Помните колдуна Кулебякина? Нет? Ну да, дела давно минувших дней. Сей экзотический персонаж прославился в лихие 90-е, когда эфир был по преимуществу прямым и дозвониться в теле- и радиостудии мог любой, кому хватало терпения часами накручивать телефонный диск (мобильные в ту пору могли себе позволить лишь избранные). И практически в каждой интерактивной программе рано или поздно звучал голос Кулебякина. Особенно «доставал» вездесущий колдун программу «Времечко», куда зрители звонили со своими проблемами.
И вот стоим мы как раз с бывшим шеф-редактором безвременно ушедшей программы «Времечко» Борисом Гуреевым в ожидании начала марша памяти Немцова, как вдруг мимо нас, сметая все на своем пути, проносится и врезается в плотную людскую массу дед с развевающимися на ветру седыми космами: «Пропустите, я Кулебякин!»
Сразу подумалось: вот же будет счастье федеральным телеканалам, если они его заметят и снимут. Какая яркая иллюстрация к их привычной «песне» про «разных фриков», собравшихся под флаги оппозиции!
И съемочные группы главных телеканалов страны своего счастья не упустили. «И те, кто пришел, и те, кого привезли… с трудом представляли, что вообще происходит, — поведал зрителям корреспондент «Вестей» Ярослав Красиенко. — Но были и те, кто точно знал, зачем пришел».
«Я волшебник Иван Кулебякин, — представляется в кадре тот самый дед с седыми космами. — Пришел сегодня только с двумя миссиями: первая — это чтобы не было снега, который обещал Гидрометцентр, и дождя.
А вторая — потому что знал Бориса Немцова, когда он был молодым. Благодаря мне он кончил пить».
Не прошляпил удачу и корреспондент Первого канала Дмитрий Кулько, использовав тот же — правда, сильно сокращенный — синхрон: «Я волшебник Иван Кулебякин. Я знал Бориса Немцова, еще когда он был молодым». «Редкий случай, когда имя убитого политика вообще кто-то помянул», — специально отметил Кулько.
Особая прелесть не в том, что репортажи Первого канала и канала «Россия» вообще сделаны словно под копирку, а в том, что в обоих использованы кадры с Кулебякиным, снятые корреспондентом канала «Настоящее время» Тимуром Олевским. Это потому, что штатным сотрудникам обоих государственных каналов участники марша снимать и говорить не давали. В интернете разместили запись общения Кулько с народом, который, окружив его, скандирует: «У-хо-ди! У-хо-ди! Хва-тит врать!» Беззлобно скандирует, но дружно. Объектив камеры руками не закрывает, микрофон из рук репортера не вырывает, камнями и тем более бумажными стаканчиками — грозным оружием оппозиции — не бросается. Но Кулько все же сумел снять и смонтировать к девятичасовой программе «Время» сюжет под названием «Борис Немцов как повод: пестрая лента лозунгов и флагов в центре столицы».
Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Фиксировал преимущественно самых экзотических участников марша, которых тоже было там немало. Вырывал слова из контекста. Коротко прокомментировал и свой инцидент: «Свобода слова, которую так требовали иные активисты, похоже, нужна им, когда говорят исключительно они. У кого другое мнение — тому позор». Там, где не хватало собственных съемок, использовал чужие, не упоминая названий «либеральных» телеканалов. Избегал слова «убийство». В трактовке программы «Время», прошло пять лет со дня гибели Бориса Немцова. «Гибель» — это ведь нечто фатальное. Шел человек по мосту, поскользнулся, упал и… не очнулся. С каждым может случиться.
«В редакции «Вестей в субботу» очень хорошо помнят ту жуткую ночь пять лет назад, когда был убит тот, кто не раз бывал в эфире и нашей программы, и наших фильмов, — Борис Немцов, — предваряет сюжет о шествии в центре Москвы ведущий Сергей Брилев. — В Москве состоялось шествие, на которое пришли те, кто его помнит. Но не только».
Корреспондент Ярослав Красиенко не первый раз работает на протестных акциях. Летом протестующие изгнали его с проспекта Сахарова. Другой бы поостерегся снова «светиться» среди этой публики, но не таков корреспондент Ярослав Красиенко. Он снова отважно идет туда, где каждый может плюнуть ему в физиономию, но… не плюет.
И Красиенко прекрасно знает, что ничего, кроме криков «позор!», ему не угрожает. А в его и его работодателей системе координат эти крики — словно знак почета.
Глядишь, надбавку к зарплате за риск начислят — как репортерам, работающим в горячих точках. Поэтому он так же, как его коллега с Первого канала, снимает «пестую ленту лозунгов и флагов в центре столицы», а там, где собственных кадров не хватает, так же пользуется чужими, затушевывая логотипы «вражеских» каналов. Они-де специально снимают шествие с выгодного ракурса, чтобы людям казалось, «будто вся Москва вышла на улицу, — уверяет он, глумливо ухмыляясь. — На самом деле через рамки металлоискателей прошло чуть более 8 тысяч человек. Но активисты оппозиционных движений считали по-своему». В кадре один из активистов говорит корреспонденту «МБХ медиа»: мол, 200 тысяч должно быть. Позже выяснилось, что журналист интересовался количеством собранных на марше денег в поддержку политзаключенных, а Красиенко и компания, отрезав вопрос, выдали ответ за число участников марша. Чистый фейк. Классика жанра.
Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Впрочем, через день «легенда» поменялась, и в «Воскресном вечере» тот же активист, по версии Соловьева, считал уже не количество участников шествия, а деньги, собранные «в помощь террористическим организациям», тогда как «Борис Ефимович никогда не поддерживал террористические организации».
А сам Соловьев заходился от ярости и негодования: «Пиариться на смерти Немцова — это подло. Марш памяти без памяти… На псевдотраурной акции не было траура. Оппозиция просто использует имя Немцова, а на его могилу в памятный день пришло лишь 78 человек». Кто с такой точностью подсчитал людей на кладбище, Соловьев не уточнил. Не прервал он и захлебывающегося злобным «лаем» политолога Михеева, обвинившего Немцова в разворовывании и разграблении страны. «Он один такой?» — робко пискнул «защитник» покойного Надеждин и тут же получил отпор от ведущего: «Вы не даете другим говорить. Я вас сейчас выгоню и вас расстреляет отряд НКВД» (шутка!— И.П.).
После того как все его гости оттоптались на злосчастном марше и кровожадной оппозиции, которой «нужна кровь и жертвы», Соловьев разразился финальным спичем «о личном»:
«Я Бориса знал. Я с ним много лет дружил. Мы с ним близко общались. И мне печально, что он в последние годы ушел в ТАКУЮ оппозицию».
Вон оно что. Друг, оказывается. Почти как колдун Кулебякин. Но от Кулебякина хотя бы польза была: разогнал тучи, заколдовал снег и дождь. Участники марша шли посуху. Грязи навезли потом другие «друзья» — в эфире федеральных каналов. Такая у них работа.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»