Под Новый (2018-й) год оперативники ОМВД «Перово» и ОМВД «Кунцево» задержали 520 человек из числа мигрантов. Всех доставили к отделу, где заставили с шести вечера до двух часов ночи стоять на холоде. Отпускали только тех, кто, по данным главы правозащитной организации «Тонг Жахони» («Утро мира») Валентины Чупик, давал по 10 тысяч рублей — ​это называлось «на праздник».

Такие «праздники» полицейские для мигрантов устраивают регулярно: в рейтинге правонарушений в отношении приезжих полиция занимает первое место с большим отрывом (86% всех обращений). Чаще всего полиция вымогает деньги через необоснованную проверку документов. «В России такое отношение: азиат — ​значит, денег даст», — ​констатирует Чупик.

Мигрантов в полицейском околотке держат на семи квадратных метрах по 12 человек в течение двух суток, не пускают в туалеты. Иногда бьют: в октябре коллективы ОМВД «Перово» и ОМВД «Новогиреево», по данным правозащитников, избили 39 человек (месяц, очевидно, выдался тяжелый). Практикуются «субботники»: 21 апреля 2017 года, по данным правозащитников, в Мытищах мигрантов заставили ремонтировать отдел полиции.

Мигранты жалуются, но без особого эффекта: из 6 232 обращений Валентины Чупик в различные отделы УСБ по Москве и области в 2017 году было выведено в производство всего четыре жалобы. В то же время система выдворения мигрантов по жалобе полиции действует безотказно. В 2016 году (свежих данных нет) суды Москвы выдворили из России более 14 тысяч мигрантов за проживание не по месту регистрации и почти 12 тысяч за то, что мигранты шли по улице без документов в карманах.

— ​Да, у них есть такая обязанность, но только тогда, когда мигрант проходит по какому-то делу». По последним распоряжениям МВД, проверять миграционный статус приезжего может даже участковый, он же может «назначить» ему несуществующее правонарушение, которое сразу же вносится в специальную базу. Два нарушения — ​депортация из гостеприимной России, — объсняет эксперт.

Любопытно при этом, что формально мигранты — ​далеко не самая опасная для России социальная группа. Более того, количество преступлений с их стороны неуклонно снижается, что отмечает и Генпрокуратура: по данным ведомства, которые приводит «Коммерсантъ», в 2017 году иностранцы и лица без гражданства совершили 41 047 преступлений в России, что на 6,6% меньше, чем в 2016 году. Более того, о еще более раннем снижении на 9% преступлений со стороны мигрантов говорил в ноябре прошлого года министр внутренних дел Владимир Колокольцев, представляя новую Концепцию миграционной политики. Но то, что говорят начальники, воспринимается низовыми сотрудниками не сразу и полностью.

— Госорганы и полиция не потому ненавидят мигрантов, что они такие презренные. Госорганы изображают ненависть, чтобы было менее стыдно для себя их грабить. Когда начинаешь общаться с дежурными полицейскими, они говорят: «Да у нас 80% преступлений совершают мигранты!» Когда просишь их открыть собственный сайт МВД и посмотреть статистику, они переходят на то, что преступления, оказывается, совершают кавказцы. А потом говорят: «Ну у нас политика такая». Когда говоришь о том, что не нужно следовать преступной политике — ​вы же сотрудники правоохранительных органов! — ​до них доходит, но они тут же начинают жаловаться: у нас план.

___

12 января в Подмосковном Ногинске было найдено тело 41-летнего Тахиржана Хамраева: ему нанесли больше 20 ножевых ранений. Хамраев приехал на заработки из Кыргызстана в мае 2017 года и устроился в Ногинске на стройке многоэтажного дома. Как рассказала кыргызским СМИ мать погибшего Хайринса Хамраева, ее сын должен был вернуться на новогодние праздники, но решил остаться, поскольку работодатели, впечатленные его трудом, захотели предложить ему дополнительное дело. В роковой день Тахиржан пошел в магазин и, как считают местные правоохранительные органы со ссылкой на свидетеля, попал в руки минимум «10 неонацистов».

В различных ультраправых группах в соцсетях, где обсуждается это происшествие, редкие комментаторы вяло пишут о том, что, мол, «получил свое». Вообще же, национализм и неонацизм, как явления, после того, как силовики под давлением Кремля провели зачистку этого сектора, в России угасли, и сейчас нападения на трудовых мигрантов постепенно становятся чем-то из ряда вон выходящим (хотя в Петербурге 31 января, например, на гражданина Таджикистана напали с ножом у метро). Однако никто не отменял ксенофобию, которая, хоть и демонстрирует тенденцию к снижению, все равно плотно укрепилась в сознании россиян.

В начале 2017 года «Тонг Жахони» представила результаты исследования почти 50 тысяч объявлений в российских СМИ, посвященных аренде жилья. Без ксенофобских намеков обошлись только в каждом 12-м объявлении. В основном же стараются заселять к себе «граждан РФ» (50% объявлений), «славян» (28%) и «русских» (7%). В случае с объявлениями о вакансиях ситуация еще печальнее: из 20 тысяч вакансий только каждое 20-е объявление не содержало в себе ксенофобских намеков. Больше половины (56%) работодателей искали себе «славян», еще 35% жаждали видеть на рабочем месте «граждан РФ».

Подобная ситуация типична, говорят правозащитники, никто ее, по большому счету, не хочет менять. СМИ, в свою очередь, подогревают атмосферу: из примерно 120 тысяч сообщений, связанных с мигрантами, новостные поисковики в 2016 году большую часть посвятили криминальной хронике (почти 98 тысяч информационных сообщений).

При этом отношение к мигрантам среди простого населения, когда они сталкиваются лицом к лицу, чаще всего достаточно нейтральное. Более того, правозащитники уже могут приводить примеры, когда даже полицейские помогают мигрантам. Но на уровне общества ксенофобия, по официальным оценкам, хоть и снизилась в прошлом году на 10% (данные Общественной палаты), все равно остается на серьезном уровне: по данным ВЦИОМ, две трети опрошенных считают, что мигранты занимают их — ​россиян — ​рабочие места.

спецпроект «москвичи». кто делает москву — москвой. смотреть

— Есть ксенофобия как массовое явление: это отношение людей, их чувства. Здесь изменения можно проследить через опросы. Меня очень радует, что растет число людей, которые на вопрос, какие чувства они испытывают по отношению к мигрантам (страх, опасение, ненависть, любовь), отвечают, что ничего не чувствуют, им все равно. Идеальная картина отношений именно такая, когда люди какую-то группу не рассматривают как объект своих эмоциональных переживаний — ​люди и люди.

Есть ксенофобия как дискриминация: при устройстве на работу, например. Практическая дискриминация, к сожалению, очень плохо исследована. И, главное, что какие-то ее формы даже не воспринимаются гражданами как дискриминация. Например, не стыдно написать в объявлении, что квартира сдается только славянской семье. С этим бесполезно бороться, это вопрос общественной атмосферы.

Наконец, самая агрессивная форма проявления ксенофобии — ​это физическое насилие. Последние годы цифры неуклонно снижаются. На днях «Сова» опубликовала новый доклад по итогам прошедшего года. Я отмечу, что это необязательно содержательно связано со снижением массовой ксенофобии, потому что нападения совершаются не массово, а идейно мотивированными молодыми людьми, которые могут с массами совершенно не совпадать во мнении. Это, скорее, следствие некой депрессии среди радикальных молодых людей. Им уже страшно, не очень хочется совершать нападения. В прошлом десятилетии они, что называется, совсем страха божьего не знали, но затем за них взялись «эшники». Многие уличные бойцы «сели», и это изменило ситуацию.

___

Если мигрант заболеет, выздороветь ему в России будет непросто. «Чтобы записаться в районную поликлинику, уже нужно иметь разрешение на временное пребывание или вид на жительство, постоянную регистрацию, — ​говорит младший научный сотрудник ВШЭ Даниил Кашницкий. — ​При этом недостаточное владение информацией, русским языком, а также отсутствие юридических знаний — ​все это приводит к тому, что, когда на мигрантов орут в регистратуре, они уходят и после уже не возвращаются. Таких случаев много».

Есть вариант обратиться в частную клинику, но иногда помочь может только государственное учреждение (например, в случае обнаружения туберкулеза). Может, но не обязано. «У туберкулеза есть опасная фаза, когда он распространяется воздушно-капельным путем. В такой момент человека нужно госпитализировать. Он должен находиться в больнице до тех пор, пока бактерия туберкулеза не уйдет, пока он не перестанет представлять угрозу для окружающих. Обычно это занимает два-три месяца», — ​объясняет Даниил Кашницкий.

В случае ЧП мигрант попадет в больницу, конечно, бесплатно, но и отношение к нему будет соответствующее. В прошлом году, когда под Владимиром автобус с мигрантами попал под поезд (погибли 17 человек), в местные больницы госпитализировали несколько человек с тяжелыми травмами. «Я просила, чтобы пострадавшего ребенка отправили в Москву. Через два дня он умер в нашей областной больнице. Я помню этого ребенка. Ему было полтора годика. Он из семьи узбеков. Я говорила: «Зачем вы его направили в нашу больницу? Вызывайте вертолет, везите его в Москву, там лучше окажут помощь». Мне сказали, что так решили в департаменте здравоохранения», — ​рассказывает директор кадрового агентства по трудоустройству мигрантов Алла Боярова, муж которой в утро трагедии помчался помогать пострадавшим мигрантам.

Супруг Бояровой, заместитель председателя таджикской диаспоры во Владимире Зоир Каримов, вспоминает, что и у взрослых были большие проблемы. «В больнице их (речь о двоих пострадавших. — ​Ред.) полностью не вылечили. Им не сделали операцию и так отправили в Узбекистан. Сказали, что не могут купить пластины специальные — ​нет денег. У одного было сломано плечо, у другого — нога».

Есть большой соблазн назвать происходящее в сфере миграции в России словом «бардак». Но на самом деле это, скорее, перестройка системы, которая после поглощения органов ФМС структурами МВД в 2016 году переформатировалась в отношениях с мигрантами на то, что она больше всего умеет делать с людьми, то есть наказывать. Многие структуры, связанные с подготовкой документации для мигранта, перешли в статус ООО, то есть контролировать их политику стало почти невозможно, да и к миграционным центрам — ​государственным по форме — ​у правозащитников есть большое количество претензий. А новые законопроекты только усугубят ситуацию, поставив мигранта в полурабское положение внутри России.

Вопрос простой: что делать? На встрече правозащитников по вопросам миграции 29 января (руководители диаспор на нее не пришли) звучали разные предложения. Самое радикальное из них (впрочем, с вектором назад) высказал приглашенный на круглый стол сопредседатель общественного движения «Народный Собор» Владимир Хомяков. «Нужен жесточайший контроль над пребыванием каждого человека, а не просто: купил патент, а сам где-то там болтается, — ​заявил Хомяков. — ​Нужна система взаимных обязательств. Необходима единая государственная служба, которая работала бы по миграции с единой базой данных». Все необходимые документы въезжающий должен получать еще на территории своей страны — ​в российских консульствах, а каждому мигранту должен быть присвоен идентификационный номер, под которым будет храниться вся информация о нем, говорит Хомяков. Тоталитарный контроль, зато спокойно.

Но эта идея у участников встречи не вызвала единодушия, как и предложение президента фонда «Миграция — ​XXI век», бывшего замглавы ФМС Вячеслава Поставнина перевести миграционный учет в онлайн или хотя бы в самостоятельную обязанность оповещать миграционную службу по телефону. Некоторых правозащитников смутил тот факт, что так будет легче спрятаться террористам.

Еще было сказано, что вся база в онлайне может стереться или исказиться хакерами, на что бывший зам­главы ФМС блеснул словом «блокчейн»: «Захочешь — ​не сотрешь».

Все эти предложения присутствовавшей на встрече заместителю начальника отдела координации деятельности территориальных подразделений по вопросам миграции и учета бланков строгой отчетности Управления по вопросам миграции ГУ МВД России по Москве Татьяне Дмитриевой понравились не очень. Она лишь заявила, что ведомство полностью за новый законопроект, который будет наказывать юрлиц, предоставляющих фиктивную регистрацию, и что нужно «приходить к какому-то консенсусу» в спорных вопросах. А модератор дискуссии, председатель Комиссии по безопасности, общественной дипломатии и общественному контролю Совета по делам национальностей при правительстве Москвы Федор Драгой предложил составить по итогам обсуждения резолюцию с предложениями, поскольку «эта опухоль может рвануть в любой момент» и «эту проблему надо решать».

Еще одно предложение автономно от всех выдвинули эксперты Центра стратегических разработок, которые выпустили свой доклад по миграции. Констатируя спад миграционных потоков из стран СНГ в последние годы (в 2017 году из многих стран начался рост, но на «докризисный» уровень он пока не вернулся, отмечают эксперты), авторы доклада предлагают свои меры по сохранению миграционного потока в 250–300 тысяч человек ежегодно (это необходимая норма для современной России). В частности, предлагается ввести для стимуляции притока высококвалифицированных мигрантов аналоги грин-карты, а также рабочих карт, позволяющих ускорить получение вида на жительство.

Проблема в том, что и ресурсы высококвалифицированной миграции не бесконечны, а те, что есть, дрейфуют в другие стороны. К примеру, количество мигрантов из Молдовы за последние два года сократилось больше чем в полтора раза — ​до 157 тысяч человек вместо 250 тысяч: они начинают больше смотреть на Евросоюз. Растет количество мигрантов из Евразийского союза, но этот ресурс тоже ограничен (тем более казахстанские работники, например, нужны самому Казахстану, к тому же он нередко перехватывает тех же кыргызов в силу географической близости). Пока уверенно растет Таджикистан. А вот количество узбекских граждан, едущих в Москву, хотя и подросло за последний год (до полутора миллионов зарегистрированных граждан), но, похоже, со временем начнет снижение, поскольку для них открылись более удобные рынки труда.

«Для мигрантов из Азии сейчас очень интересными и привлекательными стали Турция и Арабские Эмираты, — ​говорит юрист Юлдуз Атаниязова. — ​Там цивилизованная экономика, и в этой экономике есть ниша для неквалифицированных работников. При этом эти работники обеспечиваются нормальными условиями жизни. Например, я знаю, что в Арабских Эмиратах мигранты, которые убирают в домах, работают в ресторанах, отмечают, что моющие средства там более щадящие. Для них сейчас это стало важным». Заработки при этом там поменьше, чем в условной Москве, однако это еще как посмотреть. «Начинает считать узбек — ​и выясняется, что здесь он больше на взятки отдаст, а в Турции к нему полицейский без дела даже не подойдет», — ​объясняет Валентина Чупик.

Да, конечно, рабочие из СНГ в любом случае будут ехать в Россию еще какое-то время. Но если Россия ужесточит нормы для мигрантов, то со временем даже самые отъявленные авантюристы из стран СНГ предпочтут поехать в ту сторону, где можно работать без риска для жизни, здоровья и человеческого достоинства. Не говоря уже о кошельке.

При участии Мадины Куановой