1 сентября 2004 года группа террористов беспрепятственно захватила школу №1 г. Беслана (республика Северная Осетия-Алания). Точное количество нападавших не установлено, официальное следствие говорит о 32 боевиках, из показаний свидетелей следует, что террористов могло быть в два с половиной раза больше.

В заложниках оказались 1128 человек, большинство из которых были дети.

С 25 по 31 августа 2004 года силовые структуры Северной Осетии, а также федеральные силовые структуры, получали информацию о возможной террористической атаке на осетинские образовательные учреждения, приуроченной к 1 сентября. За несколько часов до захвата министру внутренних дел РФ Нургалиеву поступила оперативная информация о готовящемся теракте в одной из школ Беслана, расположенном вблизи административной границы Северной Осетии и Ингушетии.

Тем не менее, школы Беслана в тот день практически не охранялись, сотрудники ГИБДД, которые должны были нести службу на посту около школы № 1, были переброшены для охраны федеральной трассы в целях обеспечения безопасного проезда президента Северной Осетии Александра Дзасохова. Школу № 1 охраняла невооруженная женщина – сотрудница местного РОВД. Она также оказалась в заложниках.

В 9.20 1 сентября появилась первая информация о захвате заложников. Практически сразу властям (как республиканским, так и федеральным) стало известно об огромном количестве заложников. В 11 часов 1 сентября прокуратура Правобережного района РСО-А (к которому территориально относится Беслан) возбудила уголовное дело по факту захвата более 600 человек. Тем не менее, 1, 2 и 3 сентября, вплоть до начала силовой операции, количество заложников, о котором сообщали все официальные структуры и государственные СМИ, варьировалось между 120 и 354. Позднее выяснилось, что информационным освещением контр-террористической операции в Беслане занимались двое командированных из Москвы сотрудников – сотрудник пресс-службы президента России Дмитрий Песков и сотрудник ВГТРК Петр Васильев. Информационная тактика по намеренному занижению количества заложников вызвала агрессию террористов и повлияла на их отношение к людям.

Вечером 1 сентября в Беслан прибыли заместители директора ФСБ Николая Патрушева — генералы Владимир Проничев и Владимир Анисимов, а также генерал Александр Тихонов, возглавляющий Центр специального назначения ФСБ РФ (группы «Альфа» и «Вымпел»). Именно генералы ФСБ взяли на себя реальное руководство оперативным штабом контр-террористической операции в Беслане. Однако официально штаб состоял из осетинских чиновников, большинство из которых даже не знали, что входили в этот штаб, и не принимали никаких решений. Возглавлял штаб президент Северной Осетии Александр Дзасохов, а потом начальник местного УФСБ Валерий Андреев. Позже на следствии и в суде они дали показания об истинной роли генералов ФСБ в руководстве оперативным штабом и контр-террористической операцией.

Несмотря на то, что террористы, захватившие заложников, пытались установить контакт с оперативным штабом, выдвигали свои требования и, значит, были готовы вести переговоры и отпускать заложников (2 сентября в школу был допущен бывший президент республики Ингушетия Руслан Аушев: ему позволили вывести из школы 24 заложника), переговоры с ними велись формально. Переговорщик Зандионов, который был уполномочен их вести, не знал (показания на суде) ни о требованиях террористов, ни о количестве заложников, ни о том, что террористы ведут переговоры с Аушевым. Также он не знал об освобождении Аушевым части заложников, о договоренностях с террористами о вывозе из школы тел мертвых заложников. С кем из террористов вел переговоры официальный переговорщик, следствие так и не установило. Записи этих переговоров следствию переданы не были.

Дзасохов, Аушев и Михаил Гуцериев (влиятельный олигарх ингушского происхождения) по собственной инициативе начали вести переговоры с представителем чеченских сепаратистов Ахмедом Закаевым о вовлечении в процесс освобождения заложников Аслана Масхадова. На тот момент Масхадов являлся избранным президентом независимой Ичкерии. Закаев и Масхадов дали согласие на участие в переговорах, если им гарантируют беспрепятственный проход к захваченной террористами школе. Информация о переговорах с Закаевым и Масхадовым появилась вечером 2 сентября. 3 сентября в 12 часов дня Александр Дзасохов выступил перед родственниками заложников и сказал, что в переговорный процесс должны войти новые лица. Они должны были прибыть в Беслан вечером.

Ровно через час в 13.03 и в 13.05 3 сентября в спортзале школы № 1 прозвучали два взрыва, после чего началась силовая операция по уничтожению террористов. Следствие утверждает, что причиной первых взрывов в спортзале был подрыв самодельных взрывных устройств (СВУ), которыми террористы заминировали спортзал. При этом выводы трех официальных экспертиз, которые должны были ответить на вопросы о том, какие именно СВУ, какой мощности и где именно взорвались, кардинально противоречат друг другу. В материалах следствия имеются выводы саперов 58-й армии о том, что СВУ, установленные террористами, взорвались много позже под воздействием высокой температуры — т. е. от пожара.

Заложники, члены парламентской комиссии Северной Осетии и член федеральной парламентской комиссии, депутат от партии «Родина» Юрий Савельев (бывший ректор знаменитого питерского Военмеха, доктор технических наук, специалист в области физики и горения взрывов) выдвинули следующую версию. Причина первых взрывов – обстрел спортзала бесланской школы из огнеметов «Шмель» и реактивных противопехотных гранатометов, состоящих на вооружении спецназовцев ЦСН «Альфа» и «Вымпел». Эта версия подтверждена многочисленными свидетельскими показаниям и вещественным доказательствами. Под давлением фактов следствие признало, что в ходе силовой операции по уничтожению террористов спецназ ФСБ применял огнеметы, гранатометы, а также танки 58-й армии и боевые вертолеты. Однако следствие настаивало на том, что оружие массового поражения не применялось для стрельбы по спортзалу, его использовали исключительно против террористов, в то время, когда в школе уже не было живых заложников.

Следствие также утверждало, что заложники погибли от первых взрывов в спортзале. Однако экспертизы по установлению причин гибели заложников проводились «по наружному осмотру тел», что является грубейшим нарушением закона. Таким образом, остались неизвестными точные причины смерти заложников.

Также официальная версия следствия о том, что все заложники погибли от первых взрывов, опровергается официальным протоколом осмотра места происшествия (школы), проведенным следствием 4 сентября 2004 года. По версии следствия (и по показаниям заложников) террористы заминировали только спортзал школы № 1. Другие помещения школы заминированы не были. Заложники изначально содержались в спортзале. После первых взрывов выжившие заложники были перемещены террористами в другие помещения школы. После штурма в спортзале было найдено 116 тел погибших заложников. В других, не заминированных помещениях школы, было найдено 208 убитых заложников. То есть большинство заложников погибли не от первых взрывов, а в ходе штурма, когда применялись огнеметы, гранатометы и танки. Данные факты подтверждаются не только показаниями свидетелей, в том числе сотрудников полиции Правобережного района, но и видеосъемкой.

Из тел заложников пули не извлекались и баллистические экспертизы не проводились, однако, подробная, практически поминутная видеосъемка бесланской школы и прилегающей к ней территории, сделанная в ходе штурма, свидетельствует об отсутствии доказательств прицельного огня по заложникам, самостоятельно покидающим взорванный спортзал.

После первых взрывов в спортзале пожара не было. Огонь стал распространяться в ходе последовавшего обстрела школы, как со стороны террористов, так и со стороны спецназа ФСБ РФ (на вооружении у которого были ГМ-94, способные спровоцировать возгорание). Первые очаги пожара в спортзале можно было потушить из огнетушителя (показания саперов 58 армии), однако руководивший штурмом школы генерал ФСБ Тихонов категорически запретил сотрудникам МЧС Северной Осетии выезжать на тушение пожара. Тушить пожар в спортзале начали только через четыре часа, когда огонь фактически уничтожил как следы первых взрывов (в том числе на крыше спортзала), так и тела заложников. Большая часть из 116 заложников, найденных в спортзале, обгорели до такой степени, что установить настоящую причину их смерти (пуля, взрыв или огонь) стало невозможным.

Два часа после первых взрывов школу обстреливали дистанционно, пытаясь уничтожить террористов оружием массового поражения (гранатометами, огнеметами, танками). Непосредственная зачистка школы от террористов силами спецназа «Альфы» и «Вымпела» началась только в 15.10, когда генерал Тихонов отдал соответствующую команду (зафиксировано материалами следствия и суда).

Все эти годы потерпевшие (заложники и родственники погибших) пытались заставить следствие расследовать факты, опровергающие официальную версию событий. Информация, кропотливо собранная потерпевшими, свидетельствовала о том, что первостепенной задачей власти 1-3 сентября 2004 года было именно уничтожение террористов, а не спасение заложников. Потерпевшие безрезультатно прошли бесчисленное количество судебных инстанций в России, но услышали их только в Европейском суде по правам человека.

Потому что суд, наконец, четко сказал: у заложников есть право на жизнь, и никто не может его отменить, обосновав «мерой крайней необходимости», никак не доказав при этом, что «крайняя необходимость» в действительности была. Не доказав, что заложников в Бесланской школе нельзя было спасти другими способами, и единственное, что можно было сделать — стрелять по школе из огнеметов, гранатометов и танков.

Основные моменты решения ЕСПЧ.

Пункт 491 решения. Суд пришел к выводу, что, по крайней мере, за несколько дней до захвата бесланской школы власти располагали информацией о подготовке террористами, базирующимися на территории Малгобекского района Ингушетии, террористической атаки на образовательные учреждения 1 сентября. Власти имели достаточный уровень контроля над ситуацией и могли принять меры для снижения террористической угрозы. Однако, меры, которые были приняты, были явно не достаточны и несоразмерны этой угрозе и не способствовали ее предотвращению. Российские власти не сделали все возможное для предотвращения теракта в Беслане и тем самым нарушили право на жизнь своих граждан (статья 2 Европейской конвенции).

Пункт 516:Следствие не смогло собрать и зафиксировать достаточные данные об обстоятельствах штурма первой школы, что привело к фатальной (невосстановимой) неполноте официальных данных об обстоятельствах трагедии. Это в свою очередь способствовало необъективному и неполному расследованию трагедии, что является серьезным нарушением обязательств государства в соответствии со Статьей 2 Конвенции (права на жизнь).

Пункт 574: Суд пришел к выводу, что российские власти не смогли обеспечить должный эффективный уровень руководства оперативным штабом, ответственным за планирование и организацию спасения заложников. Таким образом, российское государство нарушило право на жизнь своих граждан.

Пункт 527:Суд пришел к выводу, что официальное следствие не смогло адекватно расследовать необходимость и последствия применения оружия неизбирательного поражения в ходе штурма школы, а также убедительно доказать, что это оружие использовалось только для уничтожения террористов и ни один заложник не погиб от его применения.

Пункт 599:Суд пришел к выводу, что российское государство не смогло законодательно четко обеспечить приоритет права на жизнь своих граждан при силовом реагирования в ходе контртеррористических операций. Это выразилось в безнаказанности (отсутствии юридических последствий) для тех, чьи решения и действия по применению силы были не обоснованы или неадекватны с точки зрения фундаментального обязательства государства соблюдать и гарантировать право на жизнь своим гражданам.

Пункт 608:Суд пришел к выводу, что силы специального назначения ФСБ РФ широко и неизбирательно применяли в ходе штурма школы оружие массового поражения: огнеметы, гранатометы, танки, а также огромное количество стрелкового оружия.

Пункт 609:Суд пришел к выводу, что спасение заложников — главная цель контртеррористической операции. Массовое применение оружия неизбирательного поражения государственными спецподразделениями прямо противоречит достижению этой цели и в данном случае никак не может считаться «мерой крайней необходимости».