Сегодня в Беслане во многих домах — кувд, пир. Кувд в Осетии — это праздник по хорошему поводу: сын вернулся из армии, кто-то болел и наконец поправился. Да и просто воскресный день — это тоже повод собрать кувд.

Но сегодняшний кувд — особенный. Раз в жизни такой случается. Сегодня Европейский суд по правам человека вынес решение, которого здесь ждали 10 лет. Европейский суд признал: во время контртеррористической операции 1–3 сентября 2004 года Россия нарушила базовые права заложников, и самое главное: их право на жизнь.

Многие в Беслане все эти годы жили в ожидании сегодняшнего дня. Это ожидание было двигателем жизни — да и всем ее смыслом. Люди, в том страшном сентябре потерявшие детей, похоронившие вместе с погибшими и свои собственные жизни, — они дождались, они добились.

Во дворе дома сестер Эллы Кесаевой и Эммы Тагаевой собрались человек пятьдесят — те, кто успел и смог сегодня приехать. Дом Эллы и Эммы — штаб организации «Голос Беслана», которая с 2005 года занималась добычей правды о том, что на самом деле произошло в первой школе. У Эллы в заложниках была дочь. У Эммы из школы не вернулись муж, оба сына-подростка. Свое горе эти женщины смогли переплавить в невиданную силу. И людям, которые пришли сегодня к ним домой, в небольшой дворик прямо напротив растерзанной школы, было важно узнать решение Страсбурга именно здесь. Встретить его плечом к плечу — ровно так, как они прожили все эти годы. Матери, тети, сестры сидят на кухне. Нонна Кисиева (в школе погибли сын и внук), Света Бугулова (дочка выжила, внука похоронили), Света Бигаева (три сына в заложниках), Лариса Дзагоева (дочь погибла) и другие, другие…

— Я размеренно, с душой люблю готовить, — Жанна Цирихова (была в заложниках с двумя детьми, дочь погибла) вымешивает дзыкку, густую осетинскую кашу. В большом тазу женщины месят тесто для осетинских пирогов. Впервые за 12 с лишним лет в этом доме праздничные три пирога на столе! Стоит масляный запах жареного, воздух пахнет сытостью. Красивые девушки с черными бровями помогают раскладывать соленья по тарелкам — это те, кто был в школе №1. В Беслане уже совсем тепло, и мужчины, отцы, почти все в плоских кепках, черных легких куртках сидят за столом во дворе. Тамерлан Сафкуев (похоронил дочь, зятя, внука), Валерий Назаров (похоронил жену, дочь, внука, внучку), Владимир Томаев (жену и дочь), Борис Ильин (похоронил вообще всех) и другие, другие…

Тихо переговариваются между собой.

Сережка, приемный сын Эммы Тагаевой, с визгом гоняет на велике по двору. Светит беззаботное, праздничное какое-то солнце.

Напротив нового здания школы №1 (через дорогу от старого) женщины в сарафанах белят деревья. Солнце приятно печет спину. В школе сегодня пробный ЕГЭ для одиннадцатиклассников, все в белых рубашках. По соседству — спортивный комплекс из красного кирпича. Сегодня в три часа дня республиканское соревнование по боксу.

Вдоль дороги пасутся добротные коровы. Беслан такой же тихий, каким был тогда, в 2004 году. Но он уже не прежний. И прежним никогда не будет.

Элла Кесаева выходит во двор около одиннадцати часов. Она громко, немного растерянно произносит всего два слова:

— Мы победили!

Минутой ранее Элле позвонил адвокат Кирилл Коротеев, он и сообщил весть, ради которой все сегодня собрались. Никаких деталей пока нет, только вот эта весть. Люди робко, будто не веря, начинают поздравлять друг друга, обниматься.

— Ну а что, кого-нибудь теперь накажут? — спрашивает Залина Токаева, которая была в заложниках вместе с мамой. Залина выбралась, спаслась, а мама умерла после теракта. «Да на нашей улице многие поумирали, можно сказать, улица обновилась», — легко и даже будто легкомысленно говорит девушка.

Но Залина знает главное: наверное, надо было выжить, чтобы вот она появилась — и показывает на годовалую Веронику, которая сосет соску.

— Это только начало, — негромко говорит Элла.

Этот тихий, долгожданный кувд продолжается. Приходят новые люди, говорят вполголоса. Над столом летают ласточки — у них под крышей гнездо. Мужчины по очереди поднимают тосты, благодарят друг друга — тех, кто дошел до конца. Вздыхают: «Легче не стало».

Вскоре собираются идти на кладбище. Новое, оно раскинулось совсем неподалеку — и так и называется: «Детское».

«Голос Беслана» подал жалобу в ЕСПЧ 25 июня 2007 года. Иск так и назывался «Тагаева и другие против России». В 2011 году пострадавшим удалось собрать более тысячи подписей жителей Беслана под ходатайством о рассмотрении бесланского дела в приоритетном порядке.

— Мы как фанатики собирали людей, их показания, до 2013 года работали почти без юристов, сами, — вспоминает Элла.

Десять лет, прошедших с момента подачи жалобы, — им уже не кажется, что это долго. Но сколько всего уместилось в эти годы! Теперь вроде и не помнится, как их запугивали, как этих храбрых, пожилых по большей части женщин таскали в полицейские участки и суды. Как их называли врагами родины — за одну только эту формулировку «Тагаева и другие против России».

Но они никогда не были против России. Они были ЗА своих детей.

— Мы рассчитывали на такие сроки, это нас не удивляет, — говорит Элла Кесаева. — Когда в 2007 году мы отправляли документы, мы говорили: надо долго жить. Запасемся терпением.

У жалобы — 447 заявителей. Двенадцать человек из числа этих 447 не дождались, не дожили. Среди них отец Эммы и Эллы.

Пока жалобу рассматривали в Страсбурге, многим детям исполнилось восемнадцать, и фамилии их родителей, сразу пятьдесят, тоже были вычеркнуты из списка заявителей. Двое заявителей отказались от своих претензий к России по собственному желанию. Наверное, им показалось, что долго ждать.

— Как бы он ни хотел забыть про Беслан, мы будем ему напоминать, — говорит Света Маргиева. — Мы не дадим забыть.

Эмма глубоко вздыхает:

— Если бы мы как матери почувствовали, что для расследования в России делают все возможное… Ну случилось, уже не вернешь. Но если бы видели мы, что государство старается для пострадавших, что каются, что признали вину, вот этих бы судов столько лет не было, вероятно.

— Сказал бы: «Я виноват, простите меня». Вот как положено. Что мы, не люди, что ли?

— Мы многие годы как первое число наступает — ждали, что соболезнование принесет. Но он не хочет вспоминать.

— Смотрим на себя: а мы такие же, как когда были молодыми, — сумасшедшие. А ничего не поменялось! Точно так же ходим делать дерзкие дела. Мы вообще по натуре такие: за пролитую кровь надо платить, это от наших предков пошло. Но мы уже цивилизованные. Хотим, чтобы нас уважали, крови мы никому не хотим. Единственное, хотим: чтобы виновных прилюдно судили, чтобы открытый законный процесс.

Теперь, когда есть решение ЕСПЧ, Элла говорит: Беслан наконец готов все простить и забыть. Правда узнана. Остальное меркнет и значения не имеет.

— Простить всех — кроме тех, кто убил детей, — добавляет она. — А все остальное — это ерунда. Хотя бы перед людьми мы будем чисты. Сделали все, что могли.

Беслан