«Сечин и Костин стояли с киями, высматривали позицию»

11 сентября в Замоскворецком суде столицы продолжались слушания по делу экс-министра Минэкономразвития Алексея Улюкаева. В зале суда он появился раньше своих адвокатов и сразу же попал под щелчки фотокамер и вопросы журналистов. Последних интересовало, как Улюкаев относится к тому, что Сечин был недоволен чтением на суде прослушки разговоров между ним и экс-министром. Работу прокуроров глава «Роснефти» тогда, напомним, назвал «профессиональным кретинизмом» и заявил о необходимости закрытия процесса от публики.

— Вам не кажется, что у Игоря Ивановича могли сдать нервы? — словно провоцировала подсудимого пресса.

— Есть замечательная русская пословица, которую Гоголь взял эпиграфом к «Ревизору». «На зеркало неча пенять, коли рожа крива», — ответил Улюкаев и дал понять, что больше отвечать на вопросы на намерен.

В этот день в суд сторона обвинения вызвала главу Росимущества, заместителя министра Минэкономразвития Дмитрия Пристанскова. Он объяснял, что Минэкономразвития не могло влиять на судьбу сделки по приватизации «Башнефти», так как сделка (на момент ноября 2016 года) уже была заключена.

— После совершения сделки Российская Федерация (правительство — ред.) прекратила быть акционером компании «Башнефть». Я не понимаю, как Минэкономразвития могло на это влиять… — четко и уверенно говорил замминистра.

На уточняющий вопрос прокурора бывший зам Улюкаева ответил, что ограничений на участие таких компаний, как «Роснефть», в министерстве не нашли. Что же касается позиции Алексея Улюкаева, то Пристансков какие-либо указания по замедлению сделки от него не получал. И ему не было известно, чтобы тот затягивал с приватизацией «Башнефти». Не помнил свидетель и высказываний Улюкаева о нежелательности участия «Роснефти». 1 октября 2016 года, по его словам, правительство разрешило «Роснефти» участвовать в сделке.

Коротко допросив генерального директора банка «ВТБ Капитал» (банк выступал стороной в сделке) Алексея Яковицкого и услышав от него, что ни Улюкаев, ни его министерство не сообщали банку о том, что участие «Роснефти» является нецелесообразным, прокуроры решили, наконец, на 5-й день процесса переключиться непосредственно на эпизод вымогательства взятки.

Согласно обвинительному заключению, которое, как и все уголовное дело против экс-главы Минэкономразвития, построено на заявлении Сечина, взятку в 2 миллиона долларов США у него Улюкаев вымогал на Гоа 16 октября 2016 года, где в то время проходил саммит глав государств БРИКС. Вымогал якобы «в качестве благодарности за дачу им положительного заключения на осуществление сделки по приобретению пакета акций «Башнефти», угрожая в случае отказа препятствовать законной деятельности «Роснефти» путем дачи отрицательных заключений иным сделкам компании» (цитата по обвинению). Впрочем, по некоторым данным, изначально в обвинении было написано, что взятку Улюкаев требовал у Сечина в Москве, а на Гоа действие перенесли уже потом. При этомфакт, что на момент 16 октября сделка уже состоялась и никто влиять, угрожать, препятствовать и тормозить ее ход уже не мог, обвинение как бы игнорирует. Что и подтвердил на заседании глава Росимущества.

До недавнего времени свидетелей непосредственно факта вымогательства взятки будь то на Гоа, будь то в Москве, прокуратура в суд не приводила. Пикантную тему вымогательства взятки на саммите в Индии, куда с президентом Путиным приехала большая часть кабинета министров, прокуроры открыли с помощью спецкора телеканала Life Александра Юнашева.

Юнашев в составе президентского пула освещал саммит и в один из дней застал в холле гостиницы, где расположилась делегация, трех лиц – Игоря Сечина, Андрея Костина и Алексея Улюкаева. Первые двое играли в бильярд. Третий стоял возле них. Собственно, больше ничего свидетель не сказал. Но, видимо, по мнению обвинения, наличие Улюкаева рядом с Сечиным на Гоа уже само по себе говорит о многом.

— Итак. Что было в холле? — тоном следователя, распутывающего очередное дело, спрашивал журналиста прокурор Борис Непорожный.

— Начинались, если я не ошибаюсь, переговоры с Китаем, — вспоминал Юнашев. — Все происходило в гостинице, это была резиденция президента. Мы зашли в комнату переговоров, лидеров еще не было. Расставили камеры.

Ну, там реально жарко было... Сечин и Костин были с киями, высматривали позицию. Сначала мы с коллегами решили их снять издалека. А когда подошли, Улюкаев уже отошел от стола. Мы спросили Сечина и Костина, на что они играют, кто ведет и т.д. Костин, кажется, ответил: «На нефтяные вышки».

По словам журналиста, съемка этой игры пошла тогда в прямой эфир, сейчас запись находится в открытом доступе.

— А вы с какой стороны от бильярдного стола стояли, справа, слева? – уточнял очевидно сверхважные для следствия детали обвинитель. Журналист не помнил.

— Вы видели, или слышали, что Улюкаев разговаривал с Костиным или Сечиным?

— Слышать я точно не мог, я сначала стоял далеко, в 40 метрах. В момент моего подхода, мне кажется, он уже ничего не говорил. Он стоял спиной, вполоборота ко мне.

— А вообще эти трое господ разговаривали между собой?

— Вряд ли, конечно, люди просто так, без слов, играли в бильярд.

— Давайте без предположений, — осекла судья Лариса Семенова.

А прокурор снова интересовался, слышал ли что от Улюкаева свидетель? Тот повторил: ничего не слышал.

— Если не слышали, то видели ли вы, чтобы Улюкаев что-то говорил? — не оставлял надежды обвинитель.

— Это было давно. Я не помню.

Защита же Улюкаева интересовалась настроением играющих в бильярд Сечина и Костина.

— Задорное, азартное, шутливое настроение было, — радостно и азартно вспоминал и сам свидетель. — И вообще, Сечин, обычно не любящий журналистов и отвечать на камеры, тут комментируя игру, шутил: «Банкиры всему голова!»

По залу пронеслись смешки. Сам подсудимый Улюкаев лишь уточнил у свидетеля, сколько всего людей в тот момент (инкриминируемый ему как вымогательство взятки) было в холле.

— Наверное, человек 30.

Зал вместе с Улюкаевым засмеялся.

— Нет, не показывал он никаких знаков.

На этом свидетеля отпустили.

Следующее заседание — 13 сентября.