Оправдание суда

Дело Дмитриева поставило суды и критически оценивающее их (это данные социологии) общественное мнение на новый рубеж противостояния. Мы уже привыкли, что существует как бы две правды: одна изрекается судьей и в силу этого вскоре «вступает в законную силу», другая же, увы, часто противоположная, понятна всякому, кто умеет анализировать факты и делать выводы. Никакой суд не может лишить людей этого естественного права, а масса таких выводов (прибавим сюда и мнения судей, которое не всегда совпадает с их же приговорами) образует то, что законом не регулируется, а с социологической точки зрения представляет собой общественное мнение.

До сих пор расхождение между двумя правдами обычно проходило по линии доказанности или недоказанности того или иного преступления: доказательства лукавы (в особенности же это касается «экспертиз»), редко стопроцентно убедительны, и по этому поводу почти всегда можно спорить. Принципиальная же новизна ситуации, связанной с «делом Дмитриева», определялась тем, что предъявленное ему обвинение, независимо от доказательств, вообще не содержало никакого состава преступления, причем — внимание! — это с самого начала было ясно всем, кто видел фотографии, якобы доказывающие «порнографию». О распространении ее и вовсе речи не было, хотя инкриминировавшаяся ст. 242 УК говорит об «изготовлении с целью распространения или публичной демонстрации».

Чтобы определить отсутствие состава, не нужны были никакие экспертизы, которых по делу было проведено три, вообще не нужно было никакого суда и самого дела: всем посвященным все было ясно с самого начала (это еще и к вопросу о чрезмерной нагрузке на судей — конечно, она будет такой, пока судьи будут позволять «правоохранительным органам» грузить себя такой… ну, белибердой). Процесс, как и положено по такой статье, был закрытый, и в общественном мнении могли быть какие-то колебания — но только до тех пор, пока в СМИ не появились первые сведения о фотографиях. Однако следователь, возбуждавший дело, его руководители, прокурор, который направил дело в суд, судьи, дававшие санкцию на заключение Дмитриева под стражу, наконец, сама судья Носова, которая в конце концов его оправдала, но до этого продлевала меру пресечения и перевела его под подписку о невыезде, — все они видели фотографии, и с самого начала понимали: состава преступления там нет.

Этот процесс должен (не решусь написать: «будет») регулироваться статьями 306 («Заведомо ложный донос»), 299 («Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности») и 305 УК РФ («Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта») — это в части заключения под стражу.

Судья Носова прекрасно понимала, что ее приговор, даже компромиссный в части «хранения оружия», породит эту обратную цепочку в «деле Дмитриева». Так что давайте ей похлопаем: вряд ли дальше ей придется легко «в системе». Как же легко в ней осудить и как тяжело оправдать — хотя по смыслу правосудия все должно быть ровно наоборот.