В Черкесском городском суде продолжаются слушания по делу бывшего начальника уголовного розыска Черкесска Руслана Рахаева, обвиняемого в причинении тяжелых травм, повлекших смерть задержанного от травматического шока. Это уже третий процесс против Рахаева, который седьмой год находится в статусе обвиняемого. Новый сезон судебных слушаний удивляет свежими, неизбитыми поворотами сюжета.
Напомним, в сентябре 2011 года капитан Руслан Рахаев, уроженец города Нальчик (КБР) возглавил уголовный розыск в городе Черкесске, столице соседней КЧР. Через три недели, 6 октября, в отделе полиции погиб местный житель, неблагополучный Джанкезов, которого задержали оперативники. Как впоследствии показала экспертиза, Джанкезов умер из-за травм, несовместимых с жизнью. Притом получены эти травмы были именно ночью, в опорном пункте полиции на окраине города, где Рахаева не было и быть не могло. Зато там находились его подчиненные, задержавшие Джанкезова. Однако оперативники все как один дали показания, что это именно Рахаев забил задержанного. Позднее следствие озвучило версию, согласно которой Рахаев сделал это, чтобы повысить собственный авторитет на новом месте, однако в реальности, вероятно, все обстояло иначе: чужак, да еще и особист, на «теплом» месте оказался менее ценен, чем свои. В силовых структурах КЧР, как и в целом на Кавказе, чрезвычайно много значат родственные связи.
Еще на стадии следствия Рахаев начал получать угрозы, что если будет «рыпаться» его посадят в камеру к «вахабам», ему объясняли, что его в любом случае признают виновным, ведь на него дали показания целых шесть полицейских. Рахаев испугался, уехал из Черкесска в родной Нальчик, начал вести собственное расследование. Собственно, в этот момент, история капитана и перестала быть одной из многих подобных «внутриментовских разборок»: Рахаев попал под спецоперацию.
29 февраля 2012 года микрорайон, в котором он жил, был блокирован бронетехникой. Рахаевскую квартиру в девятиэтажке брали «тяжелые» — спецназ ФСБ, выезжающий на штурм боевиков. Все проходило по стандартной схеме: сваркой заблокировали входную дверь в квартиру, через мегафон предложили выйти и сдаться. Когда Рахаев не вышел — начали долбить потолок, чтобы сверху закидать квартиру гранатами... Рахаев, боевой офицер, много лет служивший в Нальчике, Дагестане, знал, как это бывает. И вот попал сам.
В отчаянии он начал звонить коллегам, сослуживцам, бывшему своему начальству — всем кто мог остановить спецоперацию.
Дело в том, что заявки на проведение спецопераций поступают в ФСБ из полицейских Центров «Э». Личность человека, подающего такую заявку, не раскрывается, спецназовцы действуют в рамках априорного знания о том, что человек которого они штурмуют — опасный преступник. Отменить спецоперацию можно только через Центр «Э». Рахаев понял, что и его «заказали» ровно так.
Какой-то из его звонков попал в точку: операция остановилась.
Выживший в спецоперации Рахаев был арестован, начался суд, в котором интересы капитана отстаивал фонд «Общественный вердикт», защищающий жертв пыток. В 2013 году Рахаева приговорили к 13 годам лишения свободы, однако приговор не устоял в Верховном суде КЧР, был отменен, дело отправилось на доследование. Тогда подсудимого выпустили под подписку. Второй процесс начался в 2015 году, однако он даже не дошел до приговора — судья Атаев вернул дело в прокуратуру. И вот Рахаева судят в третий раз...
Руслан Рахаев в суде. Фото: Ольга Боброва / «Новая газета»
В ходе предыдущего процесса был допрошен свидетель Руслан Голубничий, изначально являвшийся руководителем следственной группы по делу об убийстве Джанкезова. В ходе допроса свидетелю был задан вопрос о том, не приходится ли он родственником Валерию Голубничему, который указан в качестве одного из понятых в протоколах 14 первоначальных следственных действий, среди которых протокол осмотра места происшествия, протокол осмотра трупа, обыска у Рахаева и т.д.. Следователь Голубиничий открыто ответил, что понятой Голубничий приходится ему двоюродным братом. Он в то время «на общественных началах» работал в том же следственном отделе.
Но статья 60 УПК указывает на то, что родственники участников расследования не могут привлекаться в качестве понятых, и у защиты появились основания для ходатайства об исключении из дела доказательств, полученных с нарушением закона. Ходатайство осталось без рассмотрения, поскольку тогда суд принял решение о возвращении дела в прокуратуру. И вот вновь дело в суде, и в нем все те же протоколы, подписанные двоюродным братом следователя.
Защита решила вернуться к этому вопросу. 6 февраля в качестве свидетеля был допрошен понятой Валерий Голубничий. Ему был задан тот же вопрос, что и его однофамильцу-следователю: «Действительно ли Голубничий Руслан Павлович приходится вам двоюродным братом?».
«Не знаю, не уверен», — ответил свидетель и пояснил, что не общается с отцом и другими родственниками по его линии. На продолжение допроса после объявленного часового перерыва этот свидетель уже не вернулся, и далее на повестки уже не откликался.
— Мы с коллегой приняли решение запросить дополнительную информацию по месту жительства свидетеля Голубничего, его адрес был оглашен в судебном заседании, — говорит адвокат Надежда Ермолаева, защищающая Рахаева при поддержке «Общественного вердикта». — Мы поехали в Псыжское сельское поселение Абазинского района КЧР и там написали запрос на имя главы сельского поселения. Выяснилось, что Голубничий Валерий зарегистрирован в доме своего отца, кроме того, по этому же адресу зарегистрированы и его дети. Этот факт указывает на то, что отец и сын Голубничие поддерживают отношения, поскольку для регистрации детей потребовалось бы разрешение собственника.
Также адвокаты Адам Абубакаров и Надежда Ермолаева сделали запрос в управление ЗАГС по КЧР, чтобы определить, состоят ли в родстве отцы участников процесса, Голубничего Валерия Вадимовича и Голубничего Руслана Павловича. Из ЗАГСа пришел ответ: Голубничий Вадим Борисович и Голубничий Павел Борисович приходятся друг другу родными братьями. И таким образом, действительно, понятой и руководитель следственной группы Голубничие — двоюродные.
Когда все эти полученные адвокатами сведения были представлены в суде, гособвинитель Галина Станкевич заявила, что они добыты с нарушением закона. Она высказала мысль о том, что у братьев Голубничих есть все основания для возбуждения уголовного дела против адвокатов, занимавшихся незаконным сбором личных данных и разгласивших тайну их личной жизни.
— Прокурор не принимает во внимание ч. 3 ст.86 УПК, которая указывает на право защитника собирать доказательсва путем истребования справок в органах местного самоуправления, — подчеркивает адвокат Абубакаров.
Судья Ижаев приобщил справки адвокатов, и на последних слушаниях, 1 марта, защита Рахаева ходатайствовала о признании 14 протоколов недопустимыми доказательствами. Именно эти первые протоколы легли в основу многих экспертиз, и их исключение из доказательной базы обвинения поставило бы под вопрос вообще все дело против Рахаева.
Прокурор не выразила собственной позиции по поводу этого ходатайства, ссылаясь на большой объем заявленных требований и необходимость подготовки аргументированного заключения. Однако по поводу второго заявленного защитой ходатайства — о принудительном приводе свидетелей, в том числе и пропавшего Голубничего — гособвинитель без подготовки заявила возражение: якобы, нет оснований говорить о том, что эти свидетели не являются в суд без уважительных причин.
Несмотря на возражения обвинения, суд удовлетворил ходатайство защиты о принудительном приводе свидетелей. Решение вопроса об исключении из дела протоколов за подписью понятого Голубничего оставлено до следующего заседания, 12 марта.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»