За два дня до решения премьера Владимир Путин дал правительству два поручения. Ужесточить правила оборота всей спиртосодержащей продукции (пищевой, парфюмерно-косметической, бытовой химии, средств личной гигиены) с долей этилового спирта свыше 25 процентов, включая введение лицензирования. Ужесточить правила розничной торговли содержащими спирт лекарственными препаратами. Ввести маркировку всей спиртосодержащей продукции. Усилить ответственность за преступления в этой сфере. Всё — до 1 июля 2017 года. Кабмин также должен представить предложения об изменении акцизов «в целях снижения спроса на суррогаты алкоголя». Это — до 31 марта.

Правительство меж тем уже знает, как реагировать. Логично было бы ждать снижения акцизов, но, как явствует из всех комментариев — и курирующего алкоиндустрию вице-премьера Александра Хлопонина, и самого президента, акцизы, напротив, будут повышены. Хлопонин также считает необходимым ввести акцизы и на «спиртосодержащую продукцию двойного назначения». В Минздраве подтверждают возможность введения акциза на лекарства со спиртом. Хоть на уровне нуля — одно это, дескать, усилит за ними контроль. Однако, судя по решимости вице-премьера, речь не о нулевом уровне. «Мы вообще должны вести речь о здоровом образе жизни ... Мы не должны мотивировать людей к алкоголизму». И поправки в законодательство о введении акцизов на аптечные настойки поручено готовить, само собой, Минфину, не Минздраву.

Кроме того, уже сейчас ведется работа по ограничению продаж в аптеках ряда спиртосодержащих лекарств — например, настоек боярышника и пиона. Это касается и их расфасовки (объема «пузырьков»), и отпуска — не более двух в руки. В дальнейшем, как заявляют в правительстве, препараты на основе спирта — и настойка боярышника, и валокардин — будут продаваться по рецепту.

Отлично. Правительство показало вполне адекватную реакцию на 75 одномоментных трупов. Люди потравились поддельным парфюмерным концентратом, а акцизы вырастут на шампанское. «Муму» написал Тургенев, а памятник — Пушкину. И как раз продажа парфюмерии не приостанавливается. И все начатые или планируемые репрессии касаются, в основном, аптечных настоек — образца подлинности в океане паленки.

Еще раз: это не был «препарат для очистки ванн», как сказал Путин на пресс-конференции, отрава была налита в ««концентрат для принятия ванн Боярышник» (60 рублей за 250 мл). Это двойная такая подделка: кому придет в голову лезть в ванну со спиртом, все понимали, для чего этот «парфюм», и, кроме того, его название прямо отсылало к популярному на «дне» бренду, к «боярышнику», к одноименной аптечной настойке. Ну а вторично подделку подделали, что и вызвало поток смертей, когда вместо этанола в нее налили метанол.

Ограничиваются тем не менее продажи аптечных настоек с качественным этанолом внутри, а не кустарный «парфюм». Исходя из логики запрещать то, под чьим брендом делают подделки, почему не запретили «Jack Daniels», метанолом из которого отравились красноярцы год назад?

Смысл действа, конечно, понятен: искать под лампой, а не там, где потеряли. Там, во тьме, в гаражах и подвалах, где разливают «концентраты», государство (как система институтов и функций, а не как его представители, крышующие эту тьму) бессильно. Действительно, каким боком все эти меры по ужесточению контроля за оборотом спиртного или медпрепаратов со спиртом могут отразиться на том огромном сегменте рынка, что во тьме?

Впрочем, могут. Рост акцизов лишь добавит популярности продукции из тьмы. А понизить его, незначительно и временно, в России можно только с привлечением неэкономических факторов — новых отравлений.

Рост акцизов и борьба с аптечными настойками — совсем не в тему иркутской истории и совершенно не то, что требуется. Это опять забота лишь о деньгах и бизнесе, но никак не о людях. О каких людях, спросите вы?

А вы не знали, что у нас люди пьющие? И за год они выпивают до 250 млн литров (в водочном эквиваленте) аптечных настоек и лосьонов? Условный «боярышник» — это 20% рынка. Но это — очень разные «напитки». Есть «фанфурики»/»пушистики», которыми торгуют всюду — в автоматах, в киосках и продуктовых лавках. И есть аптечные «пузырьки» с контролируемым качеством, которые в реальности являются социальным алкоголем. Это продукт в продовольственной корзине беднейших слоев, дешевый из-за отсутствия акцизов, и надежный — аптечные настойки пока никто не подделывал. С водкой — лотерея, паленки много. Иркутск — не исключение. Здесь многие поэтому и переключились на «концентрат для ванн». Не только из-за дешевизны. И «концентрат» этот пили уже несколько лет. Пока кто-то решил не вмешаться и в его рецептуру… В общем, именно аптечные «пузырьки» — альтернатива суррогатам. И борьба не с метанолом, не с конкретными отравителями, не с «парфюмом», заимствовавшим бренд, а с аптечным «боярышником» — это, наверное, самое неожиданное и остроумное из того, что власти могли придумать.

Решение, кажется, на поверхности: создать госкорпорацию с дешевым пойлом «Росчекушка» и дать стране легальную дешевую водку, забрав, таким образом, доходы у этнических криминальных группировок, у крышующих их полицейских и местных бонз. Это прекратит массовые отравления и пополнит бюджет. Но нет, это не наш путь.

Желание Хлопонина «вести речь о здоровом образе жизни» похвально, однако, во-первых, сколько можно игнорировать реальность? А она состоит в том, что люди пьют. И завязывать не собираются. И, во-вторых. Кто он такой, чтобы переделывать и осчастливливать человечество? Ему в правительстве поручены конкретные задачи, он — по деньгам, а не по вечным вопросам и вопросам риторическим (вроде того: почему люди пьют?), не по нравственности и не по космосу человеческой натуры.

В политику Хлопонин пришел из «Норильского никеля», приватизировать который ему и его друзьям помогал Альфред Кох, работавший тогда в правительстве. Сейчас Кох написал: «Только давайте без глупостей: в том, что люди пили средство для ванн виноваты только они и никто другой. Ни производители этого средства, ни торговцы им. […] Люди пьют всякую гадость потому, что они мудаки. Просто дебилы и все. И нечего тут разводить философию».

Мне последний раз довелось общаться с Кохом 22 года назад, больше поводов не было. В 1994 году, когда тот служил зампредом Госкомимущества и курировал приватизацию, я позвонил ему по «известинской» вертушке. Спросил, для чего он ломает через колено «Красцветмет» (аффинажный завод), желая его приватизировать в одном комплексе с Норильским концерном. Регион против, коллектив завода на дыбах… Кох прервал: «В чем проблема-то? Выкинем всех, наберем новых — вон, с Красмаша» (соседнего завода, который, правда, баллистические ракеты ковал, а не золото-платину очищал). И вот теперь про этих людей, которых вот так «кидают» уже четверть века (да и до этого, только с меньшим цинизмом, «кидали», с Декрета о земле и еще раньше), Кох говорит: «дебилы».

Ну да, кто же еще. Из общественных активистов, поддержавших эту точку зрения, в соцсетях можно составить парад с шариками и транспарантами про иркутскую алкашню. «Мусор выносит себя сам». «Биомусор самовыпилился». «Нищебродствующие животные». «Шариковы». «Не надо повышать цены на химозу, на боярышник, на метиловый спирт. Самоуничтожение — это личный выбор колдыря и освобождение для остального социума».

И обычный теглайн к этой и подобным драмам — про естественный отбор. «Не мешайте законам Дарвина делать свое дело».

Черт, где ж результаты отбора наконец? Кто это пишет из года в год — вот это и есть те самые отобранные и отборные? Сверхчеловеки, венцы цивилизации?

С какой блистательной изящной планеты занесло всех этих людей с «хорошими лицами» на нашу, непутёвую? Где их разводят, где те заповедные места?

На нашей, вот здесь, в российской провинции, где качают нефтегаз, кормящий всех, растят и убивают коров, из которых вы жрете стейки в ваших стейк-хаусах, как нечего делать можно заработать грыжу, геморрой, срок, да всё что угодно. Только не деньги, достаточные для содержания жены, детей и так, чтоб осталось на 18-летний «Макаллан». Да хоть на приличную водку.

Да, здесь пьют «шмурдяк», 10 % населения России его пьет, его пьют все, у кого зарплата небольшая.

Иркутск — всего один русский город. А Красные Струги (просто последними перед иркутскими бухарями, кого отобранные и отборные отнесли к жертвам закона Дарвина, были мертвые псковские школьники) — это только одна русская деревня.

Теперь уже, вроде, все знают, кто отравился в Иркутске? Автослесарь, медсестра, воспитатель детсада, разнорабочий, складской рабочий, уборщица… Люди, работавшие на Иркутском авиазаводе (он тут, в этом районе, отравленном «боярышником»), выпускающем истребители Су-30 и готовящемся к производству пассажирских самолетов МС-21… Да хоть бы они никем не были, они — люди. Перед смертью все равны. Это так — несмотря на все сегодняшние соревнования в соцсетях в человеколюбии и ненависти, в разделении покойников, в том, какие жертвы последнего времени — с его наплывающими друг на друга трагедиями, резкой склейкой и крупными планами — достойны жалости, а какие нет.

Впрочем, сейчас не о том, хотя это всё — одна история, об одном.

Сейчас — вполне конкретный вопрос. Почему нам отовсюду рассказывают не об отравителях и их целях, а о недостатках и слабохарактерности их жертв? С какой стати правительство готовится повышать цену на водку, а производство ее в ноябре выросло на 45% по сравнению с ноябрем прошлого года? И почему вдруг правительство демагогически озаботилось борьбой с алкоголизмом?

Дело не в алкоголиках. Мы не в раю среди ангелов с крылышками, и каждый имеет право на недостатки (и решениями партии и правительства эти недостатки уж точно не искореняются). Дело в том, что кому-то понадобилось это массовое убийство. Или кто-то постфактум решил им воспользоваться. И за счет него поправить свои денежное положение. Отобрать у несчастных последние источники дешевого спирта — видимо, в надежде, что они пойдут покупать водку в сетевых магазинах. Они не пойдут. Но в нелегальном секторе цена поднимется вслед за легальным. А зарплату этим несчастным не повышают никогда.

В коротком рассказе А.П. Чехова «Беда» герой говорит (и автор, похоже, с ним согласен): «Порок не в том, что мы пьянствуем, а в том, что не поднимаем пьяных».

Грядущее повышение цен на водку, равно как и на табак, равно как и обсуждение налога на газировку, это точно так же не про наше здоровье, как дискуссия об исключении абортов из системы ОМС — вовсе не про православие, мораль или демографию. Выделение услуг по вывозу мусора отдельной графой или новые правила расчета налога на недвижимость — это не про улучшение работы коммунальщиков и не про справедливость. Все это — про деньги. Просто «милорду стало мало золота». На Сирию-то найдут, а вот на все остальное…

Акцизы никого не делают здоровее, тем более, если государство их распределяет не на здоровую альтернативу, а на войну и прочие далекие от жизни граждан — если не противоположные — цели. Это не забота об избавлении человека от спиртовой, углеводной или никотиновой зависимости, а забота в лучшем случае о наполнении бюджета. И это удар по беднякам, и только.

Власти с очень избирательным воодушевлением реагируют на западные тренды, связанные со здоровым образом жизни. Например, когда ВОЗ призывает ввести 20-процентный налог на сахаросодержащие напитки, наши госдеятели тут же откликаются, забыв упомянуть, что в том же докладе ВОЗ рекомендует правительствам субсидировать поставки свежих фруктов и овощей до 30-процентного снижения цен на них. Молчат и об опубликованном сразу же, следом, докладе ВОЗ, констатирующем, что туберкулезом с множественной лекарственной устойчивостью в прошлом году заболели полмиллиона человек, а основной вклад принесли три страны — Индия, Китай и Россия. Ну да, что об этом говорить, надо же тюрьмы разгружать, бараки сносить… Денег нет.

Число жертв парфюмерного концентрата «боярышник» в Иркутске достигло 76. Мировой рекорд. Столько же, 76 человек, погибли за 7 лет до этого на Саяно-Шушенской ГЭС в крупнейшей в отечественной гидроэнергетике катастрофе. Повсюду вы найдете другое число — 75, но я считаю иначе, одна погибшая женщина была беременной.

Совпадения, говорят философы, непознанная закономерность. Разные, казалось бы, истории, как их сопоставлять? Но они об одном. И нас тыкают в один и тот же невыученный урок.

Логика этих двух драм повторяется детально. Крышку гидроагрегата № 2 на СШ ГЭС сорвало «по совокупности обстоятельств», главным из которых был «преступный» (такое слово использовал Игорь Сечин, а потом Владимир Путин) ремонт этого гидроагрегата карманной фирмой, учрежденной руководителями ГЭС. А доверили ей этот ремонт за счет «мошеннически схожего названия» (формулировка Сечина) с названием одной из «дочек» самой ГЭС. Руководители ГЭС сами выбирали свою фирму на конкурсах, сами себе назначали оплату за работу, сами у себя работу принимали. (Потом эти же люди возглавляли дирекцию по восстановлению ГЭС и получали «за отличие в ликвидации последствий» медали). Убившие 76 иркутян тоже воспользовались «мошеннически схожим названием» своего продукта с давним и проверенным хитом российского «дна» — настойкой боярышника.

Одно время и на Саянской гидростанции, и в микрорайоне Ново-Ленино всё обходилось. Но это всегда лишь до времени. Однажды такой бизнес проходит «точку невозврата», и — крышку турбины срывает, а в «Боярышник» льют метанол. Это непременно происходит, это не случайность, а закономерное, изначально запрограммированное следствие. Норма, а не исключение. Потому что для этого уже созданы все предпосылки. А если беда может случиться, она случается.

Безусловно, и рисковые иркутские колдыри и персонал ГЭС виноваты. Нет в том новости, что властям нашим с народом не повезло. Ну и в самом деле: гайки на шпильки надо накручивать. А пить — вредно. Но те шпильки и «боярышник» из ближайшего киоска были лишь последними звеньями в длинной цепи причин. Было бы со шпильками в порядке, рвануло б в другом месте. Так теперь устроена страна.

Сопредседатель парламентской комиссии, расследовавшей обстоятельства аварии на СШ ГЭС, Владимир Пехтин вспомнил тогда о другой катастрофе и ее жертвах — о 110 шахтерах, погибших на шахте «Ульяновская»: дескать, рабочие шли на верную смерть, и собственнику не надо было брать таких на работу, а если взял — увольнять как можно скорее. Да, на взгляд со стороны, и иркутские бухарики, и работяги на крупнейших объектах — потенциальные самоубийцы.

И «Ульяновская», и шахта «Юбилейная», где тоже произошла авария со множеством трупов, и «Томская», где количество жертв скромней, принадлежали на тот момент «Южкузбассуглю», собственником которого с подачи властей стал Роман Абрамович. Шахтеры куют ему капитал, как и футболисты «Челси»: в меру талантов и обстоятельств. Какой частью из него он делится с футболистами (с каждым, в среднем) и кузбасскими шахтерами?

Да, работяги в провинции недостаточно независимы и обеспечены, чтобы похерить работу, вынуждающую идти на смерть. Да, им нечем кормить детей и другой работы там нет. Да, регулярным ростом акцизов пьющих загнали в ловушку — они вынуждены рисковать и травиться суррогатами.

На скамью подсудимых после катастрофы на СШ ГЭС сели семь менеджеров самой станции, ни к кому из московских начальников, кто, собственно, и решал, в каких режимах гонять станцию, кто создал для аварии все предпосылки, даже и вопросов-то не возникло. Осудили стрелочников. Сейчас в Иркутске похватали таких же. Продавцов, водителей… Ни тех, кто крышевал, ни тех, кто создавал предпосылки для массового убийства.

И выводы из очередной катастрофы делаются той же адекватности, что и прежде. Главные причины не обнаруживаются. А значит, всё принципиальное и системное можно не менять. Ждите очередного ремейка. Условия для него не только созданы, сейчас и максимально облегчены.

***

Все эти временные и безвременные запрещения то одного, то другого — бытовой ли химии, казино ли, каких-то сайтов, выставок, спонтанных ли митингов — ведут к одному. Нас самих когда-нибудь запретят. Мы не сильно кому-то нужны, нас бы уже запретили, если б им денег хватало. Мы все точно в детской комнате милиции. Здесь всё рассчитано на трудных подростков или на дебилов. За нас берутся решать, пить нам или не пить и что пить, что нам читать и какое кино смотреть, с кем ложиться в постель, куда ездить за границу… Осталось ввести производственную гимнастику и политинформации. Лекции о вреде алкоголя чиновники уже вот читают. Заживем скоро: и сопли подотрут, и манной кашей накормят.