Четыре текста спустя

Всю мою пока недолгую жизнь мне фантастически везет на людей рядом, особенно на учителей. Зоя Валентиновна Ерошок была не первый мой редактор за три года в «Новой», но самый трудный, светлый и самый нужный. Она научила главному.

В сложной для меня ситуации в редакции Дмитрий Андреевич Муратов буквально уговорил Ерошок взять надо мной шефство. Она сопротивлялась, но потом все-таки согласилась. Тогда сопротивляться начала я. Когда я пришла к Зое Валентиновне с первым текстом, она попросила меня распечатать его и прийти с карандашом. Я не поняла зачем, но послушно принесла текст и карандаш.

Мы правили текст два с половиной часа, хотя это была всего полоса. Карандашом. Поверх распечатанного текста. Со специальными знаками редакционной правки. Потом я вносила на компьютере все изменения, приносила новую версию, мы правили ее. И так три раза. Итого редактирование заняло шесть с половиной часов. А написание — ​три. А еще мы вносили правки, но когда читали второй раз, иногда возвращали как было. А на третий раз переписывали вообще по-другому. Я была вне себя.

Со мной никогда такого не было. Все мои предыдущие редакторы или переделывали за меня со словами: «Текст хороший, надо переписать». На мой вопрос, почему же хороший, раз надо переписывать, ответ был простой: «Плохой текст нельзя переписать», — ​Дмитрий Быков. Другие выпускали как есть или просто заворачивали со словами: «Плохо, печатать нельзя». Я не понимала, почему нельзя, что надо исправить, и текст ложился в стол.

А тут карандашом, на листике! И не отправить на почту правки. А надо снова распечатать и принести лично в кабинет, чтобы вместе посмотреть. Да еще со всеми значочками, которые на четвертом курсе журфака проходили мимо меня на литературном редактировании, едва не лишив меня красного диплома. В XXI веке, когда можно это все делать онлайн в гугл-документе или в Ворде в режиме редактирования!

Когда я пришла со вторым текстом, мы правили четыре часа, третий текст — ​два с половиной. На четвертом я поймала себя на том, что пишу и сама себе в голове проговариваю с интонациями Зои Валентиновны: убери прилагательное, оно лишнее; воздух, больше воздуха должно быть в тексте; больше точек, короче предложения, меньше абзацы; простые «людячьи» слова, а не канцеляризмы; никакой толстовщины. А еще троеточия в начале абзаца с репортажем, Муратов любит троеточия.

Однажды я приехала из какой-то командировки и пришла поделиться впечатлениями. Мы пять часов пили зеленый чай с печеньями без сахара и безмучными крекерами. А Зоя Валентиновна в новом шарфике с тоской вспоминала миндальный круассан из «Волконского», от которого накануне не смогла отказаться. Но сегодня все! Диета. Часа через три в кабинет заглянул не выдержавший Юрий Михайлович Рост, на стуле которого я все это время сидела: «Ну сколько же можно болтать! Что вообще можно обсуждать столько времени?!»

А мы обсуждали все: я фактически пересказывала вслух командировку, а Зоя Валентиновна ловила самое сильное: «Вот! Вот это деталь, это надо обязательно написать прямо так, как ты сказала! Сила в деталях». А еще говорили о модных кофточках, Горбачеве, майоре Измайлове, «книжечке», которая была сокровищем для Зои Валентиновны, о страшно увлеченном ею олигархе, благотворительности, Вере Миллионщиковой, о Темрюке, племянниках, Валентине Поликарповиче, о юности в «Комсомолке». И о том, что нечего молодому журналисту просиживать в редакции, надо ездить, смотреть, жить, а то все мимо пройдет.

Мимо Зои Валентиновны не проходило ничего. Особенно чужая боль и просьба о помощи. Она научила меня никогда не бросать тему. Тема не кончается, когда вышел текст, она только начинается. Если ты начал помогать герою, ты должен сделать для него все. А она умела двигать горы, находить квартиры, вызывать слезу у тех, кто разучился плакать в своих важных креслах, она меняла мир вокруг себя.

И мой мир изменился благодаря ей. В нем стало больше света. Каждый текст, который я пишу, с тех пор как ее не стало, я словно слышу в голове ее голос. А еще дежурю на ее телефоне, который снова включили через девять дней после смерти Зои Валентиновны. Это моя вахта. На него, как и раньше, звонят читатели, которым нужна помощь. Иногда вдруг приходит сообщение: «Спасибо, что вы есть!» Сидишь, не знаешь, то ли плакать, то ли улыбаться. Зато ей гораздо чаще приходят сообщения с новинками от «Рив Гош», «Л’Этуаль» и магазина обуви «Рандеву». Всегда заставляют меня улыбаться. И каждое письмо от твоего героя, каждый звонок, даже когда совсем нет сил, — ​нельзя не ответить, нельзя пройти мимо и бросить.

Я никогда раньше не печатала фотографии людей. Привычка все хранить в телефоне. Теперь у меня есть два снимка Зои Валентиновны. Один дома над рабочим столом, а второй около компьютера в кабинете в редакции.