В советские годы от школьников не утаивали, что дореволюционная Россия была страной многоукладной: тут и феодализм, и капитализм, а кое-где и первобытнообщинный строй с элементами рабовладения. Новая формация объявлялась сияющей вершиной, такое параллельное существование чего-то в прошлом можно было легко признать. В последнее время от школьников эту прежнюю многоукладность утаивают, выдавая ныне действующий режим за некую идеальную восстановленную государственную формацию царской России.
Между тем, никакого государственного единства, или принадлежности государственной системы РФ к какому бы то ни было экономическому или политическому мейнстриму — в диапазоне от Китая до Венгрии, от Венесуэлы до Турции — не видно. Перед нами все та же многоукладность, или сосуществование в государстве и в обществе несовместимых социальных практик, официальных и не очень официальных решений и даже правовых систем. В правовом государстве это было бы невозможно. В обществе, которое пока смирилось с неправовым характером своего государства, это параллельное существование совершенно разных миров позволяет рельефнее разглядеть место в них человека.
Почему легко арестовать за пост в соцсетях Льва Пономарева? Что означают 25 дней тюрьмы за призыв 77-летнего правозащитника реализовать свое конституционное право и выйти на демонстрацию против сфабрикованного дела нескольких подростков?
Они означают, что
правозащитник для текущей российской политической и правовой системы — враг. Судья хватает его инстинктивно, без приказа сверху.
Как и Юрий Дмитриев, открывший Сандармох, за что его и пытаются квазиправовыми методами раздавить правоотступники. Как и Сергей Мохнаткин, являющийся врагом не российского государства, а только его подсистемы правоотступничества.
Но есть и параллельный мир в нашей многоукладности. В нем живет Цапок — убийца целой семьи. Он — «социально близкий», и для него нынешние тюремщики это не какие-то там растворенные в тумане ужасные палачи ГУЛАГа, а настоящие гуманисты, готовые создать комфортные условия даже и оступившемуся человеку. Цапок для системы не преступник, а дерзкий и случайно попавшийся свой.
Поэтому Цапок будет жрать икру и балычок да с девочками баловать с воли, а Мохнаткину будут ребра и позвоночник ломать. Льву Пономареву 25 дней могут показаться в заключении более длинными, чем кому-нибудь еще: начальник ФСИН десять лет назад пытался упечь его за решетку за якобы «клевету» об ответственности ФСИН за пытки. Много видеозаписей, снятых самими пыточными бригадами для отчета перед начальством, увидели мы с тех пор.
Одна — для взрослых, госпожа Москалькова, вдруг что-то узнала о новых жертвах семейного насилия, которое у нас в прошлом году декриминализировали. Но цифры и факты скопились ужасающие, и омбудсвумен даже заявила, что, может, надо закон пересмотреть? Может, не надо было декриминализировать семейное насилие? Может, Госдума вспомнит о своей ответственности и перепишет очевидно губительный закон?
Другая омбудсвумен, Кузнецова, на параллельной линии защиты детей. И вот эта бойкая попадья с ангельским выражением лица говорит, что обрезание девочкам можно делать, если, говорит, у медиков нет возражений. Женщина-мать, не знающая ничего об отчаянной борьбе в мире с этой разновидностью садистического террора против женщин, распространенного в самых отсталых мусульманских регионах мира (в т.ч. и РФ), это — другая параллель той же многоукладной реальности. Слева медицина и закон, справа — телегония и женское обрезание. Две параллельные реальности. Какая победит? Или им придется слиться по административной воле?
Если они сольются, то уклад этот будет страшен, ведь на воле его поддержат глубоко дезориентированные за двадцать лет люди, мнящие нормой жизни международный разбой, домострой и правоотступничество. А в тюрьме социально близкие Цапки вместе с администрацией будут помогать не выйти на волю Мохнаткину и Дмитриеву.