Выборы депутата Мосгордумы в 45-м избирательном округе (районы: Красносельский, Сокольники, Басманный и Мещанский) по скандальности не уступают 43-му, где Любовь Соболь и Сергей Митрохин не могут поделить демократического избирателя. Главные конкуренты здесь — это глава Красносельского района Илья Яшин и проректор Высшей школы экономики Валерия Касамара. Против Яшина уже организовали несколько «топорных провокаций», в причастности к которым он винит Касамару. В интервью корреспондентам «Новой газеты» Илье Азару и Лилит Саркисян оппозиционер рассказал про свои депутатские успехи и пообещал в случае снятия его с выборов задействовать план «Б» — массовые протесты сторонников.
Подписная кампания
Илья Азар: Некоторые кандидаты собрали подписи досрочно. Успеешь ли ты сделать это к сроку?
Илья Яшин: Минимум, который нам нужно сдать в избирком, — это 4507 подписей, а у нас (разговор состоялся днем 3 июля. — Прим. «Новой») сейчас уже 4600.
Нам, к сожалению, пришлось довольно много подписей отбраковать по разным причинам. Во-первых, мы вычислили некоторое количество рисовщиков, из-за чего часть подписей была скомпрометирована, и мы решили их не сдавать в избирком.
Еще против нас была организована довольно изощренная диверсия с помощью типографии, которая печатала наши подписные листы. Пару дней назад выяснилось, что примерно 10% листов из общего тиража оказались с неправильным номером избирательного счета. Это довольно сложно заметить было (Яшин приносит два подписных листа, отличающихся друг от друга только двумя цифрами в номере избирательного счета. —Прим. «Новой»).
И. А.: Так вы все листы заново перепроверяли?
И. Я.: Мы организовали тотальную перепроверку и отбраковали листы с неправильными номерами, так как они были бы признаны недействительными.
Поэтому в целом задача была непростая, но, несмотря на все это, я уверен, что мы сдадим идеальные подписи. За меня очень хорошо люди подписываются в Центре сбора подписей, я иду там с большим отрывом. Для меня вообще приятным сюрпризом стало, что люди демонстрируют высокую мобильность и активность. В общей сложности мы соберем около 6 тысяч подписей.
Лилит Саркисян: А с чьей стороны была диверсия?
И. Я.: Организатором, очевидно, была типография, у которой, кстати, была неплохая репутация. Она печатала нам не первый год разные агитационные материалы, и это для нас стало неприятным сюрпризом. С ней работали и другие оппозиционные кандидаты — их я уже предупредил.
Кто стоит за этим, можно только догадываться. Очевидно, есть силы, которые не заинтересованы, чтобы я был зарегистрирован на этих выборах, не хотят, чтобы я выиграл.
И. А.: А в типографии что говорят?
И. Я.: Они, как только мы это выяснили, ушли с радаров и не выходят на связь с нами.
И. А.: У тебя работал юрист Дмитрий Таралов. Недавно у вас произошел конфликт, и он уволился. Пишут, что он отвечал за подписи, и это, мол, неспроста.
И. Я.: Конфликта нет, мы просто не работаем больше вместе. Я бы не хотел вдаваться в подробности, но мы мирно разошлись. Так бывает.
Мы работали полтора года. Он проверял подписи, но не отвечал за это направление, он у меня руководил общественной приемной, помогал составлять депутатские запросы и обращения.
Л. С.: Вы сказали, что у вас узнаваемость очень большая...
И. Я.: Ну, не очень большая — 30 %. Это хорошая узнаваемость, она выше, чем у всех остальных, но не какая-то грандиозная. Это всего лишь треть избирателей.
Л. С.: В целом цифры «Левады» о том, что вы лидируете в округе с большим отрывом и Касамара даже не на втором месте, вас обнадеживают?
И. Я.: Не то чтобы обнадеживают, но дают мне основания для выдвижения политических требований в адрес мэрии. Считаю, что это важный аргумент в пользу того, что у меня есть несомненное право быть участником этих выборов.
Я основной претендент на победу, и снять меня с выборов будет в первую очередь неуважением к моим избирателям, которых достаточно много. И точно больше, чем у всех остальных кандидатов.
И. А.: Но ты же сам заказал этот опрос?
И. Я.: Это не совсем так, его заказал по своей инициативе Алексей Горинов, наш депутат [Красносельского района]. Он его оплатил из своих средств, и я ему за это очень благодарен.
И. А.: А ты не в курсе, что ли, был?
И. Я.: Был, он со мной это согласовал. Это вообще нормальная практика, и это не дает оснований говорить, что заказчик как-то влияет на результат. «Левада» — это же не какая-то шарашка, а одна из самых уважаемых соцслужб страны. Она провела исследование, передала нам, а мы могли бы результаты этого опроса как публиковать, так и не публиковать.
Фото: Влад Докшин/«Новая газета»
И. А.: Наверное, если бы цифры были обратные, то публиковать бы не стали.
И. Я.: Может, опубликовали бы, а может, не опубликовали бы.
Касамара и провокаторы
Л. С.: А вы удивлены, что у Касамары так мало процентов? Она все-таки правая рука [ректора ВШЭ и нынешнего депутат Мосгордумы по 45-му округу Ярослава] Кузьминова.
И. Я.: Нет, а с чего? Она же не очень публичный человек. Честно говоря, и Кузьминова-то не очень много народу знает. Когда мы еще в начале года проводили опросы при подготовке к выборам, то удивились, насколько низкая узнаваемость у Кузьминова. Его знают в академической среде, в политической тусовке, журналисты его хорошо знают. Но среди массового избирателя он не очень известен, а Касамара тем более.
Л. С.: Она говорила, что они обошли весь район.
И. Я.: Разумеется! Все кандидаты так говорят. Что еще она будет говорить? Я, кстати, не думаю, что Касамара рисует подписи. Я вижу ее сборщиков, они работают. Считаю, что только два штаба в нашем округе собирают подписи, и мы оба, несомненно, должны быть допущены к выборам.
Я за два года работы в муниципалитете не видел ни Кузьминова, ни Касамару как на улицах, так и во дворах. Как мне рассказывали избиратели, в первый год они были активны, а потом от этого устали и переложили всю работу на студентов. У них в ВШЭ создан отдел «Команда Кузьминова», где трудоустроены студенты, которые ведут прием населения и как-то взаимодействуют с людьми.
Л. С.: По данным другого свежего опроса ВЦИОМ, почти 90 % москвичей вообще не интересуются выборами.
И. Я.: Но при этом 45% собираются участвовать в выборах.
Л. С.: Но при этом 70% утверждают, что никого не знают из кандидатов.
И. Я.: Печально, если так. Но это в целом проблема нашей политики. У нас публичная политика дискредитирована.
Как вообще люди должны узнавать о своих кандидатах, если на телевидение их не пускают, а соцсети люди в первую очередь используют для развлечения?
Л. С.: Вы говорили, что независимого депутата от единоросса, который маскируется под самовыдвиженца, отличает отсутствие админресурса. При этом, когда Касамара подала против вас жалобу, то ее не приняли. Этот случай не показывает, что админресурса у нее может и не быть?
И. Я.: Это показывает только то, что они настолько безграмотно и комично составили иск, что избирательная комиссия не смогла его принять. Она жаловалась на то, что я называю ее кандидатом от «Единой России», и что это наносит ущерб ее репутации. А также что я не согласую в избиркоме посты в фейсбуке, которые, как она считает, носят агитационный характер. Не знаю, честно говоря, где она нашла своих юристов, надеюсь, не в Высшей школе экономики. Наверное, где-то по объявлению. Не знаю, зачем она согласилась на такое.
И. А.: История с [еще одним кандидатом в 35-м округе] Марией Коледой, на которую ты якобы наехал, скорее тебе выгодна, чем кому-то другому. Если бы не было Коледы, тебе бы надо было ее придумать.
Л. С.: Немного топорно все это сделано...
И. Я.: В чем вопрос? Работает ли Коледа на меня? Как говорил [стендап-комик] Джордж Карлин, «просто некоторые люди очень тупые». Возможно, это объясняет все (усмехается). Они действительно против меня организуют примитивные провокации.
Сначала снимали видео, на котором я якобы пинаю кота. Теперь снимают ролики, как я сбиваю человека, хотя понятно, что если бы я действительно это сделал, то вряд ли пошел бы сам в полицию писать заявление и требовать от полиции отследить по камерам маршрут передвижения моего автомобиля. Это же очевидно, да?
Потом свидетель, который видел меня за рулем, не смог опознать меня при личной встрече. Это действительно очень смешно.
Совершенно очевидно, что все это делается из одного штаба. Они помогают Касамаре, с одной стороны, а с другой, пытаются воевать со мной, потому что понимают, что я достаточно серьезный для них оппонент. То, что Касамара вообще согласилась с этими людьми сотрудничать, наносит огромный ущерб ее репутации.
Фото: Влад Докшин/«Новая газета»
Л. С.: Почему вы считаете, что они связаны?
И. Я.: Это предположение. Я вижу, как эти люди работают. Вот есть несколько спойлеров — Михаил Конев, Коледа и Никита Остранков. Подходите к метро «Красносельская», там стоят три их куба, и у них один координатор, который ходит и инструктирует сразу всех волонтеров.
Один пишет на меня жалобу в избирком, вторая организует против меня топорные провокации, третий изображает из себя лучшего друга Бориса Немцова и таким образом пытается играть на моем поле.
В чьих интересах эта спланированная единая кампания ведется? Очевидно, что в интересах моего основного конкурента Валерии Касамары. Не знаю, насколько детально с ней согласуются все эти мероприятия, но она же не слепая.
И. А.: Если изменение номера в подписных листах — это серьезная штука, то «топорные провокации», скорее, увеличивают тебе рейтинг.
И. Я.: Согласись, что это играет мне на пользу, потому что я правильно на это реагирую. Иначе был бы ущерб моей кампании. Но у меня и моих товарищей накопился достаточный опыт по таким провокациям, и пока получается повернуть их в свою пользу.
Но есть ведь и гораздо более болезненные вещи. Например, история с моей бабушкой, к которой приезжали в пансионат для пожилых.
И. А.: Не Касамара же приезжала!
И. Я.: Нет, я просто привожу пример. С точки зрения избирательной кампании, может быть, это тоже мобилизует моих сторонников, но от этого провокация не становится менее болезненной, так как она направлена против моих родственников, близких людей. Вы подходите к этому очень технологично, рассуждая в категориях ущерба и пользы для кампании, но недооцениваете психологический фактор.
Ни моя пожилая бабушка с деменцией, ни родители никакого отношения к политике не имеют. Меня возмущает, [когда их трогают], это создает психологическое напряжение. Боритесь со мной. Не надо трогать моих родственников.
Л. С.: Так с политиками всегда происходит.
И. Я.: К сожалению.
И. А.: Просто мы считаем, что раз ты в политике уже 15 лет, то давно приобрел психологическую устойчивость!
И. Я.: В хип-хопе я дед и бывалый (цитирует ЯшинOxxxymironи смеется). Я, конечно, адаптировался и готов к драке 24 часа в сутки, но есть вещи, к которым нельзя привыкнуть.
План «Б»
И. А.: На фоне этих постоянных провокаций, думаешь, тебя будут регистрировать на выборах?
И. Я.: Я не знаю. Считаю, что есть значительный риск отказа в регистрации... (Яшин уходит в соседнее помещение, где просит сборщиков подписей вести себя потише, потом возвращается и говорит торжествующим тоном: «Пятнадцать?! 19 лет, не хочешь? Еще в 2000 году я вступил в партию «Яблоко».)
И. А.: Лучше бы говорил про 15! Самому-то не страшно?
И. Я.: Я говорю не как лучше, я говорю правду (улыбается).
Лидер Московского молодежного движения «Яблоко» Илья Яшин в знак протеста против призыва студентов в армию подстригся наголо у здания министерства обороны РФ. 2005 год. Фото: РИА Новости
И. А.: И сам же засмеялся.
И. Я.: Почему? Улыбнулся. Довольный собой… Так вот, я считаю, что есть большой риск отказа в регистрации, потому что высока вероятность, что я выиграю эти выборы. А это нежелательный сценарий развития событий для мэрии. Это предельно очевидно.
Получить в моем лице депутата Мосгордумы — это ежедневная головная боль. Для правительства Москвы и лично для Собянина. Потому что, разумеется, я буду поднимать те вопросы, которые для мэрии, мягко говоря, некомфортны.
Справиться со мной на выборах будет очень сложно. Вы сами видели рейтинги, вы сами видели, как идет кампания, поэтому самый простой вариант — не пустить меня на выборы.
Но это сделать не так легко, потому что отказ мне в регистрации связан с высокими издержками. Все прекрасно понимают, что отказ — это в чистом виде политическое решение.
Л. С.: Все и так всё прекрасно понимают.
И. Я.: Мне кажется, что безболезненно снять меня и других кандидатов не получится. Это вызовет значительное возмущение.
Л. С.: Такое ведь уже было на прошлых выборах в Мосгордуму.
И. Я.: В 2009 году и в 2014 году меня не пустили, но сейчас другая ситуация. Ставили подписи за меня и других [независимых] кандидатов десятки тысяч живых людей. Отказ в регистрации — это в первую очередь неуважение к этим людям, пренебрежение их точкой зрения.
И я не уверен, что эти люди такое оскорбление проглотят, я думаю, что часть этих людей будут выражать недовольство, в том числе на улицах.
И. А.: Выйдут с одиночными пикетами к Мосгоризбиркому?
И. Я.: Я не знаю. Посмотрим.
И. А.: А кто должен знать? У тебя есть опыт организации протестных мероприятий.
И. Я.: Моя задача сейчас — сдать подписи и защитить при проверке в избирательной комиссии. Если мы увидим, что меня снимают с выборов, то мы переходим к плану «Б».
И. А.: Ты мог бы озвучить его, чтобы Сергей Семенович был готов?
И. Я.: Я озвучиваю то, что считаю нужным. Мы будем всеми силами добиваться регистрации независимых кандидатов и готовиться к серьезному юридическому противостоянию. Если власть примет политическое решение и, нарушив законы и Конституцию, снимет нас с выборов, то мы будем бороться политическими методами.
Мосгордума будущего
Л. С.: Но если вы один станете депутатом Мосгордумы, то что вы там сможете делать?
И. Я.: Давайте сначала зарегистрируемся, а потом будем рассуждать, сколько человек пройдет. Если нам удастся добиться регистрации хотя бы нескольких независимых кандидатов, то у всех будут шансы. Наша задача — сформировать если не большинство, то как минимум крупную фракцию в Мосгордуме, чтобы, во-первых, обеспечить москвичам доступ к информации о принимаемых в Москве законах, во-вторых, организовать парламентский контроль за исполнительной властью города и, в-третьих, инициировать принятие разумных законов в интересах москвичей.
Понятно, что один депутат вряд ли может добиться их принятия, хотя [Борис] Немцов в ярославской думе инициировал принятие закона, который вводит механизм сдерживания роста коммунальных тарифов. Он предложил поправку, которая запрещает повышение тарифов без аудита коммунальной компании, год бился и добился, что законопроект был принят в первом чтении. Я уверен, что его приняли бы окончательно, но Немцова убили.
И. А.: Цитирую тебя: «Надо признать, что изменить эту систему на муниципальном уровне невозможно, только независимый парламент способен остановить варваров в мэрии». Но мы ведь совершенно точно не сможем получить такой парламент.
И. Я.: Откуда такой скепсис? Независимый парламент вполне может быть пестрым: будет фракция КПРФ, будут «яблочники», будут кандидаты, которые работают с Навальным. Будет еще кто-то. Если удастся получить более сложную конструкцию парламента, где мэрии придется договариваться с разными политическими силами, то это будет независимый парламент, обладающий политическим весом и настоящей властью.
Почему ты сразу ставишь крест? «Единая Россия» испугалась выдвигать кандидатов от своей партии. Очевидно, что созрел запрос на какую-то альтернативу. Любой более-менее внятный неединоросс имеет все шансы победить любого кандидата от власти, в том числе самовыдвиженца.
Фото: Влад Докшин/«Новая газета»
И. А.: Ты же сам без уверенности говоришь о том, что примешь участие в выборах…
И. Я.: Если снимут независимого кандидата в каком-то округе, то останется кандидат от КПРФ, и мы с помощью тактики «умного голосования» поможем ему победить единоросса. Даже если нас всех поснимают, это совершенно не значит, что «Единая Россия» получит большинство голосов.
Красносельский рай
И. А.: Я посмотрел твой отчет о работе главой Красносельского района за 2019 год. У тебя в нем самоуверенная интонация человека, рассказывающего о своих великих свершениях. Ты сам считаешь все это мощными достижениями?
И. Я.: Великие свершения и мощные достижения — это фразы, которые использовал ты. Я ничего такого не говорил. Я просто последовательно рассказывал о том, что конкретно я делал на протяжении последнего года.
Приводил примеры, высказывания людей, которым я помог. Я не считаю, что я совершил что-то великое, я считаю, что нормально делал свою работу.
И. А.: Ты меня, конечно, извини, но в ролике постоянно появляются люди, которые хвалят тебя...
И. Я.: Ну ты же понимаешь, что я не пишу людям на бумажке, что им говорить.
И. А.: Но ты же включил их туда. Видео вообще сделано по советским лекалам: ты с пафосным видом отчитываешься о достижениях, потом появляются жители, которые говорят: «Спасибо Илье Яшину за все! Низкий ему поклон! Дай ему бог здоровья и долгих лет жизни!»
И. Я.: Я не знаю, почему тебя возмущают избиратели, которые желают мне здоровья и долгих лет жизни. Мне как раз кажется это нормальным.
И. А.: Меня возмущает, что ты это включил в отчет, и получилась советская агитка.
И. Я.: Я не считаю это советской агиткой. Я считаю, что абсолютно нормально, когда депутат, отчитываясь, приводит в пример конкретных людей. Правильно, когда другие люди о ней говорят. Эти люди не являются моими подчиненными, эти люди никак от меня не зависят, я им не плачу зарплату, у меня нет никаких административных рычагов.
Это обычные жители района, которым я помогал и, когда готовил свой отчет, попросил их об этом рассказать. Мне жаль, что у тебя это вызвало такие ассоциации. Мы старались сделать нормальный, солидный отчет.
И. А.: Но все, что ты перечислил, делают все муниципалитеты в центре Москвы.
И. Я.: Согласен с этим отчасти. Какие-то делают, какие-то не делают, какие-то лучше, какие-то хуже.
И. А.: О’кей. В отчете есть глава «социальные приоритеты», но в ней, кроме знаменитого социального такси, почти ничего нет. Экскурсии для детей — это несерьезно. Договориться с какой-то фирмой о парковке для инвалидов — это тоже немного не то.
И. Я.: Ты очень требовательный избиратель. Мне кажется, что эти примеры как раз отличают меня от многих моих конкурентов.
Это конкретные четкие дела, которые мне удалось реализовать. Раньше была служебная машина, на которой ездила моя предшественница, теперь этот автомобиль возит пожилых маломобильных людей. У нас есть инвалид, которая на протяжении трех лет не могла встретиться со своей сестрой-инвалидом, которая живет на другом конце Москвы. Они просто не могли друг к другу доехать, а сейчас они на этом социальном такси пару раз в месяц ездят и друг с другом общаются. Я горжусь этим проектом.
И. А.: Хороший проект, но ему два года.
И. Я.: Да, и он работает. Что касается мест для инвалидов, то я бы воздержался от такого пренебрежительного тона. Это для тебя мелкий вопрос, потому что ты абсолютно мобильный человек, у тебя нет проблем с передвижением. А люди с ограниченными возможностями, которые ездят в МФЦ и не могут припарковать там автомобиль, вынуждены идти 500 метров пешком. Для них это действительно значимый проект. Про экскурсии для детей, по поводу которых ты выражаешь некоторый скепсис...
И. А.: Скепсис не по поводу экскурсий, а по поводу того, что ты вставляешь это в отчет как большое достижение.
И. Я.: Это опять же не большое и не маленькое достижение. Это просто результат работы. Раньше в нашем районе делали праздники «два притопа, три прихлопа», и на это для галочки тратились деньги, которые были предусмотрены на культурно-массовые мероприятия. Иногда это было с таким коррупционным запашком, так как фирмы были связаны с «Единой Россией».
Теперь мы через конкурс находим фирмы, которые организуют экскурсии для детей из многодетных семей. По выходным они ездят в парк птиц или на выставки собак. И для пожилых людей, которые ездят по святым местам Подмосковья. Люди довольны. Мне кажется это нормальная организация работы.
Тот относительно высокий рейтинг, который показал «Левада-центр», в значительной степени результат той работы, которую я веду. Я получил полномочия и стараюсь из этих полномочий выжать максимум, чтобы принести пользу своим избирателям, чтобы оправдать их доверие. Как бы пафосно это ни звучало.
Л. С.: Но это ведь для вас промежуточный этап?
И. Я.: Является ли должность главы муниципалитета пределом моих мечтаний? Ограничиваются ли мои амбиции работой в муниципалитете? Ну, конечно, нет.
Естественно, для меня это ступень, и я надеюсь, что на следующих выборах я получу больше полномочий.
Я прекрасно понимаю, что это не последние выборы в моей жизни, но если я не буду конкретную пользу людям оказывать, то за меня просто никто не будет потом голосовать. В чем вызов был муниципальных выборов и моей победы на них? Если бы мы облажались, извините за выражение, то через год, через два нам бы сказали, что мы ничем не отличаемся от единороссов.
Нужно было, чтобы люди посмотрели и увидели изменения, увидели, что люди, которых они выбрали, используют свои полномочия в интересах граждан и сидят там не для того, чтобы что-то хапать или просто штаны просиживать. Можно спорить по форме отчета, кому-то нравится, кому-то нет, но я, черт возьми, отчитываюсь!
И. А.: Но сейчас ты, выходит, бросаешь свой район?
И. Я.: Никого я не бросаю. Я баллотируюсь в Мосгордуму от своего же Красносельского района, к которому присоединились на выборах в Мосгордуму еще три района — Басманный, Мещанский и Сокольники. Я буду депутатом, который представляет в Мосгордуме интересы в первую очередь жителей своего района.
И если я все-таки уйду в Мосгордуму, то у нас все равно большинство сохранится. Возглавлять муниципалитет будет кто-то из моих коллег, мы [власть] «Единой России» не сдадим. Если бы без меня мы теряли большинство, то я не уверен, что пошел бы в Мосгордуму.
Фото: Влад Докшин/«Новая газета»
Л. С.: Вы заговорили про следующие выборы. Собираетесь в Госдуму в 2021 году?
И. Я.: Сейчас Мосгордума — это моя единственная цель. Я не хочу забегать вперед. Есть конкретные следующие выборы, на которых я хочу победить. И объясняю, зачем мне нужно победить и что конкретно я буду делать. Если смогу оправдать доверие избирателей и реализовать свои полномочия так, чтобы люди почувствовали пользу от моей работы, то буду говорить о следующих выборах. А, может быть, я пойму, что моей компетенции пока не хватает, чтобы баллотироваться на более высокий уровень.
И. А.: Есть такой кандидат в Мосгордуму Сергей Митрохин. Он ведет борьбу по всей Москве за разнообразные скверы, парки и старые здания. У него есть свой метод: он рушит заборы, бросается грудью на бульдозер, залезает на грузовики. Потом он говорит, что это он спас кинотеатр «Соловей» от сноса. А ты защитить здание «Литературной газеты» от сноса не смог. Может, надо было действовать как Митрохин?
И. Я.: Если бы я грудью бросался на экскаватор, это вряд ли бы спасло ситуацию. Мы провели достаточно большую работу, собрали больше тысячи подписей против сноса и привлекли к этому внимание СМИ. Но, к сожалению, слишком уж большие деньги были там задействованы. Во-вторых, не удалось мобилизовать достаточное количество людей, чтобы защитить дом.
Можно ломать заборы, но, если ты делаешь это один, это не поможет делу.
Можно остановить такие варварские проекты, только если люди начинают массово протестовать. Если выйдет хотя бы человек 200, то шанс остановить снос есть.
Другой пример из моего района: на пересечении Каланчевской и Большой Спасской улиц, между зданием РЖД и 33-м домом хотят воткнуть две здоровенные башни. Там буквально 80 метров, и соседи смогут разговаривать через балкон. В какой-то момент туда завезли строительные блоки, начали строительную площадку огораживать. Мы сделали сюжет на «ютуб-канале», выяснили, что там фейковая государственная экспертиза, обжаловали ее в прокуратуре и провели достаточно большой сход граждан. На сегодняшний день решение не отменено, но стройматериалы уже вывезли.
Или, например, квартал на Русаковской улице. Часть жителей хочет включиться в реновацию, часть — нет. Оказалось, что в одном расселенном еще при Лужкове доме незаконно живут работники «Жилищника». Мы заставили людей переселить в общежитие, а начальник «Жилищника» нашего района после этого была уволена.
И. А.: Почему в твоей программе нет пунктов о защите исторической застройки?
И. Я.: Потому что я программу еще не публиковал. Сейчас на сайте есть несколько тезисов, которые, мне кажется, важным заявить с самого начала, но целиком программу я опубликую после регистрации. Нужно все сделать поступательно — перед регистрацией я отчитываюсь за прошлое, а после нее буду говорить о будущем.
Илья Яшин на марше памяти Бориса Немцова в 2017 году. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Ситуация с «Ямой»
Л. С.: В Басманном районе есть общественное пространство «Яма», где собираются люди и якобы нарушают общественный порядок. Проходят рейды ОМОНа, который задерживает людей. Ваш конкурент Касамара утверждает, что это очень мешает жителям окрестных домов, и проблему можно решить увеличением числа нарядов полиции. Вы как будете с таким разбираться?
И. Я.: Хорошо, что пока она не предлагает патлы отрезать. Мне сложно это комментировать, потому что ко мне жители с жалобами не обращались. Я был там пару раз и видел, что там абсолютно нормальная публика собирается. Они пьют напитки из бумажных стаканчиков — кто-то воду, кто-то кофе, кто-то, конечно, и покрепче что-то, чего греха таить. Но в целом это вполне цивилизованное пространство, где люди общаются, и регулировать это при помощи нарядов полиции мне не кажется правильным.
Я знаю, что есть недовольные граждане, значит, нужно выстроить диалог с людьми, попросить их вести себя потише.
И. А.: А почему ты как кандидат в Мосгордуму по 45-му округу, куда входит «Яма», никак по этому поводу не высказывался?
И. Я.: Откровенно говоря, у меня этой проблемой сейчас нет времени заниматься, потому что подписи занимают все мое время. Но я эту проблему держу на карандаше.
И. А.: А что ты думаешь про движение «Лев Против», которое занимается там отъемом алкогольных напитков и сигарет?
И. Я.: Я уже понял, к чему ты ведешь (усмехается). Я к этому движению отношусь негативно, считаю, что они провоцируют конфликты, чтобы набрать просмотры на «Ютубе» и монетизировать их, а не решить проблему.
И. А.: Но ты...
И. Я.: Предвосхищая твой вопрос, скажу, что действительно был эпизод, когда я во время субботника разогнал пьяную компанию, которая распивала алкогольные напитки прямо рядом с детской площадкой.
Но я это сделал не ради хайпа, а потому, что там мамочки с детьми были, которым пьяная компания мешала. Они ругались матом, вели себя относительно агрессивно, я их прогнал и не вижу в этом ничего предосудительного. Я это делал не ради просмотров на «Ютубе».
И. А.: Ты разве не выложил это потом на канал?
И. Я.: Этот маленький эпизод попал в монтаж, да. Я откровенно скажу, что я вообще это делаю периодически.
Иногда я прихожу во двор, где будет встреча с избирателями, а там на площадке сидит компания и распивает напитки. Мы идем вместе с избирателями и говорим людям, что, если они не уйдут, нам придется вызвать полицию.
И. А.: Ты вообще как-то нелиберально ведешь себя — в полицию всех сдавать хочешь, на всех иски подаешь, жалобы пишешь.
И. Я.: Не мешай все одну кучу. Я защищаюсь законными способами. Если против меня организуют провокацию, которая подпадает под уголовные статьи, то что мне остается делать? Это нормально. Если меня оклеветали, если на чужом автомобиле использовали фальшивые номера, чтобы выдать его за мой, то что мне делать-то?
И. А.: Помнится, журналисты выходили с пикетами к Госдуме против закона о клевете. Это плохой закон.
И. Я.: Да, но мне надо защищаться, и я защищаюсь. Это что касается Коледы. По сборщикам, которые рисовку принесли, то, чтобы пресечь такие прецеденты, мне надо показать, что я готов реагировать достаточно жестко, а они должны понимать, что если они хотят сорвать избирательную кампанию, то это может иметь последствия уголовного характера. Не вижу в этом ничего либерального или нелиберального. Это нормальная, цивилизованная реакция на нарушение закона.
Кабинетный политик
И. А.: Ты говорил в отчете: «Меня упрекают, что я слишком увлекся местными проблемами и отошел от большой политики».
И. Я.: Упрекают. Когда я пишу про проверки в хостелах или проверки «Жилищника», обязательно появляются какие-то люди, которые напишут: «Ну все, Яшин уже не тот. Раньше он писал доклады про войну в Украине, требовал отставки Путина, а сейчас занимается районными проблемами».
Фото: Влад Докшин/«Новая газета»
Я не считаю упреки обоснованными, потому что я не перестал заниматься федеральной политикой. Я как критиковал Путина, так и критикую. Но в какой-то момент я пришел к пониманию, что критика звучит гораздо более весомо и убедительно, если у тебя есть какой-то содержательный политический багаж. Важна не только критика, но и кто ее озвучивает. Самый популярный вопрос, который задает избиратель любому кандидату на любых выборах: «Критиковать легко. А сам-то ты что сделал?»
Поэтому мне кажется очень важным накопить багаж, который продемонстрирует мою политическую состоятельность, покажет, что я не только могу критиковать, но и сам могу руководить тем или иным органом.
В конце концов, у нас должен быть ответ на вопрос: «Если не Путин или Собянин, то кто?» — «Вот мы». — «А почему вы?» — «Потому что мы можем не хуже, мы можем лучше».
И. А.: То есть ты 18 лет до прихода в муниципалитет делал все неправильно?
И. Я.: Нет, почему? Я и раньше участвовал в выборах.
Л. С.: Не очень удачно.
И. Я.: Что значит не очень удачно? Меня просто не регистрировали. Я участвовал в выборах три раза. В первый раз, когда мне было 22 года, меня пустили на выборы в Мосгордуму по одномандатному округу, и я занял третье место. Второй раз в 2015 году меня зарегистрировали на выборах в Костромскую областную думу.
И. А.: И это был довольно мощный провал.
И. Я.: Да, довольно мощный, но мы сделали из него выводы, и на следующих выборах [в Красносельском районе] я победил. А на всех остальных выборах меня снимали с дистанции.
И. А.: Ты говоришь, что не прекратил заниматься федеральной политикой, но за эти два года ты нечасто выходил на митинги.
И. Я.: Я выходил на акцию против пенсионной реформы.
И. А.: Почему тебя не задержали?
И. Я.: Откуда я знаю? Последний раз меня сажали на 15 суток как раз перед муниципальными выборами, а задерживали, когда мы организовали муниципальный праздник. Мне тогда дали штраф 30 тысяч рублей.
И. А.: Но в целом ты же снизил протестную активность?
И. Я.: Уличной активности меньше стало, конечно, потому что раньше у меня не было кроме нее никакой другой возможности реализовывать свои идеи.
Я доклады еще писал, выступал, общался с журналистами. А теперь у меня есть полномочия, реализация которых занимает довольно много времени.
И. А.: А на Марш за свободу Голунова почему не ходил?
И. Я.: Я прекрасно понимал, что если меня задержат и упекут на 15 суток, то подписная кампания будет сорвана.
И. А.: Но ты и на одиночные пикеты к Петровке, 38 не вышел, хотя даже твоя коллега Любовь Соболь вышла.
И. Я.: Это правда. Упрек я принимаю.
И. А.: А ведь когда-то ты был колумнистом New Times и говорил, что тебя «кормит перо». То есть ты не чужд нашей профессии.
И. Я.: Нет, не чужд и очень сочувствовал Голунову. Тем более что он занимается той же тематикой, что и я. Я провожу расследования в отношении коррупции Петра Бирюкова, заместителя Собянина по ЖКХ, и Голунов занимается ровно тем же самым. На самом деле его расследования помогают, в том числе и моей работе, поэтому для меня было шоком, когда его арестовали. Я к нему отношусь с большой симпатией, я прекрасно знал о его работе еще до того, как его имя стало известно всем.
Но для меня приоритетом в июне является моя избирательная кампания. Все риски, которые могли помешать реализации этой задачи, для меня отошли на второй план. При всем уважении и симпатии к Голунову и при всем уважении к тем людям, которые выходили на акции протеста и добивались его освобождения.
И. А.: В целом можно сказать, что Илья Яшин ушел с улицы и пересел в кабинет, снял футболку с Че Геварой и надел галстук? Можно такой заголовок сделать к интервью?
И. Я.: Это будет некорректно. Действительно, у меня появился кабинет. Действительно, мне чаще приходится надевать галстук, но и футболка у меня тут висит. Но сейчас мы закончим разговор, и я переоденусь обратно. И буду чувствовать себя абсолютно комфортно.
Конечно, содержание моей политической деятельности за последние пару лет изменилось. Это абсолютно нормально. Я получил полномочия, я получил доверие избирателей, которое стараюсь оправдывать. Я взял на себя ответственность и эту ответственность несу. Отличный заголовок: «Я взял на себя ответственность» (смеется).
Команда Навального
И. А.: В свое время ты был в «Яблоке», потом был в партии «Парнас». Сейчас ты член команды Алексея Навального или ассоциированный ее член?
И. Я.: Навальный — мой союзник. Я возглавляю движение «Солидарность», которое является союзническим движением по отношению к Навальному. Например, мы поддерживали его на президентских выборах.
У меня с Навальным отношения товарищеские. Мы 18 лет друг друга знаем и много лет работали в маленьком кабинете за соседними столами.
Фото: Павел Головкин/AP/TASS
Л. С.: А вы его политически во всем поддерживаете? Есть пункты, в которых расходитесь?
И. Я.: Есть, конечно. Навальный скорее правый консерватор, а я левый либерал.
Л. С.: А если не в теории? Есть какие-то конкретные моменты?
И. Я.: Еще когда мы в «Яблоке» были, и Руаяль и Саркози участвовали в выборах президента Франции [в 2007 году], то Навальный поддерживал Саркози, потому что это правый политик, а я — Руаяль, потому что она левая. Мы вели дебаты о том, что нужно делать с налогами, — повышать или понижать. Я не понимаю, какой смысл вдаваться в детали. Понятно, что Навальный более правый человек.
И. А.: Правый в смысле националист?
И. Я.: Нет, он консерватор. Абсолютный консерватор.
Л. С.: В чем он консерватор?
И. Я.: Он сторонник семейных ценностей. Он верующий человек. Не просто верующий, он религиозный. Он держит пост. Он действительно считает важным популяризировать семейные ценности. Не в вульгарном понимании, а в нормальном.
Я много лет знаю Навального — он действительно искренне верит в семейные ценности. И он действительно абсолютно искренне религиозный человек.
Л. С.: А вы нет? Ни то, ни другое?
И. Я.: Я не могу сказать, что я неверующий, но я точно не религиозный человек. Я не могу сказать, что я противник семейных ценностей, но я не могу похвастаться тем, что я эти ценности популяризирую. Эти ценности не являются системообразующими для меня. Для меня другие вещи более важны.
Навальный действительно время от времени переходит на националистическую риторику. Без перегиба. Я считаю, что конституционный национализм имеет право на существование, но мне это не очень близко.
Думаю, что в нормальной политической системе мы бы были в разных партиях. Вполне вероятно, что по итогам выборов наши партии бы вместе формировали правительство. Но у нас, конечно, есть разногласия. При этом я с большим уважением отношусь к Навальному и считаю, что он демонстрирует очень хороший пример гражданского мужества. Ни на одного политика в нашей стране так не давят, как на Навального. И то, как он выдерживает это давление, вызывает у меня абсолютно искреннее уважение.
И. А.: Это какой-то новый взгляд на Навального — про религию, про семейные ценности. С Навальным ты это согласовал?
И. Я.: Это просто такой троллинг или ты искренне считаешь, что я свои заявления согласую с Навальным?
И. А.: Конечно, троллинг.
И. Я.: Я говорю о Навальном то, что я считаю нужным.
И. А.: Но, когда мы смотрим расследование о [депутате Мосгордумы от «Единой России» Андрее] Метельском, там все вы, кандидаты в Мосгордуму, которых выдвинул Навальный, сидите за одним столом вокруг него, и получается, что ты один из его команды, а не союзник и партнер.
И. Я.: [Один из] кандидатов, которых Навальный поддерживает на выборах, а не выдвинул. Давайте называть вещи своими именами. Навальный из всех нас человек с наибольшим политическим весом, с наибольшим авторитетом. Это нормально, что он нас поддерживает на выборах и помогает нам собрать подписи и победить. Я в этом не вижу ничего плохого. Может быть, пройдет несколько лет, и кто-то другой окажется в центре этого стола, потому что нарастит такой политический вес, который будет выше, чем у Навального. Может быть, нет.
Л. С.: Расследование о Метельском как-то помогло кампании независимых кандидатов?
И. Я.: Да, у нас вчера в подписном центре был рекорд — огромные очереди были. Еще вчера [юрист ФБК, кандидат в Мосгордуму Иван] Жданов писал, что есть сомнения, успеет ли он собрать подписи, но после расследования он вышел [на финишную прямую].
Фото: Михаил Джапаридзе/ТАСС
И. А.: Если мы нарисуем эдакое генеалогическое древо, то наверху будет Навальный, а под ним все остальные — Соболь, Жданов, Яшин, Янкаускас. Или ты нарисуешь себя выше, рядом с Навальным?
И. Я.: Нет. У Навального, конечно, авторитет и политический вес больше, чем у меня. Глупо было бы это отрицать. Но я не являюсь из-за этого зависимым от Навального. То есть Навальный не может мне дать распоряжение что-то сделать. Навальный может меня попросить и объяснить, может обратиться ко мне с просьбой. Как и я могу обратиться к нему с просьбой и попросить его что-то сделать. В этом смысле мы, конечно, равноправны. Мы не находимся в подчиненном отношении друг у друга.
И. А.: Но ты в команде Навального?
И. Я.: Я в команде движения «Солидарность», и я союзник Навального.
И. А.: Если в Мосгордуму из команды независимых кандидатов изберешься только ты, то будешь представлять там Навального?
И. Я.: Навального? Я буду представлять там своих избирателей. Но я буду тесно взаимодействовать и с Навальным, и с ФБК, как я и сейчас с ними взаимодействую в муниципалитете. Вот меня избрали в совет депутатов Красносельского района. Никому же не придет в голову говорить, что я в совете депутатов представляю Навального. Я представляю своих избирателей.
И. А.: Кто-то может сказать, что этот союз намного более выгоден тебе, чем Навальному.
И. Я.: Мне кажется, это взаимовыгодное сотрудничество.
И. А.: Какие тогда бонусы Навальный получает от союза с тобой?
И. Я.: Я не хочу отвечать за Навального. Я уверен, что, если ты попросишь Навального ответить, он с радостью согласится это сделать. Мне наше с ним сотрудничество кажется взаимовыгодным и достаточно плодотворным. Я бы хотел его продолжать.
Машины и квартиры
И. А.: В декларации ты сообщил о 2 миллионах рублей дохода в год. Это твоя зарплата главы района. Получается, других доходов у тебя нет. А как же ты раньше жил?
И. Я.: Ты уже задавал мне этот вопрос! Слушай, у меня не было постоянных источников дохода. Я зарабатывал политической аналитикой, я зарабатывал публицистикой, я зарабатывал тем, что я умею делать. Это не приносило мне какого-то стабильного дохода, но у меня и запросы еще не очень большие.
У меня нет семьи, нет детей. Я жил в скромной съемной квартире в Ярославском районе на окраине Москвы. Поэтому никаких особых запросов у меня не было. Нормально жил, как живут многие.
И. А.: Поскольку ты политик и публичное лицо, я вынужден спросить. У тебя есть машина, довольно дорогая, уже не первая. Ее на доходы с публицистики, скажу как публицист, не купишь. Насколько я знаю, и квартира у тебя уже не съемная.
И. Я.: Слушай, был довольно удачный год, когда я выиграл приличную сумму у российского государства в ЕСПЧ. Потом отсудил приличные деньги у Следственного комитета. Потом я продал свою старую машину, и в какой-то момент появилась возможность купить довольно скромную квартиру. Во-первых, это апартаменты, а они дешевле квартиры на 40%. Площадь ее всего 35 метров. Напомню, что, когда ты зашел в мою квартиру, ты удивился, что она такая маленькая и скромная (смеется). Что правда.
Благодаря всем этим источникам дохода — я еще немножечко кредитовался — я смог приобрести маленькую квартиру и неплохую машину. С долгами я на данный момент расплатился благодаря тому, что получаю зарплату, имею какой-то постоянный, более-менее стабильный источник дохода.
Еще хочу обратить внимание на то, что я публичный человек и оппозиционный политик уже много лет. Все мои доходы очень тщательно проверяются не только налоговыми органами, но и спецслужбами. И за все эти годы никаких претензий по существу мне предъявить не смогли. Меня подозревали, что я получаю какие-то деньги из-за границы, но никаких доказательств не смогли найти просто потому, что их нет. Они вынуждены придумывать доказательства, и недавно по НТВ показали очень смешной фильм о том, что якобы мне американцы платят какие-то деньги.
Доказательства были уровня Comedy Club: показывают какой-то документ, по которому мне якобы платят 5 тысяч долларов за конфиденциальную информацию. Но какая у меня может быть конфиденциальная информация? (смеется). Результаты поквартирного обхода? Отчеты «Жилищника»?
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»