Я познакомился с Теодором в 2017 году, когда поступил в Шанинку (Московскую высшую школа социальных и экономических наук) и начал работать в ПостНауке. Теодор тогда сразу отказался рассказывать про крестьяноведение в формате 10–15-минутных просветительских роликов: считал, что ничего стоящего так рассказать нельзя. Однако он согласился, когда я предложил ему рассказать историю создания Шанинки. В результате ролик был опубликован, когда университет лишили госаккредитации.
Мне повезло беседовать с Теодором еще несколько раз. Рассказ о создании Шанинки, а также его автобиография, записанная Александром Архангельским, произвели на меня неизгладимое впечатление.
В российской университетской среде не так много role models — бескомпромиссных людей с безупречной репутацией, Теодор был и останется для меня именно таким человеком.
Он представлял «третий» путь для российских университетов. Любил повторять, что при создании Шанинки его задача состояла не в том, чтобы попросту сделать в России британский университет, а в том, чтобы создать такое место, где самые удачные практики российских/постсоветских и британских университетов гармонично сосуществуют, соответствуя локальному контексту. Эта идея остается ценной в эпоху, когда вся университетская жизнь в России подчинена стремлению войти в международные рейтинги, а любые нововведения обосновываются через американскую или европейскую практику.
Вся эта конструкция базировалась на академической свободе — не на том формальном и ограниченном образце свободы, который нам сейчас пытаются навязать, а на реальной атмосфере свободы, которая до сих пор царит в аудиториях Шанинки и особенно — в ее легендарной библиотеке. Ее посещение — эзотерический опыт для многих выпускников университета.
Для многих из нас это был первый или даже единственный опыт присутствия в свободном университете, который ставит на первое место студентов и исследователей.
Во времена компромиссов, лицемерия и двойных стандартов искренность и открытость Теодора поражала. Студенты, преподаватели и выпускники относились к нему как к старому другу и обращались к нему на «ты». Я не могу представить, чтобы Теодор назвал своих студентов «заговорщиками». Когда в Шанинке появилась инициативная группа студентов, которая пыталась защитить университет, после того как у него отняли аккредитацию, Теодор встречался с нами, спрашивал о том, как нам помочь, и рассказывал, как в 1968 году, будучи преподавателем в Бирмингеме, защищал протестующих студентов:
«В 1968-м я на два года перебрался в Бирмингем, потому что у них ушли все социологи, и они попросили Шеффилд меня одолжить. В то время там началась студенческая забастовка, которую стоит описать. Новый ректор, медик из Шотландии (медики у нас были часто консерваторами), отказал студентам, попросившим студенческого представительства на заседаниях сената. В течение следующих двадцати минут он получил сидячую забастовку, то есть студенты оставались в кампусе. И вызвал полицию, чтобы убрать бастующих из кампуса. На что полиция ответила, что это не их дело. Английская полиция не занимается тем, что выбрасывает студентов из университета.
Студенты засели в университете. А мы, преподаватели, примерно сорок человек с разных факультетов, создали комитет защиты студентов. Чтобы, если полиция передумает, встать меж студентами и полицией. Для верности дела я остался ночевать в своей университетской комнате. В полночь я пошел смотреть, что происходит в главном здании университета. Пикеты удерживали двери, но меня пустили. Там лежали на полу человек четыреста, громкоговоритель, предназначенный для трансляции церемоний, играл «Интернационал». И четыре девчонки, две пары, танцевали твист под «Интернационал». Для меня 1968 год — это в главном те девчонки, танцующие твист под «Интернационал». Столько в этом было легкости, хорошего настроения и дружелюбных отношений… На следующий день после жестких переговоров ректор отменил запрет на участие студентов в заседаниях сената. И поблагодарил всех за то, что они вели себя так цивилизованно. Потому что, покидая помещение, студенты вымыли окна и полы. И только после этого передали ключ представителю университетских властей».
Теодор — человек, который смог создать университет в России 1990-х, ни разу не поступившись своими принципами, без уступок и компромиссов. История новой университетской автономии в России, если такая история произойдет и будет написана, будет начинаться с рассказа о том, как Теодор со второй попытки и всем назло все же смог основать «Московскую школу» (он называл наш университет именно так).
Сам Теодор был против названия «Шанинка». Он создавал университет не для того, чтобы увековечить свое имя, это не был его «личный проект». Так университет прозвали студенты и выпускники, и в какой-то момент Теодор, видимо, устал с ними спорить (хотя не переставал об этом напоминать). Он не держался за должность ректора и ушел с нее в 2007 году.
Спасибо за все, что ты сделал для нас.
R. I. P.
Твой студент
Армен Арамян, DOXA, выпускник программы «политическая философия» Шанинки
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»