В самом центре Ростова-на-Дону на оживленном перекрестке Большой Садовой улицы и Буденновского проспекта есть маленький скверик с фонтаном и летним кафе. 17 сентября 2011 года прохожие могли обратить здесь внимание на молодого человека с черным рюкзачком, который то нервно озирался, то как будто забывался на скамейке, вскакивал, убегал, но неподалеку — вскоре он возвращался на скамейку, прикрывая ветровкой клапан рюкзака.

Антон Иванов, 1991 года рождения, зашел в кафе, зацепив за столик чем-то металлическим, сел, и посетители, будь они внимательней, могли бы разглядеть предмет, который ему не удавалось прикрыть ветровкой: глушитель. Отставив недоеденный сэндвич, он вышел и купил с лотка очки, которых никогда не носил, черную водолазку, чтобы не бросалась в глаза его желтая майка, и магнитик с надписью «Ростов-на-Дону», который спустя 4 года, возможно, его и погубит.

Еще накануне он и не думал, что окажется здесь. Вечером ему позвонил Горетов, старший друг его семьи, и сказал, что «Есть тема от Погребного». Горетов подвез его в аэропорт «Внуково», по его паспорту купил билет из Москвы в Ростов и одолжил 5 тыс. рублей. А за работу ему было обещано 50 тыс. долларов.

Иванов прилетел в час ночи, позвонил по номеру, который дал Горетов, некоему Вадиму, и тот подсел к нему в такси. Они вышли на Большой Садовой, и Вадим показал Иванову дом чуть в глубине, через арку, сообщив, что там живет коммерсант Погиба, которого надо будет убить. Потом они шли дворами и оказались в комнате, где были диван, печка и старый телевизор. Тут Вадим достал черный рюкзак, надел строительные перчатки и вытащил пистолет-пулемет «Кедр», сказав, что глушитель самодельный, но надежный. Он также рассказал, что до Иванова в этой комнате неделю прожил Никитин, который должен был убить Погибу, но в последний момент отказался. Иванов спросил, когда будут деньги, и Вадим дал ему телефон некоего Михаила, который, дескать, расплатится уже по результату.

Взяв рюкзак с «Кедром», Иванов пешком вернулся к дому Погибы, сел на трубу теплотрассы метрах в 20-ти от подъезда и стал ждать. Было около 6 часов утра. Весь день, прикорнув лишь на час в самолете, он бродил вокруг и звонил «Михаилу», который сообщал, что Погиба ездит по Ростовской области.

Стемнело, и на трубу теплотрассы пришли две девушки — пили пиво. Ему тоже захотелось, он отошел и купил в магазине две банки, вернулся и тоже сел на трубу, а девушки стрельнули у него сигареты, но больше они ни о чем не разговаривали. Он допил вторую банку, когда в полутьме у подъезда хлопнула дверца джипа, из него вышли двое, и Иванов понял, что один из них и есть Погиба. Пока он замешкался на трубе, они уже зашли в подъезд, и он бросился следом.

Дальше картину преступления Иванов описывает, видимо, неточно, но ее можно восстановить по следам выстрелов и по показаниям Юрия Погибы и портье. Погиба с охранником (он успел проработать всего неделю) уже миновали коридор от входа в подъезд и дошли до металлической двери. Погиба нажал кнопку домофона, и жена сверху открыла. В этот момент появились двое, и первый на бегу трижды выстрелил сначала в металлическую дверь, повредив домофон. Все четверо — Погиба, охранник, находившийся ближе к двери, Иванов и неизвестный — оказались в тесном тамбуре у лифта. Неизвестный встал в дверном проеме, а Иванов выстрелил в охранника, убив его наповал, направил пистолет на Погибу и нажал на спуск, но пистолет, видимо, заклинило пластиковым пакетом, в котором тот его держал.

Погиба (по первой профессии военный) оттолкнул второго от двери и выбежал из подъезда. Он повернул направо, где чуть вверх и метрах в 50-ти есть арка. Сзади он слышал погоню и приглушенный хлопок еще одного выстрела, но уже вырвался на улицу, где было много народу: праздновали День города. Споткнувшись, он растянулся на асфальте, выронив портфель, и тут заметил, что у него прострелена левая ладонь, из которой хлестала кровь. Но продолжать преследование стрелявший не решился, Погиба перешел проспект, взял такси и поехал в больницу.

Иванов убежал проходным двором, по дороге выбросив оружие через забор, где его найдут на следующий день. Он тоже сел в такси и велел ехать на набережную. Он позвонил «Михаилу» и спросил насчет денег — он был уверен, что застрелил именно Погибу, которого не знал в лицо. «Михаил» обещал подъехать через 10 минут.

Тут Иванову стало очень страшно, и он выбросил телефон, черную водолазку и ненужные очки в Дон. Снова поймал машину и попросил отвезти его в Новочеркасск на вокзал. Там он на последние деньги купил плацкартный билет до Москвы и позвонил Горетову сказать, что его «кинули». Следующие почти четыре года он старался не вспоминать об этом. Лишь однажды к нему зашел Никитин, увидел магнитик на холодильнике и спросил: «Ты был в Ростове?» Иванов ответил, не удержавшись: «Пришлось туда съездить вместо тебя».

Антон Иванов будет задержан в июне 2015-го и даст подробные показания, из которых мы и знаем, как он провел тот день — 17 сентября 2011 года. Он подпишет соглашение со следствием, но на последней очной ставке с Горетовым откажется от показаний о его участии. Это его не спасет: 17 января он будет найден повешенным в камере СИЗО Ростова-на-Дону. Вскрытие не обнаружит ничего, что противоречило бы версии самоубийства, хотя в СИЗО в то время говорили всякое.

Однако в той же комнате, которую едва запомнил Иванов, Михаил Никитин, 1987 года рождения, прожил с тем же самым Вадимом почти неделю. Он много крутился у дома Погибы, купил велосипед, чтобы удобнее было следить за ним и скрываться после убийства, его запомнила хозяйка комнаты, как и он ее. Но Никитин в конце концов отказался от убийства под тем предлогом, что первоначально его позвали в Ростов только избить коммерсанта.

Никитин также подрабатывал у Горетова курьером, а с Погребным, который был как-то связан с криминалом, рассказывал, что служил в КГБ, имел золотые зубы и автомобиль «Порше-Кайен», он познакомился в общей компании с Ивановым. В поле зрения следствия он окажется случайно: в июне 2013 года он попался на наркотиках, но отпечатки его пальцев совпали по картотеке с обнаруженными на пластиковом пакете на месте покушения в Ростове.

Никитин дал подробные показания уже в июне 2013 года, назвал Погребного, который отправил его в Ростов, описал Вадима с латвийским паспортом, указал примерный адрес дома, обещал опознать хозяйку и, конечно, Михаила, которого Вадим называл по кличке «Маленький». Ведь он, в отличие от Иванова, не только говорил с ним по телефону, но и встречался по приезде в кафе и еще раз на улице.

Для следствия это была редкая удача, но… Больше двух лет с 2013-го до июня 2015 года Никитина больше не допрашивали, никакие доказательств по делу не собирались, никто не искал ни «Вадима», ни «Михаила», не говоря уж о Горетове и Погребном. Данные с ближайших к месту преступления вышек связи, в которых не могли не отразиться соединения с «Михаилом», в 2011 году были получены (копия решения суда об их запросе есть в деле), но из материалов дела исчезли.

По данным, которые организации бизнеса привели на встрече в Общественной палате только что, 21 сентября, число легальных предпринимателей в России за год сократилось на 300 тыс. человек, а на оставшихся 5,7 миллионов было заведено 270 тыс. уголовных дел. Юрий Погиба не то чтоб перешел на нелегальное положение, но уехал из страны — первоначально из опасений за свою жизнь: дело о покушении на него никуда не двигалось, и руки у заказчика были развязаны. Однако когда в 2015 году заказчик был установлен, Погиба попал в разработку и в 2017 году оказался подозреваемым по трем из упомянутых 270 тыс. уголовных дел.

В тех краях, куда перебрался Погиба, самым удобным местом для неторопливого разговора оказался гольф-клуб. Гольф регламентируется массой правил и обычаев, но чтобы не запоминать их все, можно руководствоваться и одним-единственным принципом Fair Play: «Играй честно».

Он родился и вырос в кубанской станице и как настоящий казак избрал для себя в конце 70-х военную карьеру. Закончил военно-инженерное училище, участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АС в 1986 году, был награжден орденом Красной Звезды. В конце 80-х командовал батальоном, который разбирал завалы после землетрясения в Спитаке, женился, в семье родились две дочки, но в те годы служба перестала приносить не только почет, но и средства к существованию. Уволившийся чуть раньше Погибы сослуживец Евгений Коляда, с кем они когда-то делили кабинет, соблазнил его тоже уйти в отставку и заняться бизнесом.

Строительную компанию «Славяне» Погиба создал в 1997 году, начав с постройки на пятачке в центре Ростова того самого 10-этажного дома, в подъезде которого его чуть не убьют 14 лет спустя. С 2000 по 2011 год «Славяне» построили в Ростове 20 многоквартирных домов на условиях долевого участия, и ни один дольщик никогда не предъявлял к ним претензий. Было создано отделение в Краснодаре, где шел такой же проект, компания начала заниматься объектами социальной сферы и офисной недвижимостью, реставрацией старинных домов, которыми так славился купеческий Ростов в эпоху модерна. Вместе с французской фирмой к Чемпионату мира по футболу был построен отель соответствующего уровня, и теперь французы не могут понять, почему заморожен проект второго — они обратились с этим к бизнес-омбудсмену Титову, а правильный ответ знают, скорее, в ростовскому УФСБ.

Секрет успеха Погибы, я думаю, в том, что, хороший командир и организатор, он вместе с тем человек простой, как саперная лопата. Такие люди в коррупционных схемах, без которых сегодня не развивается у нас никакая отрасль, а строительная подавно, чрезвычайно ценны: от них можно брать, не опасаясь, что они подставят. Для таких «Fair Play» — больше, чем декларация, они всегда играют по правилам, а рефлексировать по поводу того, насколько те хороши и кто их такими установил, они начинают, когда система их переваривает и уже выплевывает косточки.

Безопасностью «Славян» все эти годы занимался тот самый сослуживец, который когда-то посоветовал Погибе бросить службу — Евгений Коляда, у которого была своя охранная компания. По его совету, пряча собственность от мошенников, Погиба регистрировал ее на жену и дочерей, а там и на посторонних, кому доверял. Всю эту непрозрачную структуру в «Славянах» полностью понимали в 2011 году трое: сам Погиба, Коляда (остававшийся снаружи с охранной фирмой) и финансист Михаил Домрин, которого Коляда рекомендовал Погибе в 2007 году, но к 2011-му благодаря своей эффективности он дорос уже до главного финансового директора компании, а в отсутствие ее главы, который стал часто уезжать из России после покушения, ее фактического руководителя.

Сейчас и Погиба признает, что умение разбираться в людях — не самая сильная его сторона. Но главной своей ошибкой он считает подряд на прокладку водовода протяженностью 52 км и первоначальной стоимостью около миллиона рублей, взяться за которой в том же 2011 году уговорила его администрация области. За кадровую ошибку можно, в конце концов, расплатиться деньгами, а договор с государством делает предпринимателя беззащитным уже не перед какими-то частными мошенниками, а перед правоохранительными органами.

Первые версии о заказчиках покушения, которые разрабатывались не уснувшим следствием, а фактически Колядой, тот связывал с местью мошенников, которых они время от времени отправляли под суд. Коляда даже направлял в Подмосковье выслеживать одного из таких освободившихся мошенников Алексея Гапоненко, числившегося директором ООО «Риэлти-Дон».

«Риэлти-Дон» весной 2011 года заменило другое ООО — «Капитал», на которое были зарегистрированы сдававшиеся в аренду помещения бывшего часового завода стоимостью около 200 млн рублей. Это было сделано по предложению Домрина в связи с тем, что зицпредседатель «Капитала» заболел (и вскоре умер). Чуть ранее Коляда зарегистрировал «Риэлти-Дон» на Гапоненко, с которым он познакомился, когда тот десятью годами ранее жил с его дочерью, но и позже привлекался к работе его охранных структур. Ранее судимый, не имевший образования и опыта Гапоненко все необходимые документы, включая фиктивный договор займа с Погибой на 180 млн рублей, подписывал у нотариуса, не читая.

Нам эти сведения нужны для понимания дальнейшего, но сам Погиба не придавал им значения: ООО «Риэлти-Дон» не играло в его структурах ключевой роли — точнее, он так думал, все реже появляясь в Ростове, до весны 2015-го. Но в январе 15-го Гапоненко в пьяной драке вырезал кому-то глаз и попал под стражу (откуда в 2016 году будет освобожден с зачетом срока в СИЗО в связи с превышением пределов необходимой обороны). А весной 15-го, узнав об аресте Гапоненко и его прежних судимостях, Погиба предъявил Коляде претензии: как он мог предложить такого человека для управления дорогой недвижимостью?

Между тем Коляда знал то, чего не знал Погиба: именно Гапоненко летом 2011 года получил и передал дальше пистолет-пулемет «Кедр», хотя, возможно, он не знал о назначении оружия. Передача состоялась в присутствие Коляды, хотя он утверждает, что тогда не знал, что находилось в пакете. Коляда хотел бы знать, что, оказавшись в СИЗО, рассказывает Гапоненко, он тогда сильно пил и нервничал и в ответ на претензии Погибы решился сказать ему то, во что тот долго не мог поверить: заказчик его убийства — Михаил Домрин, его правая рука, тихий и интеллигентный человек, финансист.

В случае ликвидации Погибы, при том что его компания была зарегистрирована на жену, мало что понимавшую в строительстве и финансах, компания оказывалась под управлением Домрина, которому у той не было причин не доверять, а большой кусок дорогой недвижимости, оформленной на «Риэлти-Дон», какие-то квартиры и мелькавшие в показаниях векселя оказывались в собственности Гапоненко.

Следствие могло установить этот мотив и на два года раньше — надо было лишь работать с показаниями Никитина, который еще в 2013-м называл «Михаила» и мог его опознать (что он и сделает позже). Но лишь после того, как Погиба, узнавший о роли Домрина, нанес визит в СУ СК РФ по Ростовской области, там тоже проснулись и начали наконец работать с Никитиным. Между тем Амирхан Алушкин, которому это дело было передано в производство, оказался добросовестным следователем.

Собственно, все, что мы до сих пор излагали, сильно сокращая и приводя сведения в последовательный вид, известно из обвинительного заключения по делу Домрина, которое слушается сейчас в Ленинском районном суде Ростова ни шатко ни валко. Не считая обвинительного заключения, переданного Погибе как потерпевшему, к другим материалам, в том числе выделенным в отдельное производство, ни он, ни его адвокат не допущены.

Когда заказные убийства еще удается раскрыть (почти всегда не полностью), на скамье подсудимых оказываются исполнители, а заказчик обычно «не установлен». Здесь тот редкий случай, когда все наоборот: судят заказчика, а исполнитель — что ж, бывает: повесился. Но он был не одинок: кто-то же его направил в Ростов из Москвы, некий «Вадим» встречал и инструктировал его в Ростове, а в подъезде, где был убит охранник, находился еще один человек.

Из показаний Гапоненко мы знаем, что Домрин связывался с кем-то в Москве, отправлял туда через него документы и деньги, что по его просьбе брат Гапоненко летом встречал какую-то машину, следовавшую по трассе с Юга в Москву, и получил от проезжавших в ней пистолет-пулемет «Кедр», переданный Домрину. Какова роль Гапоненко и (как ни трудно в это поверить Погибе) Коляды? Кто связал Домрина с преступной группой в Москве и что это за группа (а ее наличие несомненно)?

Следователь Алушкин оставил в обвинительном заключении массу сведений, указывающих на участие в подготовке убийства многих лиц. В частности, здесь есть данные о соединениях абонентов Погребного и Горетова с московскими номерами, которыми пользовались Никитин и Иванов: с мая 2011 до июля 2013 года Горетов звонил Никитину 609 раз и Иванову 828 раз, в том числе на номера тех телефонов, которыми, по их показаниям, он их снабдил, отправляя в Ростов. Тогда же Горетов и Погребной звонили друг другу 1015 раз.

Увы, сама возможность вынесения приговора Домрину сейчас под вопросом. Строго по УПК для этого в суде должен быть допрошен потерпевший, а Погиба не торопится возвращаться в Россию. По договоренности с новым следователем 22 июня 2017 года он прилетал в Москву и был готов дать показания в офисе адвоката, но следователь настаивал на допросе в отделении полиции Казанского вокзала. Но он приехал не один, и Погиба поступил разумно, первым же рейсом снова улетев из России: оказалось, что в то утро в отношении него самого было возбуждено дело в связи с контрактом по водоводу, и с Казанского вокзала он бы поехал в ростовский СИЗО. А там, мы знаем, случаются и необъяснимые вещи: разделить судьбу Антона Иванова, 1991 года рождения, его несостоявшаяся жертва не хочет.

Опуская множество деталей из-за ограниченных возможностей газеты, мы можем резюмировать, что дело на первом этапе волокитилось и из него исчезли важные доказательства. Но и после того как в 2013 году появились показания Никитина, следствие не было возобновлено.

Лишь спустя 4 года следователь Алушкин установил личность «Вадима» — им оказался опознанный по фотографии Никитиным, Гапоненко и тогда еще живым Ивановым гражданин Латвии Вадимс Краснойс, служивший в составе советских войск в Германии, но в октябре 2013 года сменивший фамилию на «Николаевс». Николаевс объявлен в розыск, а дело в отношении него и «неустановленных лиц» выделено в отдельное производство, но… оно передано другому следователю в следственное управление по Южному федеральному округу, где повторяется ситуация 13 года: материалы есть — движения нет.

Между тем Алушкин установил еще одного гражданина Латвии, которому 3 раза звонил Горетов и 93 раза — Погребной: Артема Марковса. И именно Марковса по фото, предъявленному ему в один из приездов в Россию, Погиба опознал как второго мужчину, вбежавшего в подъезд его дома вместе с Ивановым 17 сентября 2011 года.

Судя по всему, Алушкина очень заинтересовал еще один Марковс — Михаил, отец Артема. В феврале 2016 года он был даже допрошен в Москве в СИЗО, куда попал за грабеж: в июне 2014-го он и еще трое в форме сотрудников правоохранительных органов во Внуково напали на пассажира, перевозившего 20 млн рублей. Известно, что этот Марковс в бытность еще Марковым служил в советских частях в Германии одновременно с Погребным. Кстати, Погребной сейчас также отбывает наказание за нападение на инкассатора, причем в СИЗО они оказался примерно в одно время.

Здесь, конечно, эти персонажи, как-то причастные к организации покушения в Ростове, начинают мелькать и путаться, но нам важны не детали, а общая картина. Иванов-дурачок должен был только нажать на курок «Кедра», в Ростове его вели Николаевс, уехавший оттуда днем 17 сентября, и Марковс-сын, который, возможно, должен был ликвидировать Иванова в тот же вечер, а не спустя 4,5 года. Все было организовано не так уж примитивно, как казалось на первый взгляд, а привлечение к убийству дилетантов гарантировало (если бы не случайный отпечаток пальца Никитина) отсутствие следов московской преступной группировки.

В деле есть и показания Погребного (который признал, что он, в том числе с помощью Горетова, подыскал для покушения Никитина) о том, как до этого он познакомился с Домриным. Летом 10 года он мечтал о проекте базы дайвинга для ветеранов спецназа на озере Селигер, а пока просто искал работу и по обоим этим вопросам обращался к знакомому — действующему полковнику ФСБ, с которым они познакомились еще в конце 80-х на курсах повышения квалификации КГБ СССР. Тот (фамилия полковника фигурирует в деле, но мы ее называть не будем) пригласил его в Новочеркасск, где в это время гостил, и в каком-то ресторане представил ему своего родственника Михаила — финансового директора строительной компании в Ростове. Тот спросил, что умеет Погребной, но перезвонил ему только через год — в результате в Ростове появились Никитин, а затем Иванов.

Следователь Алушкин, судя по всему, был бы не прочь и дальше заниматься этим полковником (подтвердившим на допросе знакомство с Погребным), но ему дали по рукам, что понятно из того, что он все-таки оставил в обвинительном заключении.

В феврале 2016 года ООО «Риэлти-Дон» выкупил у Гапоненко (сознательно или нет причастного к покушению) некто Игорь Маликов. По данным ЮГРЮЛ, с 2000 года он возглавляет также ростовскую общественную организацию «Ассоциация ветеранов сил специального назначения «Весна». А больше о нем (например, как о строителе) ничего не известно. Не многовато ли «ветеранов спецназа» появляется в этом деле?

После покупки им «Риэлти-Дон» за 10 тыс. рублей (сумма уставного капитала) выяснилось, что компания «Славяне», которой в отсутствии Погибы до весны 2015 года фактически управлял Домрин, задолжала этому ООО по целой куче договоров, о которых настоящий хозяин обоих компаний никогда и не слышал. А на фоне массы арбитражных споров, которые одна из дочерей Погибы ведет теперь с Маликовым, против него самого возбуждаются уголовные дела, показания по которым дает в том числе обвиняемый в организации его убийства Домрин.

Последнее из таких дел, по которому Погибу едва не задержали 22 июня, касается дополнительного договора на вырубку леса для прокладки водовода по тому самому контракту с администрацией 2011 года, который Погиба называет своей «главной ошибкой». Пни можно посчитать и так и эдак, законность получения бюджетных средств на этот раз подтверждена решениями арбитражных судов, но из контракта по мере надобности можно наковырять еще не одно и не два уголовных дела.

Это уже не просто оборона той группировки, которая отводит от себя обвинения в организации убийства и для которой Горетов и Погребной, скорее всего, такой же расходный материал, как для них самих — Иванов и Никитин. Это контрнаступление с захватом трофеев и требованиями контрибуции. Главнокомандующий «Славян» вынужден руководить обороной издали, отвлекать себя от мрачных мыслей (но и от работы) игрой в гольф. Тем временем «Славяне» атакуются арбитражными исками, прокурорскими и налоговыми проверками (проверены все сделки с момента их учреждения), тремя уголовными делами (одно из них возбуждено по подложному заявлению), пятью обысками и выемками, при которых без описи мешками изымаются все финансовые документы и электронные носители.

Выемками с 2014 года руководит оперуполномоченный УФСБ по Ростовской области капитан Кирилл Климов, который без колебаний оставляет свои подписи в процессуальных документах, хотя к подследственности ФСБ хозяйственные дела не относятся. Между тем изъятые документы время от времени всплывают в судах, где их предъявляет Гапоненко и адвокат Ирина Коваленко, представляющая свидетеля Гапоненко в уголовном деле Домрина и «Риэлти-Дон» в арбитражных спорах.

Погиба утверждает, что дважды, прилетая в Россию, он встречался в московском офисе своего адвоката (весьма известного человека, который готов это подтвердить в случае иска к «Новой») с адвокатом Коваленко и новым хозяином ООО «Риэлти-Дон» Маликовым — речь шла, само собой, о контрибуции. К слову, Маликов рассказал, что Марковс — его приятель, но в основном козырял более высокими связями.

Опять же, важны не детали, которые мы вынуждены приводить лишь в качестве доказательств, а общая картина: некоего симбиоза правоохранительных органов и криминала, которые ловко подчищают огрехи и подъедают друг за другом добычу. Вопрос только в том, присутствовали ли они все тут с самого начала или слетелись позже, как стервятники на падаль?

25 сентября я прилетел в Ростов, чтобы 26-го сходить на суд, где в этот день по «делу Домрина» должны были допрашиваться следователь Алушкин, Гапоненко и Евгений Коляда. 25-го же я позвонил по единственному доступному телефону пресс-службы СУ СК РФ по Ростовской области и попросил о встрече со следователями. Там мне посоветовали возвращаться в Москву и спрашивать разрешения в Следственном комитете РФ — но мы повторять свою просьбу не будем.

Возможно, это совпадение, но 26-го Алушкин в судебное заседание не явился, а про Коляду адвокат Коваленко сообщила, что он вот только что накануне скрылся и уже не в России. Когда я подошел к ней в суде, она не удивилась, а достала из сумки и вручила мне пачку публикаций о деле: мол, не надо писать так, как в Ростове… Не думаю, что она таскает с собой такую пачку каждый день.

Конечно, со стороны правоохранительных органов (и политического начальства) на эти рассуждения может последовать дежурный ответ, что закон, дескать, для всех один, и если Погиба виновен… Но прежде чем разбираться с хозяйственными делами (где хищения еще надо доказать), надо изолировать всех организаторов куда более опасного преступления — убийства. А там, может, и Погиба вернется, не вечно же ему играть в гольф: надо спасать строительную компанию. Не похоже, чтобы те, кто ее захватывает, понимали, что с нею делать дальше: тот, кто промышляет грабежом, редко умеет строить.