Шкала солидарности

В конце 2020 года желающие смогут в числе прочего отметить 20-летие действия плоской шкалы НДФЛ. Все эти годы в обществе, СМИ и властных коридорах с разной степенью интенсивности, но с завидной регулярностью (с традиционным обострением в виде законопроектов авторства парламентской оппозиции перед выборами в Госдуму) обсуждается идея введения (возврата) прогрессивной шкалы НДФЛ.

Не стал исключением и едва начавшийся 2020 год. Только в феврале тема сначала прозвучала в интервью министра финансов, предложившего вернуться к разговору в 2024 году, а затем из уст руководителя аналитического управления ФНС, повторившего в сопровождении расчетов привычный перечень аргументов «против» (мол, плоская шкала легко администрируется, прогрессия предоставит несправедливые преимущества «теневому» сектору, а выпадающие из-за нулевой ставки на низкие доходы бюджета дополнительные сборы повышенной ставкой с высоких доходов компенсировать не удастся).

Казалось бы, эта песня уже слегка поднадоела. Но на самом деле еще в начале января мы были как никогда близки к введению прогрессивного НДФЛ в параметрах «1 или 1,5 необлагаемых МРОТ/мес.» и «16 % или даже 18% НДФЛ на доходы сверх необлагаемого минимума». Эти меры всерьез рассматривались в рамках подготовки текста послания президента Федеральному собранию. А раз так, давайте в очередной раз обсудим тему во всем многообразии не вполне очевидных фактов и реальных аргументов «за» и «против».

Начнем с оценки заявленных выше аргументов. Тезис о том, что плоская шкала легко администрируется, был хорош в начале века, но сегодня слабо вяжется с имиджем технологически совершенной налоговой службы, неоднократно заверявшей, что в состоянии проадминистрировать любую самую изысканную шкалу НДФЛ.

При этом не менее 20 млн россиян действительно получают зарплаты и прочие трудовые или предпринимательские доходы в тени, не отягощенные НДФЛ и взносами во внебюджетные фонды, и введение прогрессивной шкалы лишь увеличит разрыв в налоговой нагрузке между ними и их работодателями/клиентами, с одной стороны, и легальным сектором экономики, с другой.

Наконец, третий тезис является производной от конкретной шкалы и в качестве самостоятельного аргумента рассматриваться не может.

Впрочем, это лишь начало дискуссии. Для того чтобы составить свое мнение о целесообразности прогрессивной шкалы НДФЛ, неплохо обсудить как минимум еще четыре вопроса.

- Первый — о справедливости и эффективности прогрессивной шкалы, а заодно — о том, чье именно мнение о ней следует спрашивать. - Второй — о том, а нет ли у нас по факту прогрессивного налогообложения доходов уже сейчас. - Третий — об экономических последствиях изменения налоговой нагрузки на доходы. - И четвертый — о роли НДФЛ в бюджетной системе и о влиянии введения прогрессивной шкалы на положение разных субъектов Федерации.

С первым вопросом все предельно просто. Если считать налоги платой за производимые государством общественные блага, ценой общественного договора, становится очевидным, что даже плоская шкала (не говоря о прогрессивной) обложения доходов не имеет ничего общего со справедливостью, — понятно, что, чем ниже уровень доходов, тем в среднем выше в абсолютном выражении потребление общественных благ (будь то государственный детский сад или дотируемый из бюджета проезд на общественном транспорте, не говоря о мерах социальной поддержки и проч.).

Что не отменяет тезиса об эффективности прогрессивной шкалы — как из банального соображения о том, что не стоит гонять деньги туда-обратно сначала в виде налога со, скажем, первых 10–15 тыс. руб./ мес., а затем — в виде дотаций и проч. На более сложном уровне мало кто из экономистов будет спорить с тезисом о том, что умеренное сокращение разрыва доходов в обществе (в том числе за счет перехода к прогрессивной шкале НДФЛ) напрямую коррелирует со способностью экономики и ее человеческого капитала к более высоким темпам экономического роста.

А потому введение умеренной прогрессии в отношении реально высоких доходов (напр., свыше 500 тыс. руб./ мес., например, по ставке в 15–17 % представляется вполне разумным. Только вот обсуждать его нужно не со всем обществом в целом (которое завсегда одобрит повышенное обложение доходов наиболее состоятельной части своих соотечественников), а как раз с теми, кто эти дополнительные 2–4 % будет платить. А если еще и найти способ в дальнейшем говорить им спасибо за повышенные налоговые обязательства, наше движение в нормальном направлении развития человечества может оказаться куда более успешным, чем ранее.

Ответ на второй вопрос находится в категории «удивительное рядом». Желающие разобраться в нем самостоятельно могут изучить смежный по отношению к НДФЛ вопрос исчисления взносов в три внебюджетных фонда (ПФР, ФОМС и ФСС), которые взимаются в общем случае с работодателя с фонда оплаты труда.

Нам же для целей настоящей статьи достаточно констатировать, что изначально задуманная как страховая по своей природе система финансирования фондов эволюционировала таким образом, что страховым можно условно считать объем взносов с первых, скажем условно, 100 тыс. руб. трудовых доходов в мес. по совокупной ставке в 30 %, в то время как дополнительная (с 2012 г. для ПФР и с 2015 г. в ФОМС) нагрузка в размере 15,1 % является ничем иным по своей природе, как подоходным налогом (ибо никак не влияет ни на размер пенсии, ни на объем и цену помощи по полису ОМС).

А потому прогрессивная шкала обложения доходов (правда, только трудовых доходов) у нас уже давно действует, доходя примерно до 24 % c доходов выше условно 100 тыс. руб./мес.

Следующий вопрос следует анализировать, имея в виду следующее. Структура экономики такова, что ⅔ ее контролируется государством. А потому любое увеличение налоговой нагрузки на ФОТ (будь то в виде роста НДФЛ или роста взносов в фонды — что есть сообщающиеся сосуды), которое распределится между работником и работодателем, во второй своей части приведет:

- в бюджетной сфере — к отнесению нагрузки на источник финансирования, а именно — на расходы бюджета; - в компаниях с госучастием — к уменьшению дивидендов в пользу бюджета; - в естественных монополиях — к увеличению тарифов; - в сжимающемся частном секторе — к нагрузке на прибыль предпринимателя с сокращением и без того не блестящих ресурсов для реинвестирования.

Ну и, конечно, одновременно не стоит забывать, что рост нагрузки на ФОТ никак не будет способствовать выводу из тени доходов тех самых минимум 20 млн россиян, упомянутых выше.

И, наконец, последнее.

НДФЛ — первый или второй по значимости в зависимости от субъекта источник доходов региональных бюджетов. Прогрессивная шкала — это не только (и не столько) высокие ставки на высокие доходы, но прежде всего — низкие или нулевые ставки на низкие доходы. Так вот, в приводившихся выше параметрах условный (сверхдотационный) Дагестан потеряет порядка 30 % своих доходов от НДФЛ, условная Ульяновская область (просто дотационная) — порядка 5 %, условный Пермский край (слегка профицитный в последнее время усилиями ставшего впоследствии федеральном министром губернатора) — порядка 2 %.

Значит, вводя прогрессивную шкалу, нужно одновременно продумывать еще и сверхсложный механизм не только компенсации потерь потерпевшим субъектам (это как раз несложно, было бы из чего), но и изъятия «излишков» у выигравших, которые, по мнению большей части страны (да и федералов), и без того зажрались. Как показал опыт последней подковерной дискуссии (в рамках которой превышение ставки над исходными 13 % предполагалось направлять в федеральный бюджет и затем перераспределять), задача оказалась непосильной.

Резюмируя сказанное, можно предположить, что прогрессивный НДФЛ у нас рано или поздно появится. Но, чтобы сделать этот шаг разумным и эффективным, начать стоит вовсе не с него, а с ряда куда более простых вещей.

Для начала привести в соответствие со временем и технологическими возможностями налогового администратора процедуры получения налоговых вычетов по НДФЛ на образование и медицину, которыми сейчас пользуются не более 5 % имеющих на это право налогоплательщиков, потому что это процедура, заставляющая нас предоставлять для обоснования этого права государству информацию (о расходе, о получателе платежа и его праве на занятие такой деятельностью, о родственных связях — в случае понесения расхода за родственников), которая у него и так имеется в полном объеме (от родственных связей до учета расходов и лицензий на медицинскую и образовательную деятельность).

В идеале в конце года налогоплательщик вместе с формой 2-НДФЛ должен получать сводку доступных к вычету расходов и возможность одним действием реализовать свое право на вычет. При этом сам размер вычета (сейчас 50 тыс. руб. и 120 тыс. руб. в год по большинству расходов) следует значительно поднять (бюджетный профицит в помощь), а в долгосрочной перспективе право на вычет можно ограничить кругом налогоплательщиков с доходами не выше определенного минимума (как сейчас сделано по стандартному налоговому вычету на детей).

Далее снизить нагрузку на ФОТ примерно до 20 %, сохранив и усилив при этом страховой характер взносов (то есть ограничив базу первыми, предположим, 100 000 руб. ФОТ в мес.) и признав оставшуюся часть этих взносов (ту, с которой сейчас берется солидарная 10 %-ная ставка тарифа в ПФР и в полном объеме тариф в ФОМС) налогом на доходы.

Снижение должно привести к дальнейшей легализации теневых доходов — хотя одним снижением (и выравниванием нагрузки со стоимостью обнала) дело не решишь, снижение уровня социальных гарантий для уклонистов тоже должно появиться на повестке. До тех пор, пока, к примеру, за «теневых» сотрудников (примерно 17 млн чел по стране) взносы в ФОМС будут платить региональные бюджеты (а значит, их законопослушные соседи), и это никак не будет отражаться на объеме покрытия по ОМС, стимулы оставаться в тени сохранятся.

И закончить — спокойным обсуждением крайне умеренного роста ставки НДФЛ на реально высокие доходы (от 6 или даже 12 млн руб./год) с той категорией населения, которая эти доходы получает. В формате, например, глубоких социологических исследований. Уверен, что при разумной постановке государством вопроса эта категория налогоплательщиков спокойно и добровольно примет на себя повышенные налоговые обязательства из тех самых «солидарных» соображений, которые у нас так привыкли навязывать в ультимативном порядке.