«Я шла с огромной компанией школоты…»

Аня: Я шла с огромной компанией школоты, даже не из нашей школы. Было ясно, что выходят на митинг школьники, потому что это понятная тема. Не просто арестовали какого-то политического, непонятно за что и что с ним сделали, а конкретная насущная проблема, которая всем понятна и близка.

Таня: Информация распространялась через «Вконтакт», было видео, из-за которого весь сыр-бор, а «ВКонтакте», в основном, школота сидит. Раньше про Болотную площадь «Вконтакте» дети могли и не узнать. Потому что газеты читать дураков нету.

Илья: Ну, у меня есть несколько знакомых школьников, которые были на Болотной.

Таня: У меня тоже, и даже один взрослый, который потом сидел пятнадцать суток и много интересного рассказывал. Но масштабы были не такие.

Илья: И еще тут сработал чисто экономический фактор.

с зарплатами, которые в долларах росли на сумасшедшие проценты ежегодно. В 2008-2009 это как-то притормозилось, но в целом было ничего. Еще не было Крыма, еще не было напряжения между «пятой колонной» и остальной частью населения. Тогда еще было ощущение, что весь народ власть не любит. Теперь такого ощущения нет. Но есть движ.

Таня: Движ, да. Выходишь — там стоят такие в касках…

Илья: На самом деле очень страшно, когда все убегают от ОМОНа, а ты стоишь. Толпа еще метрах в ста от ОМОНа, а уже бежит. Ребят, вы куда бежите? ОМОН уже остановился! Но все убегают.

Таня: Ну все равно стрёмно.

Илья: Стремно, конечно. Но еще вот что. В 2011-12 году было не очень понятно, что будет, там повестка дня была еще про честные выборы, было еще ощущение, что это схватка с властью. А сейчас всем понятно, что это реально, скорее, про совесть, чем про какие-то политические изменения — и не так страшно. Реально никакой агрессии на митинге не было, даже не намусорили. Я видел только какие-то надписи на фонтане.

Таня: Там говорили: «Ментом быть стыдно».

Илья: Да, кричали «позор», «мусора — позор России», вот это все. Но даже не намусорили, только на газонах натоптали. Да, еще на скамейки становились, испачкали скамейки.

Таня: Еще мы с Катей висели на фонарях. Там толпа — а впереди ОМОН, интересно же посмотреть.

Вадим: А мы пошли скорее посмотреть, что сделает власть против всего этого. И что потом об этом скажет. А с ОМОНом был неприятный случай, когда нас уже отогнали за кинотеатр «Россия», мы вышли на Малую Дмитровку. И там был момент, когда единственному омоновцу прилетело от кого-то, и в этот момент они озверели. Они побежали на людей, кого-то кинули, мой друг упал, они начали кого-то брать, я стал друга поднимать… Нас стукнули, и мы убежали.

Таня: Я пошла туда еще для того, чтобы узнать об этом не из СМИ, которые еще непонятно что скажут и какую позицию представят, а чтобы самой видеть, что там происходит, что там за движ, по какому поводу. Понятно, что в официальных СМИ эту историю будут совсем немножечко обсуждать…

Илья: Или совсем не будут… Хотя я видел репортеров доблестного Первого канала из-за спин ОМОНа.

Таня: Потом, когда репортеры уже пробежали, там ездила машинка зелененькая с антенной на крыше, все снимала.

Вадим: ОМОН брал не тех, кто нарушал порядок, а, скорее, тех, кто им попадал под руку. Был момент, когда возле памятника Пушкину начали с двух сторон сжимать ряды, и взяли всех, кто просто не успел убежать. Не потому, что кто-то что-то сделал.

Таня: Мы замечали, что тащат в основном крепеньких мужичков.

Вадим: Мы видели, как снимают людей с фонарей.

Илья: Вообще ОМОН выглядел как полные идиоты. Вот они стоят, такие бравые молодцы — а напротив них я стою, ем конфетку, какая-то старушка стоит… Если смотреть от памятника на кинотеатр «Россия», то справа стояли омоновцы, а слева просто полицейские. И вот омоновцы всех страшно гоняли. «А ну-ка пошли!» А полицейские…

Таня: «Уважаемые граждане! Идите к черту!»

Илья: Когда я шел к Маяковской, я думал, мы сами идем куда хотим, а это нас оттесняли. Я на Маяковской сел в метро и уехал, потому что идти было уже некуда.

Таня: Мы дошли до Маяковской и решили: а что мы будем уходить. И пошли обратно дворами параллельно Малой Дмитровке. Иногда выходили на нее, проходили по ней и обратно во дворы. Там много таких, как мы, было, там сидели какие-то граждане, которые тоже от полицейских убегали, какие-то тетеньки на заборе сидели, что-то обсуждали между собой, — такой клуб по интересам.

Вадим:В какой-то момент сказали: «Миролюбивые граждане, разойдитесь, если вы не разойдетесь, мы пустим слезоточивый газ». Но слезоточивого газа не было.

Таня: Мы почувствовали, что воздух как-то стремно пахнет. Я начала задыхаться, а у Кати горло стало жечь, но слез не было. Наверное, кто-то баллончик распылил.

Вадим: Мы решили отойти обратно по Тверской, и там до конца Тверской была линия полицейских. Нам навстречу попалась группа иностранцев, они спросили у нас, как дойти до музея Пушкина, причем они уверенно шли прямо на ОМОН. «Это правильная дорога в музей Пушкина?». Я говорю: нет, там митинг. Они: you have fun there? Я: Oh yes, so much fun! («У вас тут веселье идет?» «О да, еще какое!»)

Таня: Мы с Катей родителям не стали говорить, с утра поехали на учебу. Она по дороге говорит: вот, я хотела сходить, а компании нет. Я говорю: так пойдем. А с кем-то родители сами пошли. Мама вечером спрашивает — что там в центре делается, ты же мимо проезжала? Я говорю, я там была, делается то-то. Мама стала показывать фотографии из соцсетей, как женщин уносят в автозаки: ты этого хочешь?

Аня: Мне мама сказала: будь осторожнее и веди себя хорошо. А то кинешь в кого-нибудь пластиковой бутылкой, а скажут, что ударила омоновца по основанию черепа арматурой.

Вадим: А у нас разделились в семье — с одной стороны мы с сестрой и дедушка, он даже с нами хотел пойти, с другой родители и бабушка.

Лиза (до сих пор молчавшая):Так вот почему меня родители на все выходные на дачу отправили.