Гюмри — второй по величине город Армении, всего в двух часах езды от Еревана, но жизнь здесь идет в другом, нестоличном ритме. Гюмри расположен у подножья Арагаца, на высоте 1500 метров над уровнем моря. В людях, живущих здесь, армянский характер будто сконцентрирован. Горцы. Местные говорят: «Наш человек рождается высоко — перед ним горы, горизонта не видно. Ему бы вскарабкаться на вершину и посмотреть, что там дальше».

Не равнинный, словом, характер.

В Гюмри живет около ста тысяч человек, но этому городу не нужны социальные сети — здесь все друг друга знают.

Хотя формально протесты против Республиканской партии и Сержа Саргсяна начались в Ереване, именно из Гюмри оппозиционный лидер Пашинян сделал первый шаг своего символического пешего марша — и так прошел сквозь Армению, до площади Республики в Ереване.

Гюмри поддержал Ереван с первых дней протеста. Вообще протест был полностью децентрализован — Никол Пашинян призывал не ехать никуда, а выходить на улицу там, где застанет революция. Армяне говорили:

На главной площади Вардананц в Гюмри посреди проезжей части на скамейках сидят школьники — 9-10 класс, в основном пацаны. Уроки закончились, но подростки не расходятся по домам. В 120 километрах от Гюмри, в Ереване, протестующие начали сидячую забастовку. Дети просто увидели призыв Никола Пашиняна, народного лидера оппозиции, в интернете и решили далеко не ходить.

Прохожие поначалу удивлялись.

— Вы из какой школы, мальчики? — спросила длинноволосая невысокая девушка.

— Они подумали, что я пришла их отговорить, — вспоминает жительница Гюмри Эмма Багдасарян.

Так в Гюмри именно школьники 17 апреля начали протест против правительства республиканцев и Сержа Саргсяна, заявившего о своем желании стать премьер-министром страны.

— У нас появилась ответственность: стоять рядом с ними, чтобы никто не сломил этих ребят, — говорит Эмма. — Я сначала вообще не думала ни о какой революции, я хотела защитить этих детей от разочарования.

Эмма сама с 20 лет постоянно участвует в уличных протестах.

Но она упрямо шла протестовать.

Гюмри, как ни крути, небольшой городок. Здесь все знают, из какого ты квартала, где работаешь, с кем дружишь. Считалось, если ты выходишь с протестом — ты подставляешь все свое окружение.

— Я и другие девушки стали примером, что бояться не нужно — даже если в полицейский участок попасть, ничего страшного не случится.

Сейчас Эмма работает в некоммерческой организации Children of Armenia Foundation — учит школьников, что у них есть права, и их надо защищать.

— Все преподаватели думали, что я засланный казачок, — разводит руками Эмма. — Мне в одном селе даже сказали, что изобьют меня, если буду ребят настраивать против учителей. Но я просто учу их защищать свои права, как они иначе вырастут гражданами?

Мама Эммы, кстати, — школьный учитель. Она отпустила 19 апреля свой класс с уроков. Точнее — не стала их держать. Только позвонила родителям и предупредила: их дети «на революции».

Гюмрийцы в тот день отправились к зданию мэрии, зашли в него и обратились к мэру с просьбой отпустить работников на митинги. Мэр Гюмри сам не вышел к народу, но сказал: «Я участвовать не буду. А вы — делайте, что хотите». Подростки за все время протестов скамейкам и прочим элементам городской рекреации вреда не причинили.

А мэра Гюмри видели потом несколько раз среди народа на улице. Однако официально протестующих он так и не поддержал.

— Вот здесь, около церкви, — Эмма указывает на старинную Церковь святой Богородицы.

— (продолжает) Этот мальчик был мой брат, все друг другу были кем-то, даже не зная друг друга.

В последующие дни протеста школьники выходили на улицы уже подготовленными — с бабушками. Они кричали: «Бабушка, я голодный». И одна бабушка становилась бабушкой всех, доставая домашнюю еду.

Жители Гюмри — люди тяжелой судьбы. Нынешние школьники — первое поколение, не помнящее горя и боли. Спитакское землетрясение 1988 года разрушило большую часть Ленинакана — так тогда назывался Гюмри. Под завалами остались 17 тысяч человек.

Эмма, мой гид по Гюмри, родилась в один год с тем страшным землетрясением.

— Когда я была маленькая, меня никогда не спрашивали — сколько мне лет. А спрашивали: «Сколько лет уже с землетрясения?».

Мы идем по тихому низкорослому центру города, отстроенному Российской империей в XIX веке. В центре пустуют многие дома, всего пара кафе открыты, и те без посетителей. Гюмри — административный центр Ширакской области, признанной Национальной статистической службой самой бедной в стране.

Раньше Гюмри считался культурной столицей Армении. Здесь родился любимец советских зрителей актер Фрунзик Мкртчян. Но сегодня при всей своей гордой аккуратности город живет в нищете. На прошлых президентских выборах в 2008 году Ширакская область не поддержала Сержа Саргсяна. С тех пор Саргсян перестал выделять деньги из бюджета на развитие области.

Гюмри не мог терпеть больше. На окраине города рядом с неработающим после землятресения фонтаном раскинулся городок металлических домиков — в них живет уже третье поколение. Каждая железная коробка — дом для четырех тысяч человек, и так уже на протяжении тридцати лет. Власти выстроили их для тех, кто потерял свои дома во время землятресения, тогда говорили: не больше чем на полгода.

— Как ты можешь чувствовать себя человеком, если ты никогда не купался в ванной, а по дому у тебя бегают крысы? — спрашивает Эмма.

В развитие города попытался несколько лет назад вложиться бизнесмен Карен Карапетян (тоже республиканец, после отставки Саргсяна назначенный и.о. премьер-министра). На его деньги отреставрирована центральная улица Руставели, Карапетян купил некоторые заброшенные исторические здания — под развитие туризма. Но гюмрийцев это не подкупило. «Мы очень нудные люди, мы ни за что не скажем «Спасибо», — объясняет Эмма характер гюмрийцев.

Зато по восстановленной улице Руставели оказалось очень удобно шествовать всем городом за отставку Саргсяна.

На веревке перед мэрией Гюмри висят, как будто сушатся, красные корочки с надписью «Республиканская партия». Возможно, среди них могла висеть и корочка директора школы, где Эмме угрожали за ее «уроки демократии».

Большинство работников бюджетной сферы Армении — республиканцы. Не все добровольно — без заветной корочки и членства в партии просто не принимают на работу и не назначают на высокие посты. Но за все надо платить: членство в партии чревато обязанностями перед ней. Преподавателей школ и вузов принуждали собирать голоса среди коллег и родителей учеников.

С системой кумовстава и взяточничества долгие годы борется преподаватель гюмрийского филиала Ереванского экономического университета Карен Петросян, один из неформальных лидеров протеста.

— Если ты не республиканец, у тебя мало возможностей для влияния, — говорит он.

Карен — высокий мужчина в строгом, не по погоде, костюме. Он очень консервативный и религиозный человек. (И это вообще очень заметный штрих: кроме молодежи, протестовать вышли люди, которые представляли интеллектуальную элиту Армении).

Почти единогласное голосование Республиканской партии против Никола Пашиняна армяне восприняли как личное предательство. Республиканцы буквально стали личными врагами своих соседей и знакомых. Те, кто состоял в партии из-за должности, демонстративно вышли из нее.

Для армянина понятие «мужского слова» — ключевое, неоспоримое, без нюансов и сносок.

— Серж дал слово, что никогда не будет первым лицом государства третий раз, говорит Карен. — Мы, выйдя на улицу, напомнили ему: каждый армянский мужчина должен держать свое слово — от обычного работника до президента и премьера.

За двадцать лет последних лет в Армении было четыре случая массовых протестных движений. Но каждый раз протесту тем или иным образом «отрубали голову», вожаки отступали — и народ расходился. Но в этот раз получилось по-другому.

— Сейчас господь, наверное, тоже устал от этого правительства и дал нам лидеров, которые не бросят, — уверенно говорит Карен. — Правительство не может понять, с кем бороться. Как против любви бороться? Она всегда побеждает.

...Уже несколько дней в Гюмри в режиме нон-стоп проходят митинги с требованием отставки ректора-республиканца Ширакского государственного университета.

Ровно двадцать лет назад Армения сумела завоевать свою независимость от Советского Союза. Гюмри тогда был важной точкой на карте протестов. Писательница Людмила Билбилиди — легенда того поколения.

В 1988 году армяне вышли на улицы после того, как Москва поддержала территориальную целостность Азербайджана. Армяне же требовали воссоединения с территорией Нагорного Карабаха.

— Мирное шествие по улице Саят-Нова: поэты, художники, студенты, — вспоминает те дни Людмила. — И вдруг перед тобой войско с автоматами. Выходит офицер: «Буду стрелять». Кто куда — по подъездам разбежались прятаться. Нам было по 20 лет, и у нас был враг — Советский Союз. У нынешнего поколения двадцатилетних врага нет. Мы поднимали кулаки, сейчас они поднимают раскрытые ладони. Поэтому они такая мощная сила.

Тогда, 30 лет назад, на радость не хватило времени — в декабре 1988 года случилось землетрясение.

— Я лежала в больнице в Ереване, в палате со мной были женщины, которых достали из-под завалов. Однажды к нам в палату пришел главврач и попросил всех выйти, кроме одной. Оказывается, ее нашел муж, про которого она думала, что он погиб. Мы вышли, но все равно подглядывали, как они там целуются и обнимаются.

После землетрясения город на долгое время впал в траур и молчание. Но для армян самая большая ценность — дети. Люди находили друг друга даже среди бесконечного горя. Для вдовы не считалось предательством снова выйти замуж. Никто никого не предавал — нужно было продолжать род ради жизни.

— Мы обиделись на бога. Но это прошло быстро. Мы долго не улыбались, но однажды сняли траур. Поняли, что детям надо давать любовь.

Нынешняя молодежь — это те самые плоды любви наперекор боли и горю.

Тетя Люда-джан была с поколением своих детей на всех нынешних акциях протеста в Гюмри. «Я была уверена, что насилия не будет — армянин не тронет ребенка».

И когда 23 апреля Саргсян ушел в отставку, тетя Люда поняла, что в отставку может наконец уйти и она:

Bambir — это музыка армянской революции. Эта фолк-рок-группа выступала на площади Республики в Ереване во время протестов. Старый состав группы воодушевлял прошлое поколение армян во время протестов 1988 года, нынешний состав — теперь вдохновляет их детей.

Bambir появился в Гюмри сорок лет назад, но их тексты до сих пор актуальны. Их автор — Гагик Барсегян по кличке «Джаг» (в честь Мика Джаггера) — сейчас живет здесь же, в Гюмри, и был на всех акциях в апреле этого года. Джаг в 88-м году тоже водил своего сына Нарека и его друзей на митинги за отсоединение от СССР. «Так они закалялись».

Тогда Bambir играл со ступеней Драматического театра имени Ачемяна, где сейчас Джаг работает звукорежиссером. Пели перед толпой песню «Отвергни большевиков».

И вот опять.

— Забудьте слово революция, — начинает Гагик, закуривая. — Революция — это страшная вещь. В 1917 году был апокалипсис на весь мир, мужик поднялся в Эрмитаж. И до сих пор это продолжается. Народ всегда путает активность с талантливостью. У власти сейчас активные люди — бывшие комсомольцы, бывшие партийные активисты.

Джаг говорит, что выходил на улицы Гюмри в эти дни, чтобы поменять и искусство.

В фаворе в годы правления Сержа Сарксяна были другие таланты. Такие, как друг жены Саргсяна, заслуженный артист Мгер Армения. Он поет: «Не бывает страны без первой леди, это знают взрослые и дети…».

— Порядочная музыка ушла в андерграунд, — сетует Джаг. — Надо ее вытащить оттуда. Некрасиво в оперном театре открывать ресторан или буфет. Это большевистская буржуазия, понимаешь? Этот ширпотреб держится на плаву. А порядочные люди на дне.

— Мне тогда было 23 года — столько, сколько сейчас им. Я тогда преподавала в советской школе — и я вывела своих учеников на акцию протеста в 1988 году, — вспоминает Карине Арутюнян. — На следующий день при всей школе — две тысячи человек — меня стыдил горком партии и велел сдать комсомольский билет. Я разорвала и швырнула его. Мне сказали: ты уволена, завтра в школу не приходи. Вы представляете, учителя перед учениками выгоняют за аморальное поведение! А назавтра случился переворот.

Карине — строгая армянка с аккуратной короткой стрижкой. Она родилась и выросла в Гюмри, уже 18 лет она работает на частном телеканале Ширакского района Gala TV.

Телеканал Gala — это как у нас «Дождь». Журналисты вещают из обычной квартиры, переоборудованной в студию, на втором этаже жилого дома. Средний возраст работников — 30-40 лет, многие работают с самого дня создания канала, есть уже и семейные пары.

Учредитель Gala и его идеолог — бизнесмен Ваан Хачатрян, он занимается производством моющих средств. «Ваан вкалывает — мы едим», — шутят на телеканале.

Во время прошлых выборов президента в 2008 году Gala пускал в эфир оппозиционного Сержу Саргсяну кандидата Левона Тер-Петросяна. Ни один канал не показал его выступление, кроме Gala. На следующий день на гюмрийский телеканал пригласили того самого Никола Пашиняна — он тогда активно поддерживал Тер-Петросяна и стоял с ним на площади. И после этого Ваана вызвали на беседу сотрудники спецслужб Республики Армении. Угрожали. Потом в течение двух дней все 37 рекламодателей сняли свою рекламу из эфира. По итогам налоговой проверки было возбуждено уголовное дело — у канала выявили неуплату налогов на 100 тысяч долларов.

— Но у нас доход за три года вещания был меньше, для нас это была безумная сумма! — возмущается Карине.

Долг необходимо было погасить в течение трех дней. Помощь начали предлагать простые зрители, но:

— Ваан не мог принять от людей, которые и так живут в нищете, хоть копейку. Тогда мы решились на такую акцию: брать деньги в долг.

Ваан Хачатрян отодвигает верхний ящик рабочего стола и достает пухлую стопку исписанных листов. Это чеки, в которых записывали имя-фамилию жертвователя, телефон, сумму. Приносили, кто сколько мог — начиная от 500 драм (по тогдашнему курсы — около одного доллара). А какая-то бабушка села, которая ходила в город продавать молоко, принесла пирожки.

На телеканале сходятся во мнении: ощущения от того единства со зрителями было очень похоже на те чувства, которые рождает нынешний протест.

— Мы 10 лет в конфронтации с властями. Народ Ширака благодаря нам видел все, что происходило в Армении, без смягчения. Уровень информированности людей был так высок, что у них даже мысли проголосовать за республиканцев не возникало. Наши журналисты были наблюдателями на прошлых выборах и расследовали, как платили деньги голосовавшим за Сержа Саргсяна.

Во время нынешней «бархатной революции» Gala снова был на передовой. И когда на третий день волнений в Ереване полиция начала применять силу, Ваан Хачатрян принял решение обратиться к коллегам из других стран. В открытом письме телеканал призывал держать события в Армении в центре внимания, что, по мнению владельца канала, могло остановить кровопролитие. Иностранные СМИ поддержали Gala. Но сайт телеканала сразу подвергся dDos-атаке, официальный фейсбук канала оказался заблокирован.

Я спрашиваю Ваана и Карине, участвовали ли они сами в акциях протеста.

— Мы уже 10 лет участвуем, — улыбается Карине. — Все наши сотрудники готовы были сорваться на улицы, но я повторяла: вы в первую очередь журналисты, а потом — протестующие.

— Россия24 сказала, что митинги в Армении раскручивают Радио Свобода и наша телекомпания, а финансирует их Америка. Я последний раз работал с американским посольством 7-8 лет назад, какой-то грант мне дали, — разводит руками Ваан.

Карине подтверждает:

— Философия Gala — осознавать, что ты прав, и у противника ничего против твоей правды нет. Из моего окружения только я сразу поверила Николу. Мне говорили: «Какие основания ты имеешь?». У меня была одна единственная мотивация: я видела глаза молодых людей, которые поступают точно так, как тридцать лет назад поступила я.