возразил: «Да ладно, не первый раз. До этого были SARS, MERS, и все это кончилось пшиком, до нас толком не дошло».
Алик ответил, что в этот раз нас не пронесет, что увидишь.
Увидел!
Дальше события стали развиваться стремительно, вирус переполз в Европу, полыхнула Италия, за ней Испания. Появились видео из Китая, умирающие люди на вентиляторах, строительство госпиталя за неделю и прочие удивительные вещи, которые мне раньше видеть не приходилось. Вот тут и я сообразил, что дело пахнет керосином.
А потом я увидел морги, переполненные морги, хаос и панику везде, скупленную туалетную бумагу и тотальный страх.
Я сам лично за два с половиной месяца пережил несколько итераций.
1. да все это фигня;
2. блин, что это?!;
3. нам всем капец!;
4. кто я и где я должен быть сейчас, чтобы однажды не отвернуться, увидев себя в зеркале;
5. ааа, вот оно как? Ну ничего, еще поживем и посмотрим, кто кого.
С марта и до конца апреля я отработал тридцать одно дежурство по 12 часов.
Хотя в нашей больнице и не было такого наплыва, как в Нью-Йорке, но я прошел весь путь — от первого зараженного до последнего выписанного больного — два дня назад.
Я запомню навсегда ощущение, когда первый раз одеваешь защиту и идешь смотреть больного, не зная точно, чем тебе лично это грозит.
Второй раз проще, третий уже все равно, работа такая.
Фото: Reuters
Самое сложное, что не было ничего, на что можно опереться. Ни привычного учебника, ни каких-либо надежных и проверенных рекомендаций. Запрашиваешь CDC, а там на все один ответ — данных нет, примерно как в Одессе в скобяной лавке — керосина нет, и неизвестно. Сегодня читаешь и делаешь одно, а завтра — противоположное. Сегодня «Плаквинил» даем, завтра — нет. Кому верить?!
Еще меня удивила администрация больницы. Все — от директора госпиталя (CEO — Chief Executive Officer) до главврача (CMO — Chief Medical Officer) — оказались на высоте. У них тоже не было никаких методичек и указаний. Они сделали все, чтобы обеспечить бесперебойную работу больницы от экономии защитных средств, и поэтому всем хватило, пока не подвезли, еще до запрета посещений больных и проверки температуры при входе в больницу всем работникам. Кроме того, всем работающим в больнице — бесплатный паркинг. Они изо всех сил поддерживали всех и помогали чем могли. Все больничное руководство никуда не уходило и все время было на месте, пока не стало налаживаться.
Я действительно раньше не видел начальство в таких критических условиях, и мне приятно, что на моем «корабле» был капитан, а не петрушка.
Нет, не зря ему деньги платят. Этот опус об администрации — моя личная оценка, что называется, от первого лица. При этом, заметьте, они этого никогда не прочтут, ведь по-русски они не читают, да им это и ни к чему.
Мой сын сказал, когда все началось: «Папа, пока я понял две вещи. Первая — то, что нами руководят идиоты. Вторая — что я очень люблю трогать свое лицо».
Пандемия, как прожектор в темноте, высветила давно перезревшие проблемы. В каждой стране свои особенности, и, следовательно, многие вещи будут работать только там, локально, но есть и общие проблемы.
Фото: Reuters
Вот лишь некоторые, о которых я хотел упомянуть:
- медицинская наука — вещь глобальная, где латынь давно заменена английским языком. Английский язык необходим для тех, кто изучает или практикует медицину;
- рекомендации должны давать профессионалы, а не клоуны. Это касается не только медицины. То, что я за последние месяцы увидел, услышал и прочел, заставляет меня задуматься, а так ли уж нужна всеобщая грамотность;
- мгновенная пролиферация благодаря интернету смешивает правильную и неправильную информацию, превращая ее в дурно пахнущую и всем хорошо известную коричневую субстанцию, поэтому большинству людей самостоятельно разобраться, чему верить, а чему нет, без помощи экспертов практически невозможно. Нужно обладать специальными знаниями. Если я когда-нибудь возьмусь комментировать устройство турбины, не верьте мне, я в этом ни хрена не понимаю. Единственное, что можно посоветовать, — не верить непроверенным источникам, а заодно и конспирологам, не ошибетесь;
- самые богатые люди не смогут защититься от вируса. Вирус ни наличку, ни кредитки не принимает, ему все равно. Если богатейшие люди и корпорации не скинутся на медицину, однажды они сами окажутся в глиняных черепках, как раджа в мультике про золотую антилопу.
И напоследок, у меня среди знакомых, по крайней мере, 15 погибших, в основном родители друзей. 9 моих друзей-врачей заболели. 6 болели очень тяжело, но погибших, по счастью, 0.
Эта пандемия может оказаться последней репетицией. Нам предстоит осознать, что случилось, сделать выводы и поменять приоритеты и вообще всю парадигму.
Просто представьте, та же пандемия, только смертность 30 %. Интересно, на какой минуте дезертируют ВСЕ, и тогда каждый останется сам за себя, и то ненадолго.