Российские власти впервые с 2012 года обновили доктрину энергетической безопасности страны. Учитывая, что экспорт энергоресурсов формирует почти половину доходов федерального бюджета и является наиболее веским аргументом в российской внешней политике, важность стратегического планирования в этой области сложно переоценить. Новая версия доктрины точно схватывает основные угрозы, подстерегающие российский энергетический сектор, но не предлагает способов их решения.
Фото: РИА Новости
Одна из этих угроз — использование финансовых механизмов для нанесения ущерба российскому ТЭКу и дискриминации российских компаний — нашла свое подтверждение буквально в день подписания доктрины. Американские сенаторы — республиканец Тед Круз и демократ Джин Шахин — подготовили пакет санкций против компаний, участвующих в строительстве инфраструктуры для российских энергетических проектов. Речь идет в первую очередь о газопроводе «Северный поток-2», строительство которого США последовательно пытаются заблокировать с лета прошлого года.
Сенаторы предлагают блокировать активы европейских подрядчиков, суда которых используются для прокладки глубоководных трубопроводов в совместных с Россией энергопроектах, или оказывать им общую техническую и финансовую поддержку. Foreign Policy перечисляет список потенциальных мишеней этих ограничений: швейцарская Allseas и итальянская Saipem, которые занимаются прокладкой морской части «Северного потока-2», а также немецкие Uniper и Wintershall, британско-нидерландская Shell, австрийская OMV и французская Engie.
Напомним, «Северный поток-2» пролегает по дну Балтийского моря. Без помощи европейских судов «Газпром» не сможет довести работы до конца, поскольку не владеет нужными технологиями. Накануне в правительстве начали обсуждать создание национальной дноуглубительной компании, но рассчитывать на эффективное импортозамещение оборудования для укладки труб в ближайшие пять лет точно не стоит.
Это еще один риск, прописанный в доктрине: критическое отставание российских компаний в сфере науки и технологий, приводящее к потере в конкурентоспособности.
Впрочем, эксперты невысоко оценивают вероятность реализации столь жесткого санкционного сценария со стороны США. В мире очень ограниченное число компаний занимаются работами такого типа, так что санкции против них рикошетом ударят по всем участникам мирового энергетического рынка. «Предложение выглядит слишком радикально, — говорит главный стратег «Универ капитала» Дмитрий Александров, — оно вызовет крайне негативную реакцию в Европе и поставит под удар в том числе и взаимодействие американского бизнеса с крупнейшими европейскими инжиниринговыми компаниями».
Сейчас, по данным «Газпрома», проложено 1 тыс. км «Северного потока-2» — чуть меньше половины от общей протяженности двух ниток газопровода. Проект, расколовший Европу, скорее всего будет завершен, но столкнется с множеством ограничений.
Сохраняется проблема Дании — последней страны, которая до сих пор не дала разрешения на строительство участка трубопровода в своих территориальных водах. Палки в колеса «Газпрома» вставляет Еврокомиссия, которой не нравится доминирование российской монополии на европейском газовом рынке. Новая газовая директива ЕС, принятая в апреле, нацелена на создание максимально прозрачного рынка, присутствие на котором крупных игроков должно быть искусственно ограничено.
В результате «Северный поток-2» значительную часть времени будет недозагружен, полагает Александров. И России, возможно, придется занять более мягкую позицию в переговорах о продлении украинского транзита, контракт по которому истекает в этом году.
Между тем США продолжат оказывать давление на Европу, пытаясь максимально усложнить жизнь «Газпрому». Мотивы здесь прежде всего экономические, хотя для прагматичного Трампа границ между политикой и экономикой не существует. С 2017 года американцы стали нетто-экспортерами сжиженного природного газа (СПГ) и пытаются улучшить свои позиции на европейском энергетическом рынке, одновременно лишив российский бюджет главного источника валютных поступлений.
Это следующая угроза: сокращение традиционных для России внешних рынков сбыта.
Впрочем, пока что позиции российского сетевого газа на европейском рынке очень прочные из-за низкой себестоимости и транспортной близости. По оценкам Vygon Consulting, себестоимость российского газа на границе Германии в 2017 году оценивалась в 2,3 долл./МБТЕ (млн британских тепловых единиц), а доставка СПГ из США в Европу в среднем обходилась экспортерам в 7 долл./МБТЕ.
Однако рост производства СПГ, наравне с развитием альтернативной энергетики, не случайно считается одним из внешнеэкономических вызовов для России. Этот рынок растет быстрее глобального потребления газа и в течение ближайших 20 лет доля СПГ в общем объеме газовых поставок приблизится к 40%. Конкурировать в этом сегменте «Газпрому» будет сложно: его главный конек — крупные трубопроводные проекты.
«В начале 2000-х «Газпром» принял хорошую стратегию развития СПГ на дальневосточном направлении, но существенно ее недовыполнил», — говорит Александров. Потенциал России на этом рынке в 2–3 раза больше, чем то, что реализовано сейчас, оценивает эксперт. При этом это премиальное и высокотехнологичное направление, которое позволяет очень гибко выбирать рынки для поставок и делает более сложным введение ограничений на присутствие российского газа в различных регионах.
Новая доктрина энергобезопасности показывает, что российские власти вполне осознают, как сильно изменились правила игры на энергетическом рынке после 2012 года, когда никто еще не мог представить ни санкции против России, ни масштабы «сланцевой революции». Теперь можно, пусть и со значительным опозданием, констатировать, что российские недра не всегда будут фонтанировать нефтедолларами с прежней интенсивностью. Но на что будет сделана ставка, когда «Газпром» построит свой последний крупный трубопровод в Европу, стратегия умалчивает.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»