Материалы
Рубрики
Темы
- Как прошли протесты 23 января11 материалов
- Арест Навального и протесты в России24 материала
- Приговор Азату Мифтахову4 материала
Наша Россия сидит в тюрьме
О чем говорили люди спустя пять лет после убийства Бориса Немцова на Марше его памяти
Съемка: Александр Лавренов, Глеб Лиманский, монтаж: Александр Лавренов / «Новая газета»
На Марш памяти Бориса Немцова накануне, в пятницу, приглашали у нескольких станций метро. В октябре в Москве появилась новая традиция: каждую пятницу одиночные пикеты у метро в поддержку политзаключенных. У станции «Тверская» молодой парень стоял с плакатом о марше: «Боремся за его идеалы: справедливость, свобода, закон и честь». Возле метро «Отрадное» муниципальный депутат Руслан Боровский — с плакатом «Завтра Марш Немцова, Страстной бульвар. 13.00».
В субботу к 13.10 — уже длинная очередь у полицейских рамок, люди стоят вплотную. Перед рамками — девушка с плакатом против вольерной охоты. Полиция осматривает рюкзак, плотно одетых просит распахнуть куртки.
Сразу за рамками выстроились активистки «СоцФемАльтернативы» с плакатами в защиту женщин. «Руки прочь от права на аборт!», «Строй женское движение против патриархата, ксенофобии и капитализма!». Рядом дедушка в кепке и клетчатом шарфе с самодельным плакатом на деревянной рейке «Кто убил Немцова? Те, кто наверху». Парень из огромного пакета достает плакаты и раздает: «Моя Россия сидит в тюрьме» — написано на них.

С громким криком «Наше имя — Борис Немцов!» в 14 часов колонны начинают двигаться. Здесь не менее 20 тысяч человек.
Партия «Яблоко» идет с растяжкой «Борись за Конституцию свободы». Либертарианцы с черным флагом с улетающей птицей кричат: «Русский — значит свободный», на их растяжке вопрос: «Кто заказчик?» Рядом желто-голубая растяжка с хэштегами: «Любовь сильнее страха», «Обмен всех на всех».
На бордюре дедушка с пластмассовым ведром. Он всю жизнь проработал инженером, а на пенсии пошел в дворники — Андрей Шелкоплясов, член партии «Яблоко». «Я пришел почтить память выдающегося сына России Бориса Немцова. Это страшная трагедия — таких людей раз-два и обчелся, как Борис Ефимович. Поэтому пришел, хотя недавно после больницы, а ведро взял, чтобы сидеть».
В этом году Марш памяти Немцова — шествие против сфабрикованных уголовных дел и за свободу политзаключенных.
Появились новые колонны и новые движения. Вот растяжка «Нового величия» с надписью «Сфабрикованный экстремизм». А вот «Матери против политических репрессий». Я подхожу к женщине, которая стоит за их растяжкой, наугад спрашиваю: почему вы пришли? «А скоро приговор по «Новому величию», а там мой сын, Дмитрий Полетаев». Лозунги на марше очень конкретные. «Нет узурпации власти!», «Менять власть, а не Конституцию!». Я спрашивала: правильно ли это, что марш скорби стал маршем протеста? Многие отвечали: Немцов бы это поддержал, он был бы сегодня здесь.
В начале колонны с мегафоном и флагом России идет Илья Яшин. На марш пришла вся московская интеллигенция. Здесь политолог Екатерина Шульман и правозащитник Лев Пономарев. Политики Любовь Соболь, Алексей Навальный с женой Юлией. Все, с кем я общалась — инженеры, актрисы, поэты, студенты.
Здесь тощий парень лет 16 с засаленной длинной челкой, которая закрывает все лицо. Женщина в добротной дубленке… Парень в носках, на которых рисунки, изображающие сильную женщину с бицепсами. Три слабовидящих парня, держатся друг за друга, идут с палочками. Дедушка, у него через плечо старая женская сумка. Пенсионерка в бежевом берете, со строгим гордым лицом и плакатом «Не хочу 1937». Мужчина в трениках «Адидас». Мужчина на многофункциональной инвалидной коляске. Кажется, на этом марше произошло главное — он объединил очень разных людей.
Ольга Мучалова приехала из подмосковного города Электросталь. Она пенсионерка, работала экономистом в Министерстве рыбного хозяйства. «Первый год я приходила каждый месяц на мост, приносила ему цветы. Сейчас стало похуже, победнее жить стала, один раз в год прихожу на митинг и на день рождения прихожу 9 сентября. Сегодня мне кажется, что больше народу, чем в прошлом году. Наверное, потому, что жизнь все хуже и хуже. Я в рваных ботинках хожу, а все равно пришла, наверное, даже босиком приду. Не помню, кто сказал, — чтоб на одного человека больше было. Я хоть такая маленькая, незаметная, может, если будут сверху снимать — лишняя голова».
Программист Евгений Коротич пришел на марш с детьми: в каждой руке по сыну. «Я участвую почти во всех акциях, и дети пять лет назад тоже были. Это перекличка такая, посмотреть в лица людям, которым тоже не все равно на судьбу страны. Страна идет явно не туда — и единственный способ выразить свою политическую позицию — это просто прийти сюда, другой политики в России нет. Я смотрю на людей, нас недостаточно, чтобы что-то изменить, но достаточно, чтобы показать, что мы не успокоились, мы не соглашаемся со статусом кво».
Андрей Засыркин — предприниматель в сфере IT, ходит на все митинги и марши с 2011 года. А на Марше памяти Бориса Немцова первый раз. «Самое обидное, что я 20 лет плачу налоги, работая на себя. Я плачу миллион налогов в месяц. И на мои деньги делают эти камеры, которые потом меня же помогут закрыть, — это плохо. Почему я пришел? Ну потому, что за 20 лет мы потерпели фиаско на всех фронтах — у нас проблемы с экономикой, у нас бедные люди. Мы развязали две войны, мы захватили часть чужой территории. Я разговаривал с молодыми — они не хотят отсюда валить и топать ногами в сторону моря, они хотят жить в свободной, нормальной стране».
Рядом идет девушка в белом стильном пальто и с белой тканевой сумкой, такие сейчас носят, те, чтобы не брать пакеты в супермаркетах – чтобы меньше пластика попадало в природу. Это Полина Соколова, ей 33, она менеджер. У нее в руках желтые хризантемы. «Я сюда пришла из-за Бориса Немцова, я очень ему симпатизировала еще в школьные годы, в институтские. Я читала его труды, он исследовал феномен устройства воровской власти в стране, и это было профессионально и фактологически выверено. И была шокирована таким дерзким и варварским убийством в центре моего города. Он для меня символ смелости, честности. И я бы очень хотела, чтобы таких мужчин в политике было больше. Я, к сожалению, не знаю сейчас таких во власти. Конечно, пять лет назад была другая атмосфера, сейчас как будто бы протестные настроения сходят на нет, — потому что очень опасно выходить и не чувствуешь себя защищенным. Но я решила, что должна сегодня быть здесь».
Пенсионерка Наталья Бруни, она много лет работала редактором на французском языке, говорит, что из года в год приходит сюда. «Я всегда хожу. Я почитаю память Немцова. А еще сюда выходят все недовольные, а я недовольна. Я всегда сюда хожу с недовольством существующим режимом, с мечтой, чтобы Путин ушел в отставку, с мечтой, чтобы наша страна была свободная, демократическая. Молодежи сейчас стало больше, может, потому что я старею. Первые марши были очень трагические, а сейчас к маршу памяти Немцову примкнули вообще все, кому что-то не нравится».
После протестного лета марш был очень мирным. Ни одного задержания, ни одного столкновения с полицией.
Росгвардия не надела и половины защитной брони прошлого лета.
Спускаемся со Сретенского бульвара, обходим огромную карнавальную маску — новогоднее украшение Москвы. Колонна «Матери против политических репрессий» замедляет шаг, останавливается, замолкает. И вдруг взрывается новыми лозунгами: «Аню — маме!», «Детям — отцов, мамам — сыновей!», «Наши дети — не террористы!».

Марш заканчивается ровно в 16 часов. Ряд росгвардейцев аккуратно теснит людей к метро: «Нам надо восстанавливать движение!» Многие доезжают до «Охотного Ряда», чтобы дойти до моста, на котором был убит Немцов. На «Охотном» выходишь в какую-то другую Москву. Здесь — Масленица. Запах дров и блинов, бодрые песни, леденцы на палочке и пончики, флажки, каток, карусели, все блестит, смеется и веселится.
Чтобы добраться до моста, нужно преодолеть несколько лабиринтов из ограждений. Тыкаешься, тыкаешься…
— Здесь нельзя, обход вон там.
Обходишь.
— Здесь прохода нет.
На мосту я спрашиваю женщину, которая принесла цветы: что для вас значит Борис Немцов? Светлана — историк искусств. «Мой дед участвовал в ученом совете, где защищался Борис Ефимович. Мой отец дружил с ним очень близко. Это человек, который на разрыв любил жизнь. Елки-палки! В нем было столько классного, живого. И рядом с ним всем было просто офигительно, весело, классно. Он верил, он реально верил, что все будет классно. И в ту ночь мне сообщили, что он погиб, это третий звонок в моей жизни такой страшный. Почему я здесь — потому что я мать сыновей, потому что я против убийств, потому что я хочу жить в России, и я хочу, чтобы молодые девочки не боялись ходить ни по центру Москвы, ни других городов».
На мосту возле портрета Немцова в огромных ведрах красные и белые розы, тюльпаны и хризантемы. Желтая мимоза. И несколько гвоздик. В раме на листе написана цифра: «1828-й день».
Люди все шли и шли. Кто-то приходил очень раздраженный — долго пробирался через ограждения, злился на эту нелепую преднамеренную полосу препятствий. А потом вставал перед портретом Бориса Немцова и успокаивался. После агрессивных лозунгов марша и песен масленичной ярмарки — у мемориала было очень тихо. Ближе к шести вечера пошел снег, и все заволокло белым туманом. И Кремль стало не видно, а красные цветы — остались.
Читайте также
Марш Немцова в Москве: фотографии
Этот материал вышел благодаря поддержке соучастников
Вы считаете, что материалы на такие важные темы должны появляться чаще? Тогда поддержите нас ежемесячными взносами (если еще этого не делаете). Мы работаем только на вас и хотим зависеть только от вас – наших читателей.