О том, какие интересы имеет Россия в Центральноафриканской республике и что там могут делать наши частные военные компании, «Новой газете» рассказала Татьяна Денисова, заведующая Центром изучения стран Тропической Африки РАН.
— Считаете ли вы, что Россия пытается расширить свое влияние в Африке?
— Конечно, Россия пытается расширить свое влияние в Африке. Как правило, это происходит через экономическое сотрудничество, но с этим у нас пока что напряженно. Мы утратили многие позиции, и сейчас восстанавливать их очень сложно. У нас появился очень мощный соперник в Африке — Китай, который вытесняет наши компании из некоторых стран. В основном мы оказываем влияние через продажу оружия и оказание военных услуг. Стараемся через образование: в Африке много наших выпускников. Однако раньше мы предоставляли гораздо больше стипендий, чем сейчас, соответственно, и африканских студентов было больше.
—Как Россия сотрудничает с Центральноафриканской республикой?
— После длительного перерыва у России налаживаются контакты с Центральноафриканской республикой. Министр иностранных дел встречался с президентом ЦАР Фостен-Арканжем Туадерой, в последнее время налаживается торговля, мы продаем оружие, частная военная компания там работает.
— Вы можете предположить, чем занимается ЧВК «Вагнер» в ЦАР?
— В целом, частные военные компании могут нанимать для охраны президента, но это бывает редко, потому что главы африканских государств предпочитают опираться на своих людей.
Главная причина конфликтов в Африке в настоящее время вообще и в Центральноафриканской республике в частности — это борьба за ресурсы. Там идет война всех со всеми, особенно в районах месторождений: племена воюют друг с другом, местные ополчения, повстанческие организации, вооруженные группировки, которые давно забыли, что они повстанцы и что они хотят изменений политической ситуации. На самом деле все хотят денег. А как можно их заработать?
Деньги зарабатываются путем добычи полезных ископаемых. Как правило, частные военные компании нанимают для охраны месторождений. Так происходило в Демократической республике Конго, в Либерии во время гражданской войны, в Сьерра-Леоне и других странах.
Поэтому по аналогии я могу предположить, что одной из целей, с которой нанимали ЧВК «Вагнер», была охрана месторождений золота, урана и алмазов в ЦАР.
— Что из себя представляет террористическая группировка «Селека»?
— Во главе «Селеки» раньше стоял Мишель Джотодия — человек, который когда-то был связан с нашей страной. Он получил образование в России, женат на русской. Очень часто бывает так, что люди, которые учились у нас, потом оказываются настроенными против России по каким-то причинам (и наоборот, люди, которые учились на Западе, потом стараются с нами сотрудничать). В случае с Джотодией это было странно, потому что у него русская жена, он сам говорит по-русски, и вдруг стал мусульманским повстанцем.
«Селека» — достаточно жестокая организация. После того, как Джотодия уехал из ЦАР, «Селека» распалась на множество отдельных отрядов, которые финансируются различными группировками и выступают против нынешнего христианского правительства во главе с Туадерой. Война продолжается.
— Как вы думаете, могла ли «Селека» быть причастна к убийству российских журналистов?
— Как правило, боевики берут людей, особенно белых, в заложники, чтобы потом получить за них большой выкуп — это вообще превратилось в хороший заработок в Африке.
Так, например, делала нигерийская исламистская организация «Боко харам» (запрещена в РФ — прим. ред.). Похожая ситуация произошла с компанией Alscon бизнесмена Олега Дерипаски в Нигерии, когда леворадикальная группировка «Движение за освобождение дельты Нигера» захватила в заложники нескольких сотрудников компании, а потом потребовала за них выкуп. Можно предположить, что и «Селека» этим тоже занимается, но зачем тогда было убивать журналистов? Я думаю, что в данном случае это был грабеж, а посредником был водитель, который остался жив.
—Почему в Африке до сих пор действует такое большое количество группировок?
—Когда люди воюют годами, им очень трудно потом привыкнуть к мирной жизни: у них нет ни профессии, ни специальности, ни денег, ни дома, часто и семьи. В каких-то странах проводят кампании по интеграции бывших боевиков в армию, в каких-то странах этого не делают. В ЦАР пытались, но невозможно в армию взять всех. Бывших боевиков нужно проверять, они не привыкли к дисциплине. Если не с кем воевать, то они просто воюют друг с другом или занимаются грабежом на большой дороге.
Журналисты поехали в ЦАР без охраны, да еще и в ночное время — это, конечно, было слишком большим риском. Но они люди опытные, в горячих точках работали, понадеялись на свой опыт, что они смогут как-то договориться. Они знали, что рискуют, и пошли на этот риск.