1.

— Зачем все это? Зачем это было? Ведь в абсолютном большинстве случаев это не приводит ни к какому результату. Вы выходите, многих избивают, многих штрафуют, казна обогащается за счет этих штрафов и, тем самым генерирует деньги на то, чтобы тренировать тех, кто вас бьет. И — главное — ничего не меняется к лучшему. Скорее даже к худшему.

— Но это же вопрос достоинства. Нельзя допускать, чтоб тебе плевали в лицо, нельзя допускать, чтоб с тобой обходились даже не как с ничтожеством, а как с никтожеством, чью подпись за нежелательного власти кандидата ничего не стоит признать недействительной. Такого просто нельзя терпеть. А в нашем консервативном государстве единственная возможность объявить свое несогласие — это выход на улицы.

— Вот видишь! Видишь! Это ты для себя все делаешь. Ах, задели твое достоинство! И что ты так с ним носишься? Тебе не важен реальный результат. Тебе важны только твои чувства. И все вы такие.

2.

— Зачем все это? Зачем это было? Вы что, не понимаете, что вы их только злите? Вот Собянин — он же хорошего хочет москвичам. Он же столько сделал для тех, кто сейчас против него бунтует: и вайфай в метро, и прокат самокатов и черта в ступе. Он призывает к сотрудничеству — в городских музеях, театрах — людей, чье критическое отношение к режиму всем известно. Теперешний московский культурный бум — во многом его заслуга. Так что ваши митинги и обвинения — это, во-первых, неблагодарность, а, во-вторых, прямо-таки приглашение к тому, чтобы все хорошее, «нацеленное» на креативную прослойку, к которой многие из вас себя относят, свернули.

— Окей, московские власти (если уж мы именно о московских властях сейчас говорим) действительно сделали ряд хороших вещей. Вообще-то мне кажется, что это входит в список их должностных обязательств — городские власти на то и нужны, чтоб производить улучшайзинг города. Но наша история отношений с властями так болезненна, что мы любой их приличный поступок рассматриваем как заслугу, а не как норму. (Я до сих пор со странным чувством вспоминаю, как после прошлогоднего Марша матерей мне говорили, что мы должны быть благодарны мэру Собянину за то, что участниц марша не били.)

Но как эти так называемые заслуги отменяют беспредел на выборах в Московскую думу? Да, мне нравится, например, выделенная полоса для трамваев на бульварном кольце, и я «благодарю» за нее рублем, часто пользуясь этими трамваями.

А когда я выхожу на улицу (что никак не противоречит Конституции), чтоб заявить об этом, — меня с этой улицы вытесняют и даже выпинывают закованные в латы и вооруженные дубинками люди. И это не нравится мне еще больше. И я совсем не понимаю, как радость по поводу быстро едущего трамвая должна умерить мой гнев.

— Ну-ну, давайте, дразните гусей — только хуже сделаете.

3.

— Зачем все это? Зачем это было? Приличный человек не должен митинговать. Он должен заниматься делом. А ваши акции отвлекают людей от дела и к тому же создают контекст, в котором заниматься делом трудно, потому что любое дело у нас можно делать только в союзе с властью и, соответственно, демонстрируя свою ей лояльность. Демшиза уже затравила учредителя Фонда помощи хосписам Нюту Федермессер за сотрудничество с мэром. А сейчас все налетели на организаторов музыкального фестиваля «Пикник «Афиши», которые сняли висевшую на одном из стендов табличку с указанием числа задержанных на московских протестных акциях. Музыкальный фестиваль — это дело: это радость для людей, это место встреч, это культурная акция, наконец. И все это будет поставлено под удар из-за какого-то «свободолюбивого жеста».

— Слушайте, все-таки я хотела бы понимать, где граница, где грань. Считаем ли мы, что совершенно любое дело важнее борьбы (пусть почти безнадежной) за демократию и свободу слова? Важнее возможности громко сказать властям, что они зажрались и обнаглели. И если они не дают нам высказать это «нормальным» способом голосования, приходится выходить на улицу. И, хорошо, я готова считать и считаю, что возможность помощи тяжелобольным людям важнее требования свободы волеизъявления, но про музыкальный-то фестиваль почему я должна так считать? Почему я всякий раз должна благоговеть перед этим вашим Делом с большой буквы, чем бы это ваше дело ни было?

— Ну, конечно, пиар на протесте тебе важнее, а не реальные дела.

Очень трудно, вспоминая свои споры не оглуплять собеседников и не делать из себя побеждающую всех в споре умницу. Но мне кажется, у меня получилось — я даже оставила в каждом диалоге за своими оппонентами последнее слово. И не хочу, пользуясь положением человека, который все это записывает, делать удовлетворяющий меня вывод.

Вы же сами все понимаете.