Напомним, следствию хватило 11 дней, чтобы завершить расследование по сложному эпизоду на акции 27 июля в центре Москвы. Сложным его можно считать уже потому, что фигурантами «московского дела» из-за инцидента на Рождественке стали семь человек. Первый день заседания по существу отметился допросом потерпевших полицейских бойцов: Максима Косова (которому, по версии следствия, Лесных и Мартинцов нанесли удары ногами, а Мыльников схватил его за руку и оттащил от лежащего протестующего) и Алексея Федорова (которому Лесных якобы нанес удар уже после Косова). Выяснилось, что «потерпевшие» не имеют претензий к подсудимым.

Корреспондент «Новой» выделяет главное из происходящего процесса.

Инспектор группы фиксации и документирования второго оперативного полка ГУ МВД по Москве Антон Антонов уже выступал свидетелем обвинения по делу Евгения Коваленко (Коваленко на акции бросил урну в сторону силовиков и получил за это 3,5 года колонии общего режима —«Новая»). 27 июля Антонов был в футболке и джинсах и фиксировал на камеру действия сотрудников полиции и протестующих. После съемки он пересмотрел «интересующие его моменты», так как уже тогда понял, «что будут разбирательства». Понял это Антонов «прямо в тот же день», вследствие чего скинул запись на служебный компьютер, который находится в служебном кабинете на Петровке, 38 [в этом здании находится ГУ МВД России по городу Москве]. Поручение это сделать отдал «начальник».

Начальник — капитан полиции Вячеслав Орлов — следующий свидетель в деле. Он тоже был на акции с камерой, закрепленной на выдвигающемся штативе. Орлов рассказал, что снимал «интересные моменты»: например, «интересные захват [росгвардейца] или «ситуацию с мусорным баком [Коваленко]». Адвокат Егора Лесных Эльдар Гароз уточнил, куда сотрудники полиции передавали снятые на акции видео. Ответ Орлова: «В определенный отдел ГУ МВД Москвы». После этого Орлов замялся и уточнил у судьи, может ли он не отвечать, в какой именно. На недоумение адвоката, какие секреты у свидетеля могут быть у суда, Орлов тихо произносит: «Отдел ООПА (Отдел охраны общественного порядка)». По словам Орлова, видео на служебные компьютеры переносили «сотрудники принимающей стороны».

Следующим выступил свидетель полицейский-боец ОМОН Александр Козлов. Он заявил, что прибежал на помощь потерпевшему Косову, когда ему стали наносить удары сегодняшние подсудимые. Помощь заключалась в использовании спецсредств в отношении «нападавших» — резиновой дубинки. Адвокат Мартинцова Михаил Игнатьев уточнил:

— Того, кто наносил удары [Косову].

— Я не помню.

Козлов кивнул. Он вообще не узнал присутствующих в зале подсудимых.

— Они [подсудимые] действовали организованной группой. Не по одному же.

— Да, — еле слышно ответил свидетель.

Михаил Игнатьев, защитник Мартинцова, на этих словах в недоумении обратился к Козлову: «Очевидное противоречие в показаниях. Сначала вы сказали, что не видели, кто наносил удары. А потом говорите, что они друг друга видели. Каким образом вы сделали вывод, что они друг друга видели? Если человек не видел, кто наносил удары, он никаким образом не может видеть, что люди, которых он не видел, видели друг друга».

В этот момент судья Ирина Аккуратова оборвала защитника, заявив, что свидетель на этот вопрос «уже отвечал». Однако когда это произошло — так и не поняли ни слушатели, ни адвокаты.

Козлов также рассказал защитникам подсудимых, что в Следственном комитете ему показывали видео с акции протеста каждый месяц после ее окончания.

Спустя час после начала заседания суда судья Аккуратова сообщила об эвакуации здании суда: в этот момент стали поступать новости, что из-за звонков о минировании эвакуировали здания Басманного суда, Мосгорсуда в Москве и Приморского, Выборгского и Невского судов в Санкт-Петербурге.

Большая часть слушателей в итоге столпилась на морозе у крыльца здания. Через некоторое время к ним вышел сотрудник служебной охраны с грозным криком: «Граждане, это не учебная тревога. Всем отойти от здания суда!» На время эвакуации (в сумме это почти три часа) слушатели и сотрудники скрылись в соседних кафе, чтобы не стоять на улице и не мерзнуть. Однако подсудимые, которых тоже нужно было куда-то эвакуировать — мерзли, в неотапливаемом автозаке.

После того как в Мещанский и Тверской суды, находящиеся в одном здании, начали запускать людей, заседание возобновилось. Адвокаты Максима Мартинцова попросили судью вызвать «скорую» их подзащитному («скорая» приезжала и накануне: Мартинцов плохо чувствует себя из-за прогрессирующего ОРВИ). По словам адвоката, у Максима высокая температура, головные боли и гноится ухо. Все это тем более обострилось после эвакуации «в мороз». К судье обратился и Егор Лесных: он попросил не помещать его в таких случаях в конвойное помещение с курящими людьми, поскольку ему становится тяжело дышать, и у него начинает болеть голова. Просьбу Лесных Аккуратова проигнорировала и лишь сказала: «Перерыв 30 минут».

На часах около девяти вечера: Мартинцов не может сфокусироваться на заседании, опускает голову, закрывает глаза и засыпает. Его взгляд периодически ловила мама Галина — попыталась уточнить у сына жестами, поел ли он до заседания и смог ли поспать.

Адвокат Игнатьев неоднократно просил перерыв в 10 минут, чтобы выйти в туалет. Но судья заявила, что суд как раз в этот момента начинает исследование письменных доказательств по делу — это толстый том документов. Прокурор монотонно, но в быстром темпе начал зачитывать страницы. В какой-то момент судья спросила у Антонова, почему в протоколе написано, что он снимал на телефон.

— Он же сказал, что не снимал [что снимал на камеру], — восклицает адвокат Гароз.

В ответ Аккуратова предложила Антонову подойти и посмотреть материалы. Тут уже возмутились адвокаты: им материалы вообще никто не показал. После этого Аккуратова подозвала к столу всех. В итоге пятеро адвокатов, прокурор и свидетели столпились у стола судьи и наспех вынуждены были разбираться в материалах, которые Аккуратова перелистывала очень быстро.

Следующее заседание Аккуратова назначила на 3 декабря. Гароз хотел заявить еще ходатайство, но Аккуратова лишь улыбнулась в ответ, закрыла том уголовного дела на столе и быстро вышла из зала. Так же быстро, как второй день подряд гнала этот процесс.