На митинге в защиту российских Курил 20 января в Москве представители разных политических сил говорили каждый о своем: кто — о плохом правительстве, кто — о том, что острова отдавать нельзя, поскольку земля там «полита кровью русских солдат».

Собственно, державность и объединила на Суворовской площади представителей столь разных политических сил: от героев «Новороссии» до либеральных пикетчиков из «Бессрочки».

Бывший министр обороны самопровозглашенной ДНР Игорь Стрелков-Гиркин в этом курильском столпотворении из левых, правых, либералов, коммунистов и монархистов чувствовал себя не в своей тарелке. Он уложил свою речь о готовности к несанкционированным митингам в одну минуту, обиженно успев в очередной раз заявить, что, мол, «Новороссию подло предали в Кремле», и быстро ушел со сцены. В целом речь, учитывая бэкграунд Стрелкова-Гиркина, могла бы быть куда резче, а по итогу даже автор песен для своей супруги-певицы Вадим Цыганов выступил острее. «Про нас сказал хорошо один великий негр: здесь русский дух, здесь Русью пахнет, — заявил Цыганов. — Мы кровью всегда отстаивали нашу землю. Отдавать эту землю нельзя».

— впервые за последние годы оказались настолько явно по другую сторону баррикад. Если в 14-м году во время событий в Крыму и в Донбассе вселенная «Новороссии» была в авангарде «линии партии», то сейчас им приходится быть символом протеста против планов властей. Есть ли шансы у миссии «Защитники Курил»?

500 человек на митинге — цифра обманчивая: скрытых противников передачи Курил куда больше. В ноябре прошлого года «Левада-центр» насчитал всего 17% сторонников того, чтобы отдать острова Японии (правда, их число с 2016 года выросло более чем в два раза). Остальные почти все не в восторге от идеи, и это абсолютно объяснимо, считает социолог Григорий Юдин. «Попытки уменьшения размеров страны вызывают у граждан логичное соображение, что лучше их не менять, и империалистическое соображение, что свою землю отдавать не нужно, — объясняет он. — Все это вызывает большое раздражение, но к каким-то реальным протестным шагам это вряд ли приведет».

отмечает социолог.

На это, в частности, напирают (и, надо полагать, надеются) участники протестов. «Мы тут боремся не с японцами, а с политикой наших властей, — заявил «Новой» лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов. — Если будут внятные, четкие заявления, что территориальный вопрос не стоит, то есть идут переговоры о мирном договоре, но принадлежность Курильских островов не обсуждается. Если мы услышим такие слова от Путина, то это один сценарий, тогда общественность немножко успокоится. Если опять двусмысленность будет, непонятные намеки и нежелание советоваться и общаться, то протестное движение будет расти, в него будут вливаться новые политические и общественные организации».

У власти единой позиции по вопросу Курил нет: обсуждается возможность мирного договора в логике 1956 года, но там говорится, что японцам нужно отдать Хабомаи и Шикотан. Япония вроде и не против взять только половину, но Дмитрий Песков, Сергей Лавров и помощник президента Юрий Ушаков в один голос уточняют: пусть сначала Япония признает итоги Второй мировой войны, суверенитет России над Курилами, а уже потом Россия может подумать о том, чтобы допустить японцев к «совместному ведению хозяйства». На этом фоне куда более дипломатичный Владимир Путин выглядит чуть ли не главным раздражителем для «росимперцев». «Курилы в этом смысле являются актом саморазоблачения, когда власть показывает, что и с патриотизмом они тоже врозь, — говорит левый публицист Борис Кагарлицкий. — Никаких больше аргументов, идеологических или пропагандистских ходов, которые могли бы как-то [положительно] восприниматься населением, у нынешней власти нет».

Параллельно — что совсем уж святотатство — «Регнум» хвалит Навального: он-то публично заявляет о том, что Курилы — «наши». Поле для маневра сузилось, и каждый шаг может стать фатальным, констатирует политолог Глеб Павловский.

«Власти не в том состоянии, чтобы доказать населению выгоду передачи Курил, — говорит он. — Выступление Путина с объяснением пенсионной реформы встретили очень холодно. Разъяснения по поводу Курил встретят еще холоднее. Здесь идет поиск какой-то формулы, которая бы спасла лицо: чтобы Япония могла считать эти острова своими, а Россия могла бы считать, что ее суверенная территория не изменилась. Я, честно говоря, не могу себе представить, как эту формулу найти. Вообще говоря, хорошая дипломатия умеет решать такие проблемы, но дипломатия эпохи Марии Захаровой лишена необходимой тонкости. Поэтому мне трудно представить, каким образом Россия сможет в любой форме передать эти два острова, обещанные Японии больше 50 лет назад».

Любые договоренности по вопросу Курил прямо сейчас могут раздуть скрытый протест до плохо прогнозируемых масштабов, добавляет политолог-международник Юлий Нисневич, хотя сам он в то, что Курилы могут отдать, верит слабо — больно уж чувствительная политическая тема, тут не до подсчета потенциальных бонусов.

Протестная аудитория защитников Курил может частично перетечь к Навальному, который, по выражению политического географа Дмитрия Орешкина — «матерое, опытное, талантливое политическое животное», и готов собрать столь специфический протестный электорат. Другое дело, что риторика «ни пяди родных Курил» делает Навального неотличимым от условного ЛДПР, а это вызовет определенные вопросы у его собственного электорального ядра.

Поэтому прямо сейчас главные бенефициары возможного протеста — Стрелков, Удальцов и другие несистемные медиа-персонажи с фланга условных патриотов. Судя по митингу на Суворовской площади, даже на старте протеста у всей этой честной компании расхождения в принципиальных деталях: кто-то предлагает бороться с капитализмом вообще, кто-то с нынешним режимом, кто-то готов бороться за Курилы до конца, а кого-то устроит общенациональный референдум. Результат плебисцита, несмотря на большое количество противников передачи островов Японии, при этом вообще не очевиден:

«Задача состоит в том, чтобы окончательное решение проводилось с позиции силы в виртуальном пространстве, — объясняет Дмитрий Орешкин. — Надо создать ощущение, что японцы просят, а мы, так и быть, уступаем, не будем мелочиться. Стилистика примерно такая. А эти ребята пусть ходят на митинги. Думаю, они даже несколько тысяч человек не соберут, не говоря уже про десятки тысяч». Любопытно, что вариант отдать два острова в качестве «дружеского жеста» обсуждался на неделе на российском телевидении, хотя основным не был.

Биться за Курилы «патриотам» важно с имиджевой точки зрения, а кроме того, «стресс от Курил позволит российской оппозиции выработать подходы к вопросам международной политики» и приведет к вариантам новых коалиций, пусть сейчас это и «микроскопические группы», уточняет Павловский.

Свой шанс, однако, любые оппозиционные силы могут искать в развороте протеста на внутреннюю, социальную проблематику. Даже на митинге против передачи Курил звучали слова о пенсионной реформе и маленьких зарплатах. И если дождаться какого-то катализатора (социолог Юдин полагает, что это может быть «бессовестное и наглое проявление неравенства» со стороны элит), то мгновенно выработается единый лозунг для совершенно разных политических сил.

Правда, тогда протест рассыпался из-за политических дрязг его лидеров, но сейчас атмосфера такая, что до неизбежного размежевания несистемные лидеры все-таки могут успеть о чем-то договориться, говорит Юдин. Впрочем, судя по митингу на Суворовской площади, «защитники» за пределы лозунга «Курилы — наша земля!» выходить в массе своей практически не готовы. Если вдруг тема спорных островов уйдет на второй план — хотя бы ненадолго — это всегда можно подать как свою великую победу и иллюзию того, что власть прислушалась к «лучшим людям города». А большего «героям», жалующимся на «предательство» со стороны Кремля, и не надо.