Следствие завелось раньше времени

14 октября после 50 суток административного ареста (30, плюс еще 20 сразу после выхода) оппозиционер Алексей Навальный вышел на свободу. Язвительно пройдясь по режиму, который «окончательно деградировал», пока он сидел, политик уехал гулять с семьей, а на следующее утро узнал, что станет обвиняемым по уголовному делу. Дело это не новое, но до этого два с лишним года пылилось где-то в сейфах: «преступление» состояло в том, что Навальный публиковал в соцсетях ссылки на фильм «Каста неприкасаемых».

В фильме говорится о том, что к смерти юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского причастен в том числе следователь Павел Карпов (сейчас уже с приставкой «экс-»). Сам Карпов это считает «клеветой», в чем обвинял и Навального. Два года назад у оппозиционера прошли обыски по этому делу, а он сам оказался в статусе подозреваемого. Собственно, сейчас, предположил Навальный, его должны были «повысить» до обвиняемого.

Однако стандартная процедура была нарушена. Как рассказал сам политик в Telegram-канале, следователь дал ему подписать бумагу, в которой содержалось разъяснение его прав, а затем просто отпустил — не предъявляя обвинения со словами «на сегодня — всё». «Думаю, что те, кто там отвечает в Кремле за политику, почитав статьи в СМИ, начали звонить в МВД с криками:

В последнее время активно обсуждается новое политически мотивированное уголовное дело против Навального, поскольку он призывал выходить на митинги против пенсионной реформы. Однако обвинение в клевете, вытащенное из-под сукна, в эту концепцию вписывается не очень: по ч.5 ст. 128 УК РФ не подразумевается санкции в виде лишения свободы — максимальное наказание варьируется от общественных работ (480 часов) до пятимиллионного штрафа. Скорее, месть за борьбу с пенсионной реформой предполагала бы о «вариант Дадина»: то есть обвинение по ст. 212.1 — неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования.

«Когда Навального посадили второй раз подряд по административному делу (вот эти вторые 20 суток после первых 30-ти), было похоже, что речь идет о подготовке правовой почвы для применения части 1 статьи 212, — говорит «Новой» доцент кафедры госуправления Института общественных наук РАНХиГС, политолог Екатерина Шульман. — Одновременно можно было догадаться, что это плохая идея, и они этого не сделают, потому что эта статья именная, она очень символически нагруженная. После того, что произошло с Дадиным, и после разъяснений Конституционного суда (который фактически ее дезавуировал — «Новая») ее стало сложно применять: Ильдар Дадин был и остается единственным человеком, получившим по этой статье реальный срок лишения свободы. Она откровенно политическая. Видимо, такая же нехитрая мысль пришла в голову координаторам этого процесса, находящихся между собой в сложных отношениях. Тогда вытащили предыдущее дело — дело о клевете следователя Карпова».

В описании «проблемы Навального» для Кремля Шульман проводит аналогию с «ярмаркой»: раньше за нейтрализацию несистемной оппозиции отвечал один мозговой центр в политическом блоке администрации президента, а теперь желающих предложить свои варианты много. И от этого возникают такие казусы — достать из-под сукна дело Карпова политолог тоже считает «не очень хорошей идеей». «Во-первых, у этого дела прошел срок давности, о чем можно было догадаться, прежде чем заявлять о чем-то публично. Во-вторых,

Вытаскивать его на свет сейчас с учетом всего, что происходит вокруг России на международной арене — это в высшей степени неадекватно с политической точки зрения», — говорит Екатерина Шульман.

В деле «Карпов против Навального» могло и не быть никакого продолжения как раз потому, что все сроки давности уже вышли, говорит адвокат Иван Павлов. Но это в прекрасной России будущего, где «мы могли бы оперировать только нормами права».

Если Навальный говорит, что обвинение все-таки планировали или еще планируют предъявить — то теперь возможны варианты. «Сначала идет предварительное следствие. На этом этапе тоже может быть принято решение о прекращении дела за отсутствием состава преступления, — говорит адвокат. — Следователь может разобраться и сказать, что не усмотрел виновность лица и не видит оснований передавать дело в суд. Либо он находит, что лицо виновно (но это лицо отказывается от прекращения дела по нереабилитирующим основаниям за истечением срока давности), но передает его в суд. Суд должен рассмотреть его и по результатам принять решение о том, что, если лицо виновно, то наказывать его нельзя, так как истекли сроки. Либо суд может принять решение, что лицо невиновно, уже вне зависимости от срока давности, и оправдать его. Наказать суд его не сможет, но признать виновным сможет. Тогда к лицу могут быть предъявлены гражданско-правовые иски». Для Навального это означает дополнительную нервотрепку — но не более того.

В целом, перспективы новых проблем для Навального зависят даже не от того, что он делает, а от общего мироощущения нынешней политической элиты. Это же мироощущение его может в итоге и уберечь от неприятностей уголовного характера.

«Есть общее чувство: всё как-то посыпалось, — поэтому каждую сложную или рискованную ситуацию пытаются затыкать. Примерно так думают: сейчас и так всё не слава богу, не хватало чтобы еще и он под ногами путался и увеличивал рискованность и неопределенность… Это легко считывается, — констатирует Шульман. — С другой стороны, именно по причине этих панических настроений прийти к единому решению по Навальному трудно. Он воспринимается каждой из групп интересов как возможное оружие против другой группы. Навальный стоит на середине качающейся доски, удерживая равновесие. А на двух концах этой доски качаются группы интересов».

Иными словам, если очень захотеть — посадить Навального можно. Но прямо сейчас проблем у власти, кажется, хватает и без этого.

Вячеслав Половинко, «Новая»

Кто такой Павел Карпов и чем он известен?

Карпов Павел Александрович, 41 год. С 1998 по 2009 год работал в Главном следственном управлении ГУВД Москвы, где дослужился до старшего следователя по особо важным делам. Входил в состав группы, расследовавшей дело о налоговых преступлениях компаний, подконтрольных инвестиционному фонду Hermitage Capital. Одним из свидетелей, позже обвиняемых, по делу проходил юрист Сергей Магнитский, погибший в СИЗО в 2009 году. Сам Магнитский обвинял следователей в причастности к хищению у фонда Hermitage трех компаний и свыше 5,4 миллиарда рублей из российского бюджета.

По утверждению Hermitage Capital, с 2008 года майор Карпов значительно поправил свое материальное состояние (как минимум на 1,3 миллиона долларов). По словам бывших коллег Магнитского, Карпов лично вел уголовное дело, «с помощью которого была изъята и передана ему подполковником Кузнецовым вся правоустанавливающая и финансовая документация трех компаний фонда Hermitage, после чего эта документация была использована для перерегистрации и кражи этих компаний, фальсификации судебных решений и хищения 5,4 миллиарда рублей у государства».

Коллеги Магнитского настаивают: Карпов лично несет ответственность за осуществление незаконного уголовного преследования сотрудников Hermitage, которые раскрыли должностные преступления чиновников из МВД.

В 2009 году майор Карпов получил повышение — его перевели из московского следственного управления в Следственный комитет при МВД РФ (орган, который осуществлял преследование сотрудников и юристов Hermitagе).

В апреле 2013 года минфин США включил Карпова в «список Магнитского».

Сам Карпов все обвинения в свой адрес отрицает, в частности, утверждает, что видел Магнитского один раз в жизни во время его допроса по одному из дел в качестве свидетеля. А наличие у себя дорогой недвижимости и машин объяснял наличием связей и знакомств среди «московской элиты», помощью друга-предпринимателя и тем, что, будучи следователем, занимался вместе с матерью ремонтом, отделкой и дизайном квартир.

В 2010 году Карпов обратился в Генпрокуратуру с требованием признать клеветой утверждения руководителя фонда Hermitage Уильяма Браудера и управляющего партнера аудиторской компании Firestone Duncan Джеймисона Файерстоуна, заявлявших о его причастности к хищению 5,4 миллиарда рублей и смерти в СИЗО Сергея Магнитского. В возбуждении дела было отказано.

21 июля 2012 года Карпов ушел со службы на пенсию в звании подполковника юстиции. В том же году обратился с иском о защите чести и достоинства в Высокий суд Лондона. Он посчитал оскорбительными и клеветническими заявления, сделанные о нем во второй серии фильма «Каста неприкасаемых», снятом компанией Firestone Duncan. Среди прочего в фильме говорилось:

«<…> Майор Карпов вел роскошный образ жизни, несопоставимый с его месячной зарплатой 535 долларов. Помимо развлечений майор Карпов не забывал о более серьезных вещах. По данным департамента муниципального жилья, в ноябре 2008 года мать майора Карпова, пенсионерка Надежда Федоровна, приобрела квартиру в элитном московском комплексе «Шуваловский» рядом с метро «Университет». Рыночная стоимость стометровой квартиры составила 930 тысяч долларов. Чтобы позволить себе такую квартиру, майору Карпову с его официальной зарплатой потребовалось бы 145 лет. Сам майор Карпов приобрел новенький «Мерседес-Бенц» Е-280 комплектации «люкс» за 72 601 доллар. Но и это не все. Поистине настоящей любовью Карпова являются автомобили «Порше», поэтому сейчас его можно увидеть выезжающим на милицейские задания на новеньком «Порше Кайен», розничная цена этого автомобиля 126 300 долларов. С момента хищения денег у сограждан благосостояние семьи Карпова увеличилось как минимум на 1,3 миллиона долларов».

При этом для представления своих интересов в лондонском суде бывший следователь нанял одну из самых дорогостоящих британских адвокатских контор — Olswang. Журналистам Карпов говорил, что для оплаты адвокатов брал кредит в банке под поручительство своего «старого друга», имя которого он называть отказался. Суд в Лондоне в 2013 году отклонил иск Карпова, посчитав, что ему следует защищать свою репутацию в России, поскольку в Великобритании у него таковой не имеется. В 2014 году экс-следователь обратился с теми же требованиями в Мещанский суд Москвы, но тот иск отклонил. Однако Мосгорсуд рассмотрел жалобу заявителя и вернул дело на новое рассмотрение.

Изначально Карпов оценил «моральный ущерб» в 255 миллионов рублей. Но впоследствии увеличил сумму до более чем 6 миллиардов. Истец пояснил, что требует по 100 рублей за каждый просмотр фильма «Каста неприкасаемых», а также всех материалов в медиа, где его имя упоминалось в негативном ключе. Согласно подсчетам Карпова, с 2009 по 2014 год подобных статей вышло в СМИ около трех сотен, охват аудитории составил примерно 59 миллионов человек.

В 2015 году Мещанский суд со второй попытки встал на сторону Карпова и обязал ответчиков опубликовать опровержение изложенной в фильме информации. Правда, моральный ущерб Карпова суд оценил всего в 100 тысяч рублей. Тот обжаловал решение и пригрозил исками СМИ, в которых распространялись «порочащие сведения». Мосгорсуд увеличил компенсацию до 8 млн рублей.

В том же 2015 году Карпов подал в Пресненский суд Москвы иск на 2 млн рублей к Дмитрию Гудкову и телекомпании НТВ о защите чести и достоинства за эфир программы «Железные леди», в которой депутат обвинил его в причастности к хищению 5,4 млрд рублей и смерти Сергея Магнитского. Суд отклонил иск.

В 2016 году Карпов обратился с заявлением в МВД в отношении Алексея Навального, который неоднократно размещал в блогах и социальных сетях ссылки на фильм «Каста неприкасаемых». Против Навального возбудили уголовное дело по статье 128.1 УК (клевета). Дома у оппозиционера провели обыск и изъяли всю технику. Навальный тогда предположил, что его осудят по делу о клевете, чтобы запретить участвовать в выборах.

Осенью 2016 года прокуратура отказалась утверждать обвинительное заключение по делу и не стала направлять его в суд. Материалы были возвращены дознавателю для устранения выявленных нарушений.

В понедельник стало известно, что Алексея Навального вызвали в МВД как раз по «делу Карпова». Сам политик предполагал, что станет обвиняемым, однако ему дали подписать бумагу о разъяснении прав и отпустили. Срок давности по делу о клевете составляет два года, и он уже истек.

Вера Челищева, «Новая»