По данным ВОЗ, каждая третья женщина в мире хотя бы раз в жизни подвергалась насилию. Почти 40% убийств женщин — это убийства, совершенные их сексуальным партнером, мужчиной. В России о случаях физического насилия сообщила каждая пятая респондентка. В феврале 2017 года в России был принят закон о декриминализации домашнего насилия. Избиения «в семье» начали караться административными штрафам, что привело к многократному увеличению жалоб женщин в кризисные центры и росту насилия в отношении женщин в целом <...>.
Этот проект был создан, чтобы дать голос женщинам, которые ощущают постоянную угрозу за свою жизнь. Они ходят с ножами, перцовыми баллонами, тщательно выбирают наиболее эффективные средства самозащиты в магазине, изучая при этом уголовный кодекс, чтобы нанести потенциальному насильнику минимальный вред. Несовершенство существующей статьи о превышении самообороны, декриминализация домашнего насилия, архаические атавизмы, вроде «бьет — значит, любит», смещают ответственность за совершенное над женщиной насилие на нее же саму.
Почему каждая женщина, которую вы знаете, боится возвращаться домой после сумерек? Что вы скажете, если узнаете, что на нее напали? Попробуйте ответить на эти вопросы, прочитав монологи 27 смелых женщин, которые открыто рассказали о насилии в своей жизни, страхах и мыслях насчет действующего законодательства. А потом покажите этот проект тем, кого вы знаете <...>.
Дария
Нож
Готова к самообороне с 13 лет
<…> Как только я начала красить волосы, первое, что папа сказал мне — быть аккуратнее на улице, чтобы не оказаться в неприятностях из-за внешности. «Лучше носи вечером шапку, когда возвращаешься из художки, меньше агрессивных уродов привлечешь». Он всегда призывал думать о том, какие повреждения наносишь при самообороне, рассчитывать фатальность урона, иначе спасая себя, можно попасть в тюрьму за убийство. Я ношу с собой нож, хотя предпочла бы не использовать его до крайнего случая.
Домогательства это повседневность каждой девушки. Несколько раз в месяц со мной пытаются заговорить на улице, познакомиться. В какой-то момент мужчины в транспорте решают, что ты им интересна, а что об этом думаешь ты сама — никого не волнует. Отказ принимают двое из десяти, не больше. И почти всегда мужчины хватают меня руками, не дают уйти или идут за мной. Несколько раз меня пытались прижать к стене.
Однажды таксист начал приставать ко мне с вопросами о моей сексуальной жизни. Я отказалась отвечать, потребовала остановить машину, он это сделал, но дверей не открыл и сказал — «малолетняя шлюха, хочешь отсосать мне?». Мне просто повезло, что водительская блокировка дверей отменялась личной кнопкой на двери.
Одну из подруг изнасиловал за школой одноклассник, почти все рассказывают о преследователях и насильственных методах принуждения к знакомству, о подвыпивших мужчинах, которых хватали и лапали в темное время суток, о домогательствах в клубах, на концертах.
Избежать превышения самообороны очень просто: отменить закон, который перекладывает на жертву ответственность за совершенное над ней насилие. Какого черта пострадавшая или пострадавших вообще должны заботиться об их благополучии или выживании?
___
Паша
Нож
Готова к самообороне с 16 лет
Я хожу на свидания с ножом. При встрече показываю его, улыбаюсь и говорю — «захочешь сделать нехорошее — он окажется у тебя под ребром». Я не собираюсь защищаться, если только это не будет вопрос жизни и смерти, потому что знаю, как легко мне могут пришить превышение самообороны. Нож мне нужен для создания образа человека, который не боится защищать себя. Еще у меня есть приложение в телефоне вроде тревожной кнопки, он скидывает выбранным контактам мое местоположение и сообщение о том, что я в опасности.
В моей жизни было много насилия, особенно от близких людей, друзей, друзей друзей, со стороны семьи. Это сделало меня очень злой. Я поняла, что все пристают только тогда, когда им кажется, что они останутся безнаказанными, что я не смогу дать им отпор. Так что теперь я считаю очень важным показать, что я не буду молчать и не буду бояться.
Примерно 7 из 10 моих знакомых девушек имеют за плечами хотя бы одну историю про изнасилование. Количество насилия вокруг ужасает, а люди, которые это делают, часто даже не понимают, что совершили плохой поступок. Потому что многие девушки молчат. Это наша самая большая ошибка — молчать. Думаю, что на данный момент лучшая защита для женщин это быть громкими, говорить о своем опыте, показывать пальцем на тех, кто совершает насилие и не бояться называть их имена.
Рюкзак, телефон, удобная обувь, крав мага (техника ближнего боя)
Готова к самообороне с 10 лет
— Раньше я думала, что рюкзак только мешает при нападении, но позже стала ходить на крав-магу при центре «Сестры» и нам показали, как им можно обороняться. На снимке я выставляю руки вперед в знаке «стоп», это тоже часть техники, необходимая, чтобы начать обороняться.
Когда за мной идет подозрительный тип и мне страшно, я делаю вид, что разговариваю по телефону, громко называю название улицы и договариваюсь, что меня скоро встретят. Пусть преследователи знают, что я не одна. Удобная обувь нужна, чтобы убежать.
Мою подругу изнасиловали в 11 лет. Я видела, как полиция и скорая приезжали за трупами девушек в парк недалеко от моего дома. Недавно моя мама спасла девушку от изнасилования, спугнув троих парней собаками. Несколько раз меня преследовали на улице, кричали вслед, и я готовилась к нападению. Однажды мы с другом заступились за девушку, а мужик, который прицепился к ней, переключился на нас. Угрозами и силой он заставил друга отдать ему документы и раздеться, хотя была зима, а мне разбил губу, когда я пыталась его оттащить. Помню, что тогда цеплялась за телефон и звонила в полицию. Было страшно и хотелось, чтобы диспетчер оставалась со мной на линии, пока не приедет полиция, но она положила трубку, приняв вызов.
На крав маге нас учат, что важно предупредить первый удар и сделать контратаку, чтобы выиграть время на побег. Чем в более критичной ситуации ты находишься, тем более мощная защита и контратака необходимы. Поэтому статья о «превышении» самообороны бессмысленна: чтобы защититься, необходимо превысить свой ответ над действиями насильника.
___
Карина
Агрессия
Готова к самообороне с семи лет
— Я только пошла в школу, когда умерла моя мама. Мы с сестрой остались один на один с отцом, в кавказской семье. Отца я боялась всегда: все детство он нависал над нашим домом молчаливой грозной тучей, рискуя в любой момент обрушиться громом и молнией. В ночь смерти мамы я лежала и думала, что вместе с мамой пропала и та защитная стена, которая отгораживала меня от отца.
Он бил нас, но больше кричал. Постоянно приходил в ярость по мелочам, не пускал общаться с друзьями, объясняя это тем, что у нас «особая ситуация» — что означало смерть мамы, от которой отец страдал и срывал свои эмоции на нас как морально, так и физически. Дома меня постоянно преследовал страх. Я до сих пор помню чувство внутреннего замирания, которое испытывала, когда слышала, как открывалась входная дверь. Жизнь тогда казалась мне совершенным кошмаром. Я не видела никакого выхода.
Моим средством самозащиты от отца стала агрессия. Я научилась отвечать на насилие агрессивностью, и с тех пор эта эмоция стала частью меня, с одной стороны помогая, но больше принося вред. Не знаю, как бы складывалась ситуация, если бы я не уехала учиться в Москву, но мой отъезд примирил нас. Сейчас я отца больше жалею, чем виню: из-за возраста и одиночества, в котором он остался после нашего с сестрой отъезда. Во многом из-за жалости к его чувствам я и не хочу показывать свое лицо на снимках.
Считаю ли я возможным превышение самообороны? Да — когда ты бесправен, бессилен и не видишь выхода. Я этот выход нашла в том, чтобы уехать, но не у всех есть такая возможность.
Кнопка «Помощь» на телефоне в приложении, угрожающий силуэт
Готова к самообороне с 11 лет
— С детства я хожу по городу одна. В 11 лет, в час пик, в метро за мной увязался пожилой мужчина. Он начал вежливый разговор на эскалаторе и проводил до самой школы. Наверное, со стороны мы выглядели как дед и внучка — но он лез руками ко мне под одежду. Я не знала, как на это ответить, ведь была воспитана с уважением к пожилым людям. Надо было оттолкнуть этого человека или твердо сказать ему «нет», но я не могла. В школе, в слезах, я позвонила семье — и меня отругали за то, что я так не поступила. С тех пор я стала осторожнее и не доверяю даже вежливым старичкам.
И меня одну, и даже вместе с подругой, неоднократно преследовали. Так появилось еще одно правило: ни в коем случае не привлекать внимания к себе в общественном месте. На улице я не смотрю мужчинам в глаза.
Выходя в «опасную» среду, я стараюсь придать силуэту угрожающий вид: сутулые плечи, голова опущена, хмурый взгляд исподлобья, руки в кулаки и широкий шаг. А еще кнопка SOS в телефоне и готовность бежать. Не уверена, что смогу ответить силой на агрессию. Поэтому мое оружие — внешний вид, предупреждающий, что я не настроена дружелюбно.
___
Катя
Ключи
Готова к самообороне с 18 лет
— На меня нападали несколько раз. В пятнадцать лет возвращалась из школы и услышала за спиной топот. Обернулась — увидела вдалеке бегущего мужчину. Стала успокаивать себя, что это не за мной, но прибавила шагу. Топот усиливался. Он подбежал и обхватил меня руками, прошипел «иди ко мне». Я была уже на адреналине, поэтому резко скинула с себя его руки и сорвалась с места. Получилось убежать. Уже несколько лет я собираю и записываю истории знакомых о пережитом насилии. Ему подвергалась каждая вторая моя подруга.
Превышения мер самообороны достаточно сложно избежать. Хотя бы потому что, в отличие от меня, насильник не скован рамками закона, он вообще за них вышел, и церемониться со мной вряд ли будет. Я же физически сильна и знаю, на что способно тело человека во время аффективных состояний. Часто мне страшно не за то, что на меня нападут, а за то, что я в попытках защититься кого-нибудь покалечу. Даже защищаясь ключами, можно значительно превысить меры самообороны. Было бы здорово, если бы вообще не требовалось ни от кого обороняться.
___
Маша
Нож, газовый баллончик
Готова к самообороне с 15 лет
— Я знаю множество историй о нападении от своих подруг и родственниц. <...> Моя подруга получила разрешения на ношение пистолета и какое-то время носила его постоянно. Она боялась не абстрактных злодеев, а бывшего партнера, который избивал и насиловал ее, а когда она смогла уйти из отношений, то стал ее преследовать.
Мужчины навязчиво пытаются со мной познакомиться, преграждают путь, трогают, зажимают в транспорте, иногда просто толкают, и это случается чаще, чем раз в неделю. Мне очень повезло, на меня ни разу в жизни не нападали так, чтобы я не смогла убежать. В физическую конфронтацию я вступала только однажды, когда работала в офисе рядом с институтом, и постоянно по пути на работу пересекалась с двумя студентами. Они придумали забаву — резко перегораживали путь и кричали в лицо, смеялись и шли дальше (удивительно, насколько часто разные парни делают так). Когда это в очередной раз произошло, я не выдержала, схватила того, кто кричал, за одежду, и с силой толкнула его от себя. Я ушла, а они кричали вслед оскорбления, но больше мне на глаза не попадались.
Я думаю, что законы о самообороне написаны так, будто это регламент честного поединка, типа не применяйте нож, если вас бьют кулаками. Но по факту если кто-то напал на меня с голыми руками — я, женщина, вряд ли смогу хоть как-то защитить себя без оружия. Смысл самообороны в том, чтобы остановить нападающего, а не проверить, кто лучше умеет драться, поэтому мне существующие законы кажутся очень странными, я не понимаю, кого они защищают. Я ношу с собой нож и знаю, что если мне когда-то придется его достать, ситуация не кончится для меня хорошо. Но лучше сидеть в тюрьме, чем быть мертвой.
___
Юлия
Фонарь на телефоне, удобная обувь, быстрый шаг
Готова к самообороне с 14 лет
— Этой зимой я возвращалась с работы около десяти вечера. В соседнем дворе человек закричал: «Какого *** ты тут ходишь ночью, бабы должны сидеть по домам в такое время!». Потом вышел из машины и направился в мою сторону. Я не стала дожидаться, пока он подойдет, и побежала к подъезду. Было страшно и непонятно, как себя защитить.
Я живу в Барнауле, здесь много плохо освещенных пешеходных мест с кучей пивнушек, возле которых каждый вечер тусуются пьяные компании. Мои основные средства самообороны — удобная обувь, фонарик и быстрый шаг.
Участие в этом проекте для меня также одна из возможностей противостоять насилию. Пока незнакомые мужчины указывают, как мне себя вести, оценивают мою внешность и поступки, я хочу иметь право защитить себя. Мое поведение и внешность не повод и не провокация.
Надеюсь, что мне не придется обороняться физически, потому что я боюсь сесть за превышение. Сейчас я уверена только в том, что после ситуации применения самообороны мне будет сложно доказать правосудию ее необходимость.
— Если что-то случается, я начинаю чудовищно визжать, так, что у самой потом болит голова. Носить с собой какое-то оружие я боюсь, потому что, во-первых, не уверена, что смогу ударить человека, во-вторых, не умею драться и не очень рассчитываю на свою реакцию. Хотя иногда иду по улице ночью, сжимая в кулаке ключи на манер кастета. Очень сомневаюсь, что смогу этой конструкцией кому-то в реальности повредить.
В школьном возрасте двое мальчиков постарше пытались затолкать меня в квартиру одного из них, но мне удалось убежать. Пару лет назад, зимним вечером, ко мне подбежал мужчина, и одной рукой обхватил меня со спины, а другую попытался засунуть между ног. Я заорала практически на ультразвуке и он убежал. За секунду перед глазами промелькнули все возможные варианты развития событий, и я максимально остро чувствовала, что я физически слабее, и возможно, мне ***. А еще обидно, что это было практически возле моего дома, словно мужик пришел ко мне домой. Кроме этого, естественно, было много кэтколлинга и случаев, когда человек не просто отпускает комментарии, а некоторое время преследует по улице.
У всех, с кем я об этом разговаривала, есть истории домогательств и нападений, которые начинаются с раннего детства и не прекращаются никогда. Это комментарии от взрослых мужчин, знакомых и незнакомых, по поводу внешности, которые девочки получают с дошкольного возраста. Это попытки мужчин засунуть руки под одежду в общественном транспорте — из-за этого мы с одноклассницами носили циркули в карманах, когда ездили на метро. Это эксгибиционисты — пока я не увидела такого чувака в одном плаще на детской площадке, думала, что это фольклор. Нескольких моих подруг изнасиловали.
Человек должен иметь право защищаться, если на него нападают. Человек, который пытается кого-то избить, изнасиловать или нападает на улице, должен знать, что он это делает на свой страх и риск. Если я иду по улице и никого не трогаю, а на меня кто-то нападает, виноват в этом всегда и в любом случае он, а не я, а я должна иметь законное право защищать свою жизнь и здоровье как могу.
Социально-документальный фотопроект Алены Агаджиковой «Хроники обыкновенного фемицида» полностью смотрите здесь.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»