Кто ждет перемен

На днях «Левада-центр» опубликовал результаты нескольких опросов. Это первые более-менее точные социологические данные, после того как Владимир Путин объяснил россиянам весь замысел с так называемой «поправкой в Конституцию», которая на самом деле представляла набор довольно сумбурных и не связанных друг с другом положений, которые, вопреки закону, предлагается воспринимать как единый и неделимый «пакет».

Вложенная в уста первой женщины-космонавта Валентины Терешковой главная поправка об «обнулении сроков» нынешнего президента, которая позволит Путину избираться еще по крайне мере на два срока до 2036 года (я даже не хочу думать, сколько лет будет в тот момент моим еще не зачатым внукам), внесла необыкновенную ясность в этот сумбур. И ясность эта разделила наше общество ровно пополам — 47% россиян выступили против «обнуления» президентских сроков, а 48% — за.

Столь полярная оценка текущих политических решений более-менее коррелирует, как утверждают многие социологи, с разделением граждан нашей страны по вопросу отношения к переменам. В ноябре 2019 года социологи зафиксировали резкий рост числа россиян, которые выступают за решительные перемены, — до 59% по сравнению с 42% летом 2017 года. При этом каждый второй респондент (53%) заявил, что реформы возможны только при изменении политической системы.

Именно эти данные, видимо, дали толчок тому фарсу, который был разыгран сразу после зимних каникул. Ведь первоначально поправки в Конституцию подавались именно как решительные перемены с изменением политической системы. Выступая перед Федеральным собранием, Путин заговорил о расширении разделения властей, об усилении местного самоуправления и вообще об уничтожении пресловутого слова «подряд», которое позволило самому Владимиру Владимировичу находиться у власти четверть века.

И хотя чуть позже разделение властей обернулось укреплением президентской власти, а усиление местного самоуправления — его уничтожением, общий месседж авторов поправок сводился к тому, что поправки — это перемены.

Именно поэтому многие независимые политологи начали говорить оппозиции, что она находится в тяжелом положении. Ведь получается, что она, проведшая последние 20 лет под лозунгом «мы ждем перемен», выступает за консервацию существующего положения вещей, становится в риторике Кремля невольным ретроградом, теряет свою повестку и начинает выглядеть смешно. Именно это, похоже, заставило Алексея Навального сразу заявить про старую Конституцию, что она «омерзительная», партию «Яблоко» — предлагать свои проекты поправок, а молодого националиста Юнемана — даже новый проект всей Конституции. Мол, мы не держимся за старое. Мы тоже за перемены!

Однако сегодня ситуация кардинально изменилась:

И поправка эта вовсе не про перемены, а, наоборот, про закрепление существующего положения вещей, консервацию, застой.

И это хорошая новость — оппозиции не пришлось доказывать, что мы живем в мире Оруэлла и изменения — это не про перемены, а ровно наоборот. Вторая хорошая новость — та, о которой я писала в начале: почти 50% россиян за реальные перемены, против обнуления. Такое распределение мнений почти без неопределившихся свидетельствует о высокой степени политизации общества. А именно политизации общества нам не хватало все эти годы. Именно с ним, впрочем, вполне по классическим лекалам боролся авторитарный путинский режим, который, собственно, и строится на максимальной деполитизации граждан и паразитировании на этой деполитизации.

Но плохая новость состоит в том, что политизация не превратилась в политическую активность, в политическое действие. Согласно другому опросу «Левады», 27% респондентов не примут участия в голосовании по поправкам, если оно состоится, и из них 43 процента объясняют свое нежелание тем, что все равно от них ничего не зависит, за них все решили, а голосование — это «цирк» и «показуха».

Но вопрос в нашем случае не совсем в этом.

Дело сейчас не в голосовании как таковом. Все прекрасно понимают, что это голосование, которое еще неизвестно, состоится или нет, в самом деле, пытаются организовать по таким правилам, что кроме как цирком его и не назовешь. Однако это ли голосование или другая форма выражения позиции тех самых 47% — вот что оказывается необходимым шагом на пути перемен. Сегодня вот это нежелание, невозможность предъявить государству и обществу свою позицию и действовать для ее продвижения часто называют «выученной беспомощностью». И именно она, а не мифическое обожание Владимира Путина нашим народом становится камнем преткновения.

В связи с этим любая оппозиционная стратегия, предлагающая активное участие и вовлечение людей в политическое действие, становится наиболее востребованной и важной. И очень жаль, что большинство оппозиционных лидеров заняли в этом вопросе позицию, поощряющую навязанную авторитаризмом политическую беспомощность, заявляя, что поправки все равно уже приняты, все уже решено и рыпаться нет смысла. На проблему принятия поправок де-юре есть разные взгляды, однако главным остается то, что в этой истории всякое «де-юре» уже разрушено самими авторами поправок, и речь идет об общественном мнении, о легитимности, а не легальности изменения Конституции. А в вопросе общественного мнения в ситуации, когда это мнение поделилось 50 на 50, победу одерживает тот, кто заявит свою позицию громче, нагляднее, убедительнее, действеннее.

Для столь громкого заявления сторонники перемен должны научиться действовать. Голосование при всех его недостатках давало простой и понятный рецепт борьбы с выученной беспомощностью: ведь гораздо проще прийти и в тишине кабины поставить крестик, чем выйти с плакатом на площадь или даже выразить свою позицию в соцсетях. И, по сути, зафиксированные на бумаге его результаты были не столь важны: важнее осознание общества, что оно могло преодолеть апатию и совершить политический поступок.

Впрочем, сегодня в условиях эпидемии и экономического кризиса, когда мы не знаем, что будет завтра, а не то что через несколько месяцев, голосование оказывается под вопросом. Но это не значит, что сторонникам перемен надо расслабляться и не придумывать все новые инструменты выхода из состояния выученной беспомощности. И первый шаг на этом пути — осознать: еще ничего не решено. И по большому счету, если нас так много, и не может решиться.