«Дело Серебренникова» снова поставило вопрос об отношениях власти (силы) и интеллигенции (образования), но в нашей новейшей истории это не первый случай их выяснения в рамках Уголовного кодекса. Минуя менее знаковые примеры и не беря пока во внимание участившиеся случаи уличного насилия, первым стало (и остается) «дело Юрия Пивоварова» — академика, экс-директора Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН). Пивоваров как ученый-историк предлагает различать историю как набор фактов (случившегося) и историософию — как попытку вытащить из этого какой-то смысл. «Русскому уму весьма присуще историософское сознание», — замечает академик, а мы добавим: часто оно появляется не просто вопреки фактам, но даже и без всякого желания в них разобраться (хотя «Тем хуже для фактов» — это Гегель). Мы не пойдем по такому пути и, придерживаясь метода, опишем сначала просто «случившееся».
Академик Пивоваров. Фото: Филипп Киреев / ТАСС
Огонь, вода…
Пожар в Фундаментальной библиотеке ИНИОН начался 30 января 2015 года, в пятницу, около 10 часов вечера в левом крыле здания на третьем этаже, где были кабинеты сотрудников и читальные залы. Директор покинул институт двумя часами раньше. Когда ему сообщили о пожаре, он примчался, но по большому счету тут оставалось уже только стоять и смотреть.
Со слов пожарных, температура в очаге достигала 1000 градусов, а самовозгорание бумаги происходит между 400 и 500 градусами, то есть едва с огнем удавалось справиться в одном месте, как вспыхивало в другом. Пожары в учреждениях культуры полагается тушить пеной, но ее не хватало, и ИНИОН заливали водой, причинившей книгам не меньший ущерб, чем огонь. Горело двое суток.
Всего выгорело 2000 кв. метров площади и обвалилось 1000 кв. метров кровли, все левое крыло здания не подлежит восстановлению. По разным оценкам, утрачено безвозвратно до двух миллионов книг, еще больше — требуют восстановления. Цифра в любом случае огромная, но важно и качество: что именно утрачено. Самые ценные старые книги: русские издания XVIII—XIX веков и знаменитая «Готская библиотека», вывезенная по репарациям из Германии (по счастью, хранились в правом крыле и пострадали только от повышенной влажности и гари). В сгоревшем крыле хранились большей частью «обязательные экземпляры» (присылаемые издательствами по списку), а наиболее ценными здесь были не отдельные фолианты, а тематические коллекции, собранные по разным поводам и в разное время.
Благодаря мужеству сотрудников ИНИОНа, которые ходили в горящее здание вместе с пожарными, удалось в последний момент отключить электроэнергию и спасти библиографические базы данных по социальным и гуманитарным наукам, пополнявшиеся в электронном виде с середины 1980-х годов: сервер погиб, но диски с информацией удалось восстановить. Традиционный карточный каталог также сохранился в нетронутом огнем крыле.
С февраля по апрель 2015 года рабочие, нанятые через коммерческую фирму, разгребали завалы левого крыла, а в правом работали вместе с сотрудниками около 400 волонтеров из числа студентов московских вузов (прежде всего — МГУ и РГГУ), а также все желающие: они эвакуировали до миллиона книг, пострадавших от влаги и гари. Этот фонд находится сейчас в отдельно предоставленном помещении в Люберцах, в других институтах РАН или в морозильных камерах в Москве, в Подмосковье и в Ярославле при температуре –25 градусов: в таком виде книги могут храниться вечно, хотя это и недешево.
В целом к пожарным претензий нет: они делали, что могли, хотя были и обычные в таких случаях факты мародерства, а в немецком центре (Германском историческом институте) спасатели написали сажей: «Гитлер капут!» Но это так — исторический факт, а упреков больше к «интеллигенции». Пивоварову сочувствовало и предлагало помощь библиотечное сообщество, но большинство коллег по Академии наук (как и старые друзья, занимающие весьма высокие позиции) предпочли дистанцироваться от этой истории — и из следующей главки станет понятно, почему.
Это отнюдь не первый в истории случай пожара в библиотеках. В феврале 1988 года в Ленинграде загорелась библиотека АН СССР, погибло 300 тыс. и пострадало 3,5 млн книг. В сентябре 2004 года горела «Библиотека герцогини Анны Амалии» в Веймаре, огнем и водой уничтожены 25 тыс., требуют реставрации в десятки раз больше уникальных (в отличие от ИНИОНа) изданий. Эту библиотеку до сих пор восстанавливает весь Евросоюз, библиотеку в Ленинграде тоже спасали, правда, там было возбуждено уголовное дело, но вскоре его прекратили. В случае же с ИНИОНом председатель СК РФ Александр Бастрыкин уже 1 сентября 2015 года (до завершения необходимых экспертиз) сообщил в письме премьер-министру Дмитрию Медведеву, что пожар возник из-за «ненадлежащего исполнения Пивоваровым обязанностей по соблюдению требований противопожарной безопасности».
…и медные трубы
Следственный комитет и не мог отчитаться никак иначе: в первые же дни после пожара «приговор» был уже вынесен — по телевизору. Пожар в ИНИОНе — в самом деле, культурная катастрофа национального масштаба, но СМИ отметили его не только в новостях. На первом и втором каналах, в передаче «Человек и закон» и на РЕН ТВ вышла целая обойма сюжетов продолжительностью до 10 минут, авторы которых возлагали на Пивоварова не просто вину за случившееся, но он уличался в воровстве и коррупции, получении высокой зарплаты (цифры были выхвачены произвольно), в создании в ИНИОНе информационного центра НАТО, вообще в «либерализме» и как бы даже в том, что членкором РАН оказался покойный Борис Березовский.
Контрольный выстрел уже в апреле, когда 11 пахнувших гарью книг из ИНИОНа всплыли на арбатских развалах, в «Вестях недели» произвел Дмитрий Киселев. Непривлечение Пивоварова к ответственности, — сказал он буквально, — «означает сигнал и другим директорам: мол, жги свою библиотеку, ничего за это не будет».
Между тем четыре пожарные экспертизы не смогли установить ни источник, ни причину возгорания. Пропажа книг тоже не подтвердилась, а те 11 томов, которые всплыли на развалах, утащили двое рабочих, нанятых фирмой-посредником из-за безденежья в ИНИОНе на вокзале: они разбирали завалы в левом крыле, но сумели как-то зайти в правое, где работали волонтеры (виновные осуждены).
Это пока еще лишь набор фактов: без того, как пожар освещался в СМИ, мы не сумеем извлечь из них правильные смыслы. Важно и то, что сам Пивоваров — тоже медийная фигура: он регулярный участник ток-шоу Владимира Соловьева, где олицетворяет интеллигента, умеренного либерала, «почти славянофила». Именно по этому образу и был нанесен прицельный удар, и в этом смысле «если бы пожара не было, его бы следовало придумать».
Подозреваемый
Травля Пивоварова разом прекратилась после того, как он подал заявление об уходе с поста директора и занял почетный, но не дающий реальных полномочий пост научного руководителя ИНИОНа. Однако прекратить уголовное дело оказалось не так просто, как сдать передачу в архив.
Результаты экспертиз исключили обвинения в «халатности», но осенью 2015 года СУ СК РФ по Москве переквалифицировало его на «злоупотребление должностными полномочиями». Защита представила копии писем, в которых Пивоваров, начиная с 90-х годов и едва ли не ежегодно, просил денег на противопожарные мероприятия, но денег не давали: сначала Академия, а с 2013 года Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), куда были переданы все хозяйственные вопросы.
Всем было понятно, на каком уровне решается вопрос, и осенью 2016 года сразу несколько известных людей обращались по этому поводу к президенту — из них мы назовем только главу Московской Хельсинкской группы Людмилу Алексееву, когда-то работавшую в ИНИОНе (см. об этом ниже). Говорят, что Путин наложил на письме резолюцию «Разобраться», после этого Следственный комитет затребовал дело из московского управления в свое производство, и для подозреваемого все стало много хуже: а ты не жалуйся, не тревожь «царя-батюшку» по пустякам!
В ноябре 2016 года по «делу Пивоварова» (которого на тот момент по существу уже и не было) в СК РФ была создана бригада в составе семи следователей во главе с генерал-майором Костиным В.В. Была перерыта вся документация ИНИОНа, уже и не имевшая к пожару никакого отношения, допрошены десятки сотрудников (а чаще — сотрудниц). В лучшие времена в ИНИОНе работало 1300 человек, на момент пожара — 650, на ставку около восьми тысяч рублей в месяц был оформлен один человек, а фактически работу выполнял другой. Вряд ли директор был в это посвящен, и тем более трудно заподозрить академика в извлечении из этого какой-то выгоды.
19 января 2017 года Пивоваров должен был делать доклад на экспертной группе по подготовке учебника политологии, для чего просил следователя разрешить ему выехать на базу МГУ под Москвой. Вечером 18 января разрешение было получено, а ранним утром 19-го к нему пришли с обыском. Позвонить и предупредить, чтобы доклада не ждали, следователь академику не разрешил.
При обысках дома у жены, недавно умершей матери и на даче были обнаружены (нет, не крупные суммы денег и не финансовые документы) 15 книг, полученных Пивоваровым на абонементе в библиотеке еще до пожара. Он не единственный, у кого они остались на руках: по правилам ИНИОНа докторам наук разрешалось брать домой до 20 книг, но после пожара сдавать их пока некуда. Это книги и журналы по истории, не то чтобы раритеты, но частью изданные в конце XIX — начале ХХ века, и следствие считает, что они стоят 142 тыс. рублей.
С точки зрения истории, о которой мы тут рассуждаем и о своем месте в которой, наверное, сейчас задумался беседовавший с Алексеевой президент, это бред. Более того, если это все, что найдено «бригадой», то Пивоваров — бессребреник, каковым его и считает большинство коллег. Таков набор фактов, а теперь, следуя методам академика, нам предстоит взглянуть на них «историософски», то есть попытаться выудить из этого абсурда какие-то смыслы.
Погорельцы
Поиск виноватого — вообще традиция русской культуры (которую академик Пивоваров склонен считать, в общем, «цивилизацией»), объяснимая, наверное, абсолютизмом власти, — обратная сторона того, что, по правде, здесь вообще никто ни за что не отвечает и отвечать не хочет. И не то чтобы тут никто никого не жалел, но тень «виноватости» ложится на всякого, кто протянул руку помочь, и наоборот: тот, кто пнул упавшего, как бы зарабатывает индульгенцию в глазах власти.
Среди сотрудников института версия поджога тоже обсуждается, но не с целью сокрытия кражи книг, а в логике завладения большим земельным участком в двух минутах от станции метро «Профсоюзная». Объективных доказательств этому не было и теперь уже точно не будет найдено, но после пожара признаки борьбы за привлекательный участок в самом деле обнаруживаются. Юридически он пока закреплен за ИНИОНом, но лишь до тех пор, пока институт существует как таковой.
Коллектив (за исключением части, оставшейся в не пострадавшем от пожара крыле) с 2015 года переезжал трижды. Летом 2017 года ФАНО выселяло его уже из здания бывшей Академии сельскохозяйственных наук, где сотрудницы более или менее обжились. Выселяли без предоставления другого помещения, на улицу и в «пожарном» порядке: об этом до сих пор напоминает содранный паркет. Говорят, у ФАНО есть проект переделки здания в гостиницу, но пока благодаря публичному скандалу ИНИОН потерял только цокольный этаж, сразу сданный в аренду магазину, кальянной и «стоматологии». Но теперь над гуманитарным ИНИОНом нависла угроза присоединения к ВИНИТИ — Институту научной и технической информации.
Первый проект восстановления здания ИНИОНа, выполненный по заказу ФАНО, предусматривал такую его реконструкцию, при которой новое здание подходило бы больше для центра по связям с общественностью. Третьему после ухода Пивоварова врио директора удалось внести коррективы, и новый проект ИНИОН устраивает. Но о начале реконструкции (а для этого надо снести прежнее здание) пока и речи нет, а через сколько-то лет будет ли на том же месте ИНИОН или что-то совсем другое?
В русской традиции ставить памятники, но не дорожить памятью. Притом что Фундаментальная библиотека ИНИОНа на будущий год отметит свое 100-летие, а ФАНО — только пятую годовщину, в кругах, принимающих решения, возможностей у агентства побольше: наука эфемерна, а недвижимость — реальна. Академия наук, силы которой были подорваны самим образованием ФАНО, теперь ослаблена еще и расколом между академиками в связи с выборами президента РАН. В таком раскладе судьба Пивоварова — еще один козырь для тех, кто больше искушен в аппаратных интригах: вон они какие там уголовники, смотрите!
«Рассадник»
Пивоваров — не первый подозрительный директор этого института и библиотеки, созданной в 1918 году и пополнявшейся сначала возами книг, экспроприируемых у «прислужников буржуазии». После ряда революционных экспериментов в 1923 году библиотеку начала систематизировать Генриетта Дерман, набиравшаяся опыта в Библиотеке Конгресса США, но в 1939 году она была репрессирована. Библиограф Дмитрий Иванов, возглавлявший библиотеку с 1940 года, был снят с должности за «повышенное внимание к иностранным изданиям», но и сменившего его в 1949-м фронтовика Виктора Шункова коллеги из «Ленинки» обвинили в «буржуазной приверженности предметным каталогам». Но тут «борьба с космополитизмом и низкопоклонством» на время утихла.
ИНИОН, образованный на базе Фундаментальной библиотеки общественных наук (ФБОН) в 1969 году, расцвел в 70—80-х годах при директоре-академике Владимире Виноградове. В то время сотрудники ИНИОНа готовили информационные издания, в том числе рефераты новинок зарубежной гуманитарной науки, признававшейся в СССР «антисоветской», но эти материалы попадали не только тем, кому рассылались по закрытым спискам. Фактически ИНИОН был одним из источников самиздата и «тамиздата», здесь давали работать и таким, как философ Григорий Померанц (и многие другие), с теплотой вспоминает о работе в ИНИОНе и высланная вскоре из СССР Людмила Алексеева. Юрий Пивоваров, который работает в ИНИОНе с 1976 года, — плоть от плоти того, что называлось «советской» интеллигенцией, после сталинских погромов возродившейся как бы из пепла.
Партийное руководство того времени знало цену фундаментальному знанию и было готово с известными оговорками ее платить. Но, проявляя интерес к этому знанию, оно отказывалось ему следовать. А когда решилось на реформы, оказалось уже поздно. Это и стало причиной краха СССР, а вовсе не умствования «поющей с голоса Запада» интеллигенции. Впрочем, тот же страх перед реформами привел Россию и к катастрофе 1917 года.
17-й год
«Был бы человек, а статья найдется», — так шутили еще следователи НКВД. К Пивоварову подбирают уже четвертую. И Бастрыкин уже доложил, и понятно, что инерция этого ведомства огромна. Но ради такого вывода не стоило бы и огород городить, а мы же хотим извлечь из этой истории (и вообще из Истории) смыслы не поверхностные. Любое такое дело (как и «дело Серебренникова», вызвавшее куда больший резонанс) порождается цепью причин и предпосылок, действующих на разной глубине. Интересно следить и за интригами и доносами, играющими роль триггеров, но не они образуют то горючее, которое питает этот вулкан ненависти неиссякаемой энергией.
В книге «Русское настоящее и советское прошлое», издание которой в 2014 году Пивоваров считает одной из причин своего преследования, он объясняет русскую катастрофу 1917 года как столкновение двух революций. Либеральная «революция эмансипации» победила и добилась своих целей в столицах к весне—лету 17-го года: были обеспечены гражданские права, заложены основы будущей демократии. Но эту интеллигентскую революцию настигла и накрыла с разгону более долгая волна, вал которой лишь оседлали большевики: это была традиционалистская, агрессивная по своей сути, общинная «революция передела» (ее пытался упредить реформами Петр Столыпин, но и сам был раньше срока ею сметен — убит).
Сегодня в руководстве страны тоже есть люди, умеющие читать. Ведь в 1917 году произошла не первая и не последняя в России «революция эмансипации», которую затем накрыла и погребла под собой «революция передела и архаики».
«Вторая революция» не просто пользуется плодами первой, она их похищает. Но победителям мало одной лишь собственности: насытившись, они хотят теперь еще и достойно выглядеть в Истории. Надо сделать так, чтобы «народ» (или избиратели, как его сегодня называют в России) не заметил подмены. Для этого нужно снизить общий культурный уровень и втоптать представителей «революции эмансипации» в грязь вместе с их идеями свободы, тем более что и в среде прежних интеллигентов всегда находятся те, кто готов в этом помочь. Уличное насилие делает эту картину более подробной и полной, но суть и источник энергии — одни и те же.
Сегодня интеллигенцию необязательно ставить к стенке или сажать на долгие годы и массово, достаточно дискредитировать ее с помощью телевидения и «СМИ»: режиссер, академик? — тем лучше: пусть все видят, что они такое же «говно» (ровно так характеризовал интеллигенцию В.И. Ленин). Это процесс идеологический, он в руках «интеллигентов», а следствие и суд обслуживают его лишь чисто технически, обеспечивая картинку на экране.
Пожар — скорее всего, случайность, следствие общего пренебрежения к культуре. Хотя что за погром без пожара? Но мы ведь и не о пожаре — он лишь видимая часть катастрофы. Мы (с Юрием Пивоваровым) о том, что общее тление добралось уже и до самых глубинных пластов культуры, до самого ее генофонда.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»