«Орхан просто не умел бояться»

— Это был человек, который не знал страха. Он просто не умел бояться. Он шел всегда навстречу любой угрозе — даже порой несколько безрассудно. На моих глазах в Донецке он ходил под огнем в полный рост, так, размахивая палочкой — он хромал после ранения. Вокруг рвались мины, все лежали, а он стоял в полный рост, даже не прятался.

Я знал, что он собирается в Центральноафриканскую республику. Он собирался делать материал о «ЧВК Вагнера» вместе с другими журналистами, которые там работают. Я его отговаривал от этого: «Зачем? Тут полно дел, полно работы здесь».

Он вообще хотел вернуться с каким-то ярким, невероятным репортажем в большую журналистику, из которой он выпал после тяжелого ливийского ранения.

Орхан был лучший журналист последнего времени в нашей стране. Он был во время войны в Южной Осетии. С фотоаппаратом в руках шел с цепями атакующих десантников — под огнем. Написал об этом прекрасную книгу. Он был на Донбассе, он был в других разных местах. Мы с ним были вместе в Афганистане, где переодевались в афганскую одежду и встречались вместе с талибами. К сожалению, этот репортаж не вышел на «Первом канале», — очевидно, они испугались его дать в эфир.

Он был солнечный, яркий, красивый, храбрый. Невероятно поэтичный, романтичный человек. Знал много стихов, книг, был образованным. Был достойным сыном своего отца и всех своих предков. Да будет милостив к нему Господь в День суда.

Орхан работал в «Новой газете» и там он тоже прославился прекрасными материалами и репортажами. Все мы умрем, конечно. Орхан умер смертью настоящего военного журналиста. Как был убит где-то там Роберт Каппа — на краю мира, так и Орхан погиб — на краю мира. Поэтому, собственно говоря, такие дела. Орхан был храбрейший из людей, кого я знал вообще в жизни. Это был прекрасный человек.

«Журналистская работа Джемаля была посвящена справедливости»

— Великий сын великого отца. Это был мусульманин, который оставался мусульманином, что бы он ни делал.

Вся его журналистская работа была посвящена справедливости. Он был, конечно, на острие. Человек невероятной, нечеловеческой храбрости <…>

У него были прекрасные материалы в «Новой», вы же знаете. Это был самый лучший журналист мусульманского сообщества, и по тому шквалу, который мы все ощущаем, это большая утрата. Я бы даже сказала невосполнимая.

«Саша Расторгуев — ярчайший документалист, смелый, свободный»

— В последний год мы работали над похожей историей. Я делал фильм про волонтеров Алексея Навального, ездил по всем регионам, где были штабы. А Саша снимал фильм для немецкого телевидения про российские выборы, и одним из главных героев в нем был Навальный. Мы пересекались часто.

Я всегда заворожено смотрел на то, как профессионально он работает. Но при этом, надо сказать, сильно ревновал, потому что мы делали одно и то же и, конечно же, друг с другом соревновались, конкурировали.

Это был ярчайший документалист современности, экспериментатор. Каждый его фильм был новым словом: то, как он снимал людей, то, как он «вскрывал» их, как консервные баночки, то, как он экспериментировал с формами. Однажды он раздал камеры ростовским подросткам и сделал потрясающее душещипательное кино «Я тебя люблю».

Я у него учился многому. Смелости какой-то, свободе… Я работал на телевидении в рамках определенного жанра, а у него этих жанров не было — он был свободный человек и смелый. И смерть его это подтверждает.

У меня была подобная ситуация: я тоже должен был поехать в ЦАР на съемку ролика для гуманитарной премии «Аврора». В ЦАР был священник, спасавший людей во время гражданской войны, которая там не прекращается уже много лет. И мы должны были туда ехать, прорабатывали логистику и безопасность, даже договорились, что у нас будет конвой ООН. Но в последний момент организаторы спасли нам жизнь, сказав собрать что-нибудь на архивах и посоветовав не лезть в это пекло.

А вот Саша полез.