«Останетесь в живых и дойдете — получите по золотой звездочке»

О подвиге воинов, первыми водрузивших знамя Победы над рейхстагом, «Новая газета» пишет уже пять лет. В 2015 году мы направили первый запрос в Министерство обороны и комиссию Администрации президента по государственным наградам с просьбой присвоить звание Героя России Григорию Булатову (именно он поднял флаг над поверженным рейхстагом). Военное ведомство в лице заместителя министра обороны Николая Панкова ответило отказом: «…установлено, что за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками при освобождении Берлина, а также водружение Красного знамени над Рейхстагом <…> красноармеец Булатов Г.П. был представлен командиром полка к присвоению звания Героя Советского Союза. Однако командующий 3-й ударной армией изменил вид награды на орден Красного Знамени. Причины такого решения в документах архива не отражены. Таким образом, представление к присвоению звания Героя Советского Союза Булатова Г.П. за отличия, о которых сообщается в обращениях, было реализовано. К сожалению, у Минобороны нет правовых оснований пересматривать решения военного командования». С тех пор из года в год мы получаем подобные ответы: наградить нельзя, потому что уже награжден — пусть и не той наградой. Между тем в распоряжении «Новой» имеется ответ начальника Института военной истории Министерства обороны, в котором говорится, что орден Красного Знамени Григорий Булатов получил не за установку Знамени Победы, а за «образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество». При этом нашему Главковерху, нашим генералам есть на кого равняться — как в строю. 7 мая 1999 года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев присвоил Рахимжану Кошкарбаеву (30 апреля 1945 года он был рядом с Булатовым) высшую награду республики — звание Народного Героя. С формулировкой: «Водрузивший Знамя Победы». Редакция вновь обращается к Верховному главнокомандующему, президенту России Владимиру Путину, к руководству Минобороны с безотлагательной просьбой — в ознаменование 75-й годовщины Победы присвоить красноармейцу Григорию Булатову звание Героя России. Напоминание о его подвиге — публикуемый ниже очерк.

«Дождались перерыва огневой очереди, я выпрыгнул через окно и тут же залег в воронке. Рядом со мной оказался только Булатов. «Товарищ лейтенант, — говорит он, — остальные разведчики не смогли выпрыгнуть. Огонь. Мы счастливчики — проскочили». Я сказал Булатову, что двинемся по-пластунски вперед, друг за другом. Со всех сторон велся сильный пулеметно-оружейный огонь, который не давал нам возможности поднять голову. Ползли медленно, не отрываясь, прямо вслед друг другу. Когда выползли из воронки, единственным укрытием впереди оказались железные балки, лежавшие недалеко от нас. Достигнув их, мы немного пришли в себя. Быстро сориентировались. Следующим укрытием могла быть трансформаторная будка, стоявшая в метрах 40–50 от нас. Площадь, как скатерть. Укрыться негде. Только что вот эта будка. Путь до нее был тяжелый и утомительный. Представьте себе: кругом рвутся мины, жужжат пули, лицо почти касается земли, головой даже нельзя шевельнуть: могут заметить. Одним словом, мы двигались так медленно, что едва ли кто мог подумать, что мы — живые. Наконец доползли до будки. Одежда стала мокрой от пота: хоть сейчас снимай и выжимай. Будка была каркасной и насквозь пробивалась пулями, которые сыпались, словно град. Оставаться сколько-нибудь здесь было крайне опасно. Кроме того, не исключена опасность попасть под огонь своих же подразделений, ведь о нас никто не знал, только наш батальон. Это заставило меня принять срочное решение. Минутный осмотр местности: между Рейхстагом и нами лежит разбитый железный мост, примерно в ста метрах. Но до него опять тянулась асфальтированная, ровная площадь. Справа от Рейхстага был виден парк. Это Тиргартен, откуда немцы и вели в основном артиллерийский обстрел. Вторая половина дня. Над нами часто стали появляться наши самолеты-корректировщики. Сразу же после их ухода на парк и Рейхстаг был обрушен массированный минометно-артиллерийский удар. От канонады и разрывов снарядов над площадью поднялся черный столб огня, дыма и пыли. Дальше ждать нельзя. Пошли на риск. Вскочив во весь рост, рванулись что было сил к мосту. Потом было интересно вспомнить: когда бежали, то механически взялись за руки. Это заметили тогда, когда добрались до моста, а там упали прямо в воду. Канал был неглубоким. Несмотря на то, что кругом свистели пули, мы впервые за этот день посмотрели друг другу в глаза и невольно улыбнулись. Опасность на берегу канала заставила нас перебраться на ту сторону. Теперь мы находились примерно метрах в трехстах от Рейхстага… Вдоль берега еще больше усиливался огонь с обеих сторон. Дальше продвигаться было невозможно. Прошло минут 20–30. Сидим без движения. Я вытащил красный флаг, развернул его и на углу вывел химическим карандашом номер полка — 674-й и наши фамилии: Булатов, Кошкарбаев. Следивший за мной Булатов сказал: — Правильно, товарищ лейтенант, что написали, а то убьют нас, и никто знать не будет, кто мы такие и откуда. — Давай, бегом! — сказал я Грише. В это время мы ничего не видели и не слышали, бежали вперед. Вот первые ступеньки парадного входа Рейхстага. Добрались до стены, прижались друг к другу и на миг затаили дыхание. После минутной тишины я вспомнил о том, что скорее надо прикрепить флаг на видном месте. О куполе мы даже не думали от радости. Я тут же посадил Булатова на свое плечо и поднял его на перила у окна. — Гриша, — сказал я, — прикрепляй флаг как можно выше. Он отвечает: — Некуда его прикреплять. Поддержите еще немного. Я вытащу кирпич из окна. Через минуту Булатов хриплым голосом, чуть ли не криком выдохнул: «Все! УСТАНОВИЛ».

«…внизу послышались выстрелы, взрывы гранат, стук сапог. Мы приготовились к бою. Гранаты и автоматы — начеку. Но схватка не состоялась. Это по нашим следам пришли Лысенко, Брюховецкий, Орешко, Почковский. С ними лейтенант Сорокин. — Отсюда его плохо видно, ребята, — сказал он. — Надо пробираться на крышу. По той же лестнице стали подниматься все выше и выше и нашли выход на крышу. Цель достигнута. Где поставить знамя? Решили укрепить у скульптурной группы. Подсаживаем Гришу Булатова, и наш самый молодой разведчик привязывает флаг к шее огромного коня», — вспоминал позже старший сержант 674-го полка Виктор Провоторов.