«Это довольно-таки опасная игра с обществом»

— Если бы эти законопроекты носили рациональное зерно, то можно было бы говорить про повышение чувства ответственности у пользователей. Здесь же только провоцирование гражданского общества со стороны законодателей, — поясняет в разговоре с «Новой» смысл законопроектов Артем Козлюк, руководитель «Роскомсвободы», — Это ужесточение красиво ложится в текущий государственный тренд, который обозначился в 2011-12 годах в связи с принятием первых законов об ограничении доступа к интернет-ресурсам. Как результат: некоторые пользователи будут вводить самоцензуру, и это довольно опасно для общества. Других государство еще больше провоцирует на политизацию своих воззрений. Это довольно-таки опасная игра с обществом — исторически, конечно, сложилось, что россияне могут долго терпеть и раскачиваться, но государство само же помогает переворачивать лодку.

«Дискутировать на болезненные для государства темы не дадут»

— В особой зоне риска не зарегистрированные как СМИ сайты, информационные и общественно-значимые проекты — например, те же ОВД-Инфо, медиа «Проект» и многие другие — говорит Галина Арапова, директор Центра защиты прав СМИ, — Мне лично совершенно непонятно, как будет приниматься решение — а является ли эта информация фейком. Как это оперативно проверить? Чтобы проверить достоверность, нужно время, нужны достаточно веские обстоятельства, чтобы сказать — эта информация не соответствует действительности. Арапова обращает внимание на следующую формулировку в тексте законопроекта: «если распространение информации несет угрозу…»:

«...Или кто-нибудь опубликует, что люди массово отравились паленой водкой, но официальных данных экспертизы пока нет — это угроза, значит. Неизвестно же, была ли она на самом деле паленая, пока официально определить не успели. Но теперь совсем не сообщать эту информацию, получается?». Основная цель законопроекта, по мнению Араповой — «снизить общественную дискуссию по тем вопросам, по которым населению не нужно дискутировать (с точки зрения государства, не нужно)»: — В ходе дискуссии появляются версии. Вспомните историю со Скрипалями. Сколько было различных версий по поводу Петрова и Боширова. Здесь тоже можно говорить, что информация об их причастности несла угрозу чьей-то жизни, сохранению общественного порядка. Теперь обсуждать, высказывать свои версии — государство запрещает.

«Число дел будет зависеть от того, насколько прокуроры будут готовы переварить этот конвейер»

— Не секрет, что в подразделениях МВД, ФСБ и прокуратуры есть списки, как они их называют, «оппозиционно настроенных граждан», — рассказывает «Новой» глава юридической службы «Апологии протеста» Алексей Глухов. — Там есть политики, активисты, правозащитники и работающие по правозащитным делам адвокаты в том числе. Их социальные сети мониторятся 24/7. Вызывающие вопросы посты скринятся, распечатываются и складываются в какую-то сумасшедшую папку. Их принято называть «делами оперативного учета». Это первая группа риска. По словам Глухова, закон будет применяться выборочно, потому что власти никогда не могли добиться стопроцентного охвата при осуществлении того или иного запрета: «На это никогда не было ни сил, ни средств, да и никогда не было и желания». Один из авторов законопроекта, сенатор Андрей Клишас в интервью «Новой» уточнял следующий момент: «Если целью высказываний будет исключительно оскорбление, то да, это может быть расценено как состав». Кого именно привлекут оценивать цель высказывания пользователей — пока неизвестно. — Формулировки в законопроекте достаточно размыты, чтобы говорить, что именно подпадает под оскорбление. Возможным вариантом «легализации» оскорбления будет заключение какого-нибудь эксперта, сотрудничающего с силовиками, который будет писать: «Вот, сочетание фотографий, текстов и прочего — несомненно, совсем-совсем оскорбительно», — предполагает Глухов. Блокировать материалы будет Роскомнадзор, после обращения Генпрокуратуры. В системе иерархии силовиков прокуратура не является особо важным органом, считает Глухов, но именно туда приносят материалы сотрудники Центра «Э»: «Если посмотреть дела по новым «административкам» о возбуждении ненависти (ст. 20.3.1 КоАП), пришедшим на замену ст. 282 УК, где теперь тоже только прокуратура имеет право возбудить дело, или по статье 20.33 КоАП о нежелательных организациях, по которым преследуют «Открытую Россию», — все материалы основаны на оперативных документах сотрудников либо Центра «Э», либо ФСБ. К ним просто приносят, а они пишут постановления о возбуждении дела и идут в суд, все на этом заканчивается. Так что число дел будет зависеть от региона и позиции прокуратуры — насколько они готовы переварить этот конвейер».

«Эффект будет разочаровывающим: люди потеряли к ним уважение»

Политолог Глеб Павловский уверен, что смысл закона, запрещающего оскорблять власть, — в попытке вернуть себе потерянное уважение общества: — Это похоже на потерю равновесия вестибулярным аппаратом. Ему недостаточно быть тем, чем он является, он хочет еще быть любимым. А поскольку избиратель уходит, поворачивается спиной к этой власти — особенно после пенсионной реформы — он уже фатально не возвратим, его будут атаковать. Парадоксальным образом люди, которые себя пять лет назад называли консерваторами, теперь сами атакуют избирателя, раздражают граждан, чтобы заставить их вернуться. Я думаю, что эффект будет разочаровывающим, люди потеряли к ним уважение. А в русском народе потеря уважения означает переход к оскорблениям. Так что правоохранителям, я думаю, придется дозировать применение новых статей.