Минэкономразвития оценило потери российской экономики от санкций и торговых ограничений на конец 2018 года в $6,3 млрд. Наибольший ущерб российским производителям, по оценкам ведомства, нанесли протекционистские меры стран ЕС ($2,4 млрд), США ($1,1 млрд), Украины ($0,8 млрд) и Турции ($0,7 млрд). Почти 2/3 от всех потерь понес металлургический сектор, остальное главным образом пришлось на сельскохозяйственную и химическую промышленность.
От разрыва экономических связей с Украиной сильнее всего пострадал российский оборонно-промышленный комплекс, который был ориентирован на украинские предприятия. «По тем же вертолетным двигателям у нас была тесная кооперация с Украиной, и сейчас Россия несет издержки, поскольку выпуск такой продукции как минимум задерживается», — объясняет директор института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев. При этом потери компаний, которые имели активы на Украине, гораздо выше, чем потери от сокращения товарооборота, добавляет генеральный директор УК «Спутник» Александр Лосев.
Минэкономразвития учитывало ограничительные меры только во внешней торговле, но зато сразу все — включая пошлины, лицензионные квоты и технические барьеры от стран, не вводивших против России никаких санкций (например, от Индии и Китая). На фоне усиления торгового протекционизма в мире такие подсчеты имеют смысл, и они показывают довольно скромные потери России от торговых войн:
$6,3 млрд — это меньше 1,5% российского экспорта (для сравнения: в американо-китайском обмене пошлинами счет идет на сотни миллиардов долларов).
Никакого серьезного давления на сырьевой сектор не произошло, Россия не выключена из мировой торговли сырьем и нефтепродуктами, объясняет Александр Лосев. «Пострадали металлурги от пошлин, но для них это достаточно обычная практика. Сальдо торгового баланса у нас снова рекордное — примерно 210 миллиардов долларов по итогам прошлого года», — говорит эксперт.
А вот с антироссийскими санкциями, принятыми после присоединения Россией Крыма в 2014 году, бухгалтерию вести гораздо сложнее. Экономические модели не позволяют распутать клубок из вереницы внешних ограничений, влияющих на валютный курс, экспортные рынки, доступность капитала и технологий для российских компаний и банков — тем более что их список постоянно расширяется, а Россия принимает ответные меры (иногда не менее болезненные).
Например, урон от российских антисанкций на западные продукты питания в расчетах Минэкономразвития не отражен. При этом только на прошлой неделе Федеральная таможенная служба предложила расширить продуктовое эмбарго на новые категории товаров (оливки, соки, консервы и так далее). По оценкам профессора РЭШ Натальи Волчковой, в 2013–2016 годах россияне потеряли из-за контрсанкций больше 280 млрд рублей, то есть по 2000 рублей с человека в год.
Принимать цифру в $6,3 млрд за оценку общего ущерба от санкций не следует, поскольку самые болезненные меры выходят за рамки торговой политики.
«Если кто-то хотел инвестировать в российскую экономику или, допустим, банки хотели привлечь внешнее финансирование для реализации каких-то проектов, то в таможенной статистике это никоим образом не отразится, хотя это очень большой ущерб для экономики», — говорит Игорь Николаев.
По оценкам ФБК, реальный урон от санкций находится в диапазоне 1–1,5% ВВП в годовом исчислении. По итогам пяти лет набежала приличная сумма в несколько десятков миллиардов долларов. В ноябре прошлого года эксперты Bloomberg подсчитали, что из-за санкций и других структурных факторов российская экономика с 2014 года недосчиталась 6% ВВП (правда, в эту оценку входит и фактор падения цен на нефть).
В экономические формулы сложно включить риски долгосрочного технологического отставания России, хотя они проявляются при каждой попытке создать более-менее высокотехнологичный товар.
Так, недавно подтвердились слухи о срыве серийного производства российского среднемагистрального самолета МС-21, который должен был составить конкуренцию двум флагманским лайнерам — Boeing 737 и Airbus 320. Из-за санкций «дочка» «Ростеха» не может закупить композитные материалы для крыльев самолета, обойтись без которых при создании современного лайнера невозможно.
«Надо учитывать и потери в энергетике — например, пока я не видел адекватной замены турбинам Siemens. Сюда же относится оборудование для более глубокой переработки [сырья], взаимодействия по локализации производства, высокие технологии и так далее. Санкционное и контрсанкционное давление помогает сельскому хозяйству, но сказывается на оттоке капитала и на доходах населения», — говорит Лосев.
Хотя влияние санкций первой волны постепенно стихает, российский бизнес находится в постоянном ожидании новых шоков. В 2018 году американские санкции ускорили отток капитала из России на $20 млрд, оценили эксперты Центра развития ВШЭ. В ближайшее время американский Конгресс может принять новый пакет ограничений — более суровых, чем все предыдущие.
Запрет на покупку суверенного российского долга может вынудить иностранных держателей российских облигаций выйти из бумаг, а это примерно 1,8 трлн рублей, говорит Николаев. По прогнозам «Ренессанс капитала», общий отток капитала нерезидентов с российских рынков составит 2,2–5,2 трлн рублей (в зависимости от жесткости санкций). Стоимость заимствований для бюджета может существенно вырасти, а курс рубля — резко упасть.
Несмотря на акцент на международной торговле, в своем докладе Минэкономразвития все же признает, что западные санкции наносят России вред. Еще не так давно среди руководства страны было принято насмехаться над «нашими западными партнерами», которые тщетно пытались разрушить российскую экономику до основания. Каждый чиновник считал своим долгом попасть хоть в какой-нибудь санкционный список для демонстрации патриотизма.
Но в последнее время государственные мужи излучают все меньше оптимизма по этому поводу.
Оценки влияния санкций стали гораздо более реалистичными, а пропагандисты все реже поднимают на флаг странные экономические идеи вроде тотального импортозамещения.
Вместе с тем число россиян, которых беспокоят политические и экономические санкции стран Запада в отношении России, за период с декабря 2017 года по ноябрь 2018 года выросло на 15%, следует из данных опроса «Левада-Центра». Эта динамика позволяет надеяться на то, что рано или поздно бравурные заявления о полной безвредности антироссийских санкций будут окончательно пересмотрены.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»