Очень много букв

Лонг-лист БК-2017 включал 32 книги и две рукописи, все ровно, спокойно, без неожиданностей и очевидного лидера.

В него попало практически все, стоящее внимания, и, пожалуй, кое-что сверх того. Не лишним был бы интереснейший, хотя и небесспорный «Китаист» Елены Чижовой, написанный в жанре альтернативной истории, его отсутствие — на совести экспертов.

Сначала о трендах, брендах и акцентах.

Тренды, они же бренды, в основном все те же:Виктор Пелевин — повелитель мемов и властелин дискурса; Владимир Сорокин— гурман слов и знаток подсознания; к ним добавился Лев Данилкин — мифотворец.

Донбасс и все, что с ним связано, пока полноценным трендом считать трудно, но есть явное его присутствие: если не в словах, то в мыслях точно ощущается. Герой «Патриота» Андрея Рубанова полромана рвется в Донецк, правда, уезжает все-таки в места более отдаленные и кофмортные. «Казненный колокол» — художественная публицистика, или публицистическая проза, посвященная Донбассу, который в состоянии катастрофы, и людям приходится внутри этой катастрофы жить.

Ведущий тренд года — очень много букв. Произведения значительного числа полуфиналистов имеют эпический размах и по замыслу, и по объему написанного. Вопреки всем издательским трейд-маркетологам, которые уверены, что многостраничных опусов современная публика побаивается. Однако время и больные темы требует пространства, поэтому — семьсот страниц (не меньше!), иначе не разобраться.

Другое сравнительно новое поветрие, которое в этом году усилилось, — серьезная литература становится падка на приурочивания. Все мы — общество, читатели, писатели, критики, журналисты — вольные или невольные рабы юбилеев и прочих «информационных поводов». Теперь к датам даже толстые книги пишутся. Конечно, существует и магия чисел, от которой никуда не деться: календарь напоминает — на дворе 17-й год.

Поэтому «Ленин. Пантократор солнечных пылинок» Льва Данилкина— ой, неспроста. Вот если бы книга появилась, скажем, в 2015-м, о конъюнктурности и речи не шло: вдохновение может накатить в самое неподходящее время. Но когда идея произвести перезагрузку и актуализировать Ильича совпадает со столетием Великого Октября, то чего там… не пропадать же такому поводу! В результате на читателя упал увесистый кирпич в диковинном жанре — «постмодернистское житие». Читать занятно. Более того, не исключено, что благодаря Льву Данилкину, его репутации, харизме и тонкому чутью на идеи «самый человечный» сделается модным мемом.

Итоги минувшего ХХ века подводит Алексей Слаповский, у его «Неизвестности» подзаголовок «Роман века 1917—2017». Столетняя история семейства Смирновых в дневниках, диалогах, рассказах, письмах и документах, есть уже термин для этого жанра — «датафикшн». Погружение предпринимается конечно же для того, чтобы разобраться в причинно-следственных связях и особенностях российского менталитета, понять, почему «движемся мы в одном и безусловно верном направлении, но при этом каждый укажет в свою сторону». Ответ, похоже, в названии. Вот мы ехали-ехали и приехали — из неизвестности через непредсказуемость и снова в неизвестность.

Современные русские писатели, как и предшественники, стараются найти ответы на извечные русские вопросы. Но существенное уточнение: те самые «Кто виноват?» и «Что делать?» подверглись некоторой важной модификации. Теперь этот вопрос отредактирован и звучит приметно так: «Почему у нас все — так?» Ответ очень часто, как и вопрос, философско-риторический: «А потому…»

Восприятие уже так приучено к «датному» алгоритму, что даже «Тайный год», который у Михаила Гигалошвили про времена совсем давние — 1575-й, по инерции начинаешь подверстывать туда же, к годовщине Великого Октября. Семьсот с лишним страниц очередной русской смуты, высоких устремлений, благих намерений, грязных кровавых дел наводят в очередной раз на очевидную, не слишком радостную мысль: полтысячелетия прошло, но власть не меняется.

Еще одно наблюдение: выраженное присутствие сразу нескольких былинно-исторических романов. Создается впечатление, что романтизировать, мифологизировать и всячески приспосабливать под себя реальность становится все популярнее. Не от хорошей жизни, естественно. Кроме противоречивого Ивана Грозного, пантократора Ленина, есть беллетризованная биография Нестора Махно в «Номахе» Игоря Малышева. «Город Брежнев» Шамиля Идиатуллина про начало конца утопической эпохи. А еще былинный «Соколиный рубеж» Сергея Самсонова. Самсонов — писатель особенный, ни на кого не похож, его густые монолитные тексты-верлибры по зубам не каждому. Тем интереснее это изобилующее массой технических деталей, а по сути совершенно сказочное повествование о почти сакральном противостоянии двух асов воздушного боя — советского «сталинского сокола» и немецкого летчика, — подчиненное четкому внутреннему ритму. Однако если настроиться на его волну, совпасть и вчитаться, то действует завораживающе.

Теперь сам расклад.

«Козырных» книг для Короткого списка БК-2017 у нас на этот раз пять. «Тайный год» Михаила Гигалошвили, «Манарага» Владимира Сорокина, «Ленин»Льва Данилкина, «Патриот» Андрея Рубанова. И обязательно (иначе стыдоба!) «Посмотри на него» Анны Старобинец — настоящий хоррор: правдивая беспощадная книга о трагическом материнстве, боли, моральных издержках отечественной медицины и мужестве дышать после потери.

Отдельной строкой про блистательного Александра Гениса, чья книга, вне всяких сомнений, заняла бы достойное место в шорт-листе. К сожалению, его «Обратный адрес» оказался «вне правил и вне игры» и выбывает из процесса по техническим причинам: был по главам напечатан в «Новой газете».

Конечно, «Лампа Мафусаила…» Виктора Пелевина и «Бабий ветер» Дины Рубиной — всегда козыри, их новые произведения всегда заметны, но есть ощущение, что это не их год.

Опыт прошлых лет показывает, что эксперты неизменно благосклонны к творчеству Юрия Буйды, Александра Мелихова, Андрея Волоса, Дмитрия Данилова, Алексея Слаповского. Книга кого-то из них скорее всего будет а шорте, предполагаю — «Покидая Аркадию» Юрия Буйды.

У БК есть традиция: разнообразить финал произведением свежим, обычно не слишком раскрученным именем, чаще не столичным, что справедливо. Кто окажется таким джокером, неожиданной «картой» из длиннолистной колоды? «Песнь Тунгуса» Олега Ермакова— оригиальный сибирский «Твин Пикс»? Неформатные «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова? Отличный роман Дмитрия Новикова«Голомяное пламя» — карельская сюита, которую уже успели классифицировать как «новое почвенничество»? Или «В Советском Союзе не было аддерола» Ольги Брейнингер— психодел из эмигрантской жизни? А может, многообещающий роман воспитания «В.Н.Л (Вера. Надежда. Любовь)» Сергея Авилова? Историю болезни с анамнезом в книге Анны Козловой «F20»? ...

Зная, как трудно экспертам дается выбор, гадать нет смысла.

- Сергей Авилов «В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)» - Михаил Гиголашвили «Тайный год» - Юрий Буйда «Покидая Аркадию» - Лев Данилкин «Ленин. Пантократор солнечных пылинок» - Борис Евсеев «Казненный колокол» - Олег Ермаков «Песнь Тунгуса» - Дмитрий Новиков «Голомяное пламя» - Андрей Рубанов «Патриот» - Сергей Самсонов «Соколиный рубеж» - Владимир Сорокин «Манарага» - Анна Старобинец «Посмотри на него»

Клариса Пульсон —специально для «Новой»