Игорь Иванович Сечин был в столь крайней степени задет оглашением в суде «прослушки» его разговоров с Алексеем Улюкевым в ходе оперативного эксперимента, что прямо и без обиняков назвал действия прокурора «профессиональным кретинизмом». Причем он не обронил это высказывание где-то в кулуарах, а развернуто ответил на прямой вопрос обозревателя «Коммерсанта» Андрея Колесникова: «Это профессиональный кретинизм. Есть вещи, которые должны быть закрыты со всех сторон и со всех точек зрения. Даже мысли не должно возникать, что такое можно обнародовать! Там есть сведения, содержащие гостайну». Правда, Сечин так и не смог пояснить Колесникову, что именно было гостайной в очень странном и комичном диалоге с Улюкаевым, но зато подчеркнул, что процесс должен был проходить в закрытом режиме.

Хорошо известно, что Игорь Иванович крайне не любит публичность, он судился (успешно) со всеми медиа, которые пересекали эту неформальную «двойную сплошную».

Но, надо признать, что у суда были и формальные поводы закрыть процесс. Хотя бы на том основании, что в спецоперации по изобличению Улюкаева принимали участие сотрудники ФСБ во главе с действующим на тот момент генералом Олегом Феоктистовым. Но слушания проходят в открытом режиме и привлекают колоссальное внимание. Во многом благодаря тому, что стратегию яркой, публичной защиты, переходящей в контратаку, избрал сам Алексей Улюкаев. Но он, конечно, не мог повлиять на позицию суда и гособвинения. А гособвинение подкидывало сюрприз за сюрпризом.

Сначала в число свидетелей, которые должны дать показания в суде, был включен сам Игорь Иванович Сечин. Официальный представитель «Роснефти» Михаил Леонтьев был вынужден заявить, что его руководитель, конечно, исполнит свой гражданский долг, нужно только будет поискать окно в графике. Ну а потом произошло оглашение «прослушки». В полном объеме. Без купюр.

И дело тут не в том, в какой степени содержание разговора между Сечиным и Улюкаевым может повлиять на приговор. А в том, что

Неудивительно, что разговор уже растащили на мемы, а быть смешным, полагаю, это последнее, чего хочется Игорю Ивановичу.

Но вот в чем вопрос — имел ли тут место «профессиональный кретинизм»?

Фигура гособвинителя Павла Филипчука заставляет сомневаться в оценках Сечина. Этот старший прокурор первого отдела по надзору за расследованием уголовных дел в СК РФ управления по надзору за расследованием особо важных дел Генпрокуратуры РФ имеет опыт участия в громких политических процессах. Это и «болотное дело», и суд над Надеждой Савченко, когда именно Филипчук запросил для украинской летчицы 23 года. То есть, когда это нужно, он работает в процессе максимально жестко и безо всяких перфомансов. А тут, получается, было не нужно? Кому — не нужно? И почему?

Очевидно, что гособвинитель, исходя хотя бы из своей должности, представляет интересы Генеральной прокуратуры. А у Генпрокуратуры, рискну предположить, за последнее время накопилась некоторая усталость от необходимости служить интересам Игоря Сечина. Я даже не буду сдувать архивную пыль с дела «ЮКОСа». Вспомним лучше, что именно Гепрокуратура была инструментом в начальной фазе истории с реприватизацией «Башнефти». Именно надзорное ведомство подало иск о возврате в федеральную собственность контрольного пакета акций нефтяной компании. И что с этого получила Генпрокуратура? Ничего, кроме процессуального конфуза. Ведь для того, чтобы подать иск, пришлось искать «вновь открывшиеся обстоятельства»: первая продажа «Башнефти» структурам, связанным с семьей экс-президента Башкирии Муртазой Рахимовым, случилась еще в 1995 году. Чтобы восстановить пропущенный срок исковой давности, Генеральной прокуратуре пришлось на голубом глазу заявить, что она была не в курсе незаконного характера сделки, и ее внезапное прозрение как раз и является вновь открывшимся обстоятельством.

Отметим, кстати, что на втором этапе дела «Башнефти», когда «Роснефть» надумала отсудить у АФК «Система» деньги за якобы выведенные из компании активы, Игорю Сечину пришлось обойтись уже без услуг Генпрокуратуры, а всю работу сделал башкирский суд.

Наконец, нельзя обойти вниманием и то обстоятельство, что у Генеральной прокуратуры давние счеты со вторым участником спецоперации против Улюкаева — Олегом Феоктистовым.

Как рассказывал в материале «Операция «Вертикаль» спецкор «Новой» Андрей Сухотин, в свое время именно 6-я служба УСБ ФСБ под руководством Олега Феоктистова готовила материалы для знаменитого «игорного дела», из-за которого едва не началась полномасштабная война между Генпрокуратурой и только отпочковавшимся от нее Следственным комитетом.

Такое не забывают, конечно, но все последующие годы Феоктистов был недосягаем.

Разумеется, если последует окрик «сверху», процесс над Улюкаевым застегнут наглухо, на все пуговицы. Надеюсь, что это произойдет не раньше, чем Игорь Сечин найдет окно в графике и заглянет в суд. Очень хочется послушать его вживую. Для истории.