Право врать становится привилегией

Под наказуемым фейком закон понимает недостоверную информацию, «подаваемую под видом достоверных сообщений», то есть состав правонарушения для людоедского штрафа включает признак сознательной лжи. Далее законодатели вспоминают, что право врать просто для красоты является естественным, но всякое деяние, дабы его запретить, должно же обладать какими-нибудь признаками общественного вреда. Поэтому «закон Клишаса», стесняясь, сужает круг наказуемых фейков до таких, которые могут угрожать жизни и здоровью граждан, имуществу, создавать угрозу массового нарушения порядка, помехи функционированию объектов жизнеобеспечения, промышленности, энергетики и связи, транспортной или социальной инфраструктуры, кредитных организаций.

«Кредитные организации» вклинились на последнем этапе принятия проекта — об этом похлопотали банкиры:

А за наворотом фантазий в остальных пунктах наметанный глаз судьи или «силовика» сразу увидит митинги и иные массовые акции, и здесь за «объект социальной инфраструктуры» в крайнем случае сойдет и детская песочница.

Единственный пример, которым убеждают нас толкователи «закона Клишаса» — пожар в Кемеровском торговом центре: преувеличенное число жертв могло-де спровоцировать панику. Да нет, не могло оно ничего спровоцировать, когда все уже было потушено, а тем более «заведомо» — это фейковый аргумент, а цель какая-то другая.

Степень достоверности новостей (где только не появляющихся), как и фактор угрозы, будет определять ни много ни мало — генеральный прокурор, чтобы сразу же купировать их распространение через Роскомнадзор. При отсутствии в Генпрокуратуре механизма и опыта для такой оценки проверка новостей будет занимать «разумный срок». Выяснение признака сознательной лжи вряд ли вообще возможно, поэтому им пренебрегут, но при этом Роскомнадзор на всякий случай заблокирует не страницу, а сразу весь сайт в Сети.

Пожаловаться можно будет в Тверской районный суд — по адресу Генпрокуратуры РФ. Жалобами на огромные штрафы и блокировки этот суд может быть парализован, тяжбы затянутся на месяцы, а в вышестоящих инстанциях на годы — вот и все новости! Однако фоновый режим отсутствия «плохих новостей», памятный еще по советским СМИ, — это и есть режим всеобъемлющего фейка или «потемкинской деревни».

На самом деле фейковые новости — вовсе не юридическая проблема, а инструмент и феномен пропаганды. Пропаганда (всякая) постоянно испытывает недостаток в «хороших новостях», которые послужат ее целям. Тогда появляется «распятый мальчик» (на первом канале в июле 2014 года). Это сообщение полностью подпадает под определения «закона Клишаса» вплоть до создания реальных угроз общественной безопасности. И даже когда оказывается, что никакого мальчика не было, миф продолжает работать в общественном сознании согласно анекдоту: «ложечки нашлись, но осадочек остался».

не столько за пропаганду, сколько за желтый контент, на котором она замешивается. Но никто не собирается отнимать у пропаганды право врать (не только для красоты) — напротив, цель состоит в том, чтобы создать для журналистики режим, при котором становится опасно опубличивать правду. Чтобы фейки заняли свое законное место безобидных розыгрышей, никаких законов не требуется. Достаточно просто соблюдать журналистские стандарты и поддерживать те организации внутрицехового саморегулирования, которые будут за этим следить. Но как же тогда работать телеведущим?

Если абстрагироваться от последствий, это целиком пропагандистская, а совсем не законодательная история. Возможно, профессору конституционного права и миллионеру Андрею Клишасу не дают покоя «лавры Яровой», поэтому ему тоже захотелось войти в историю с каким-нибудь законом. И (тут спору нет!) вошел. А в каком виде — это история и покажет, она ведь завтра не кончится.